https://wodolei.ru/catalog/mebel/nedorogo/
В нашем бизнесе часто возникают подобные ситуации, и нужно быть крайне осторожным, чтобы не влипнуть в историю. В данном случае я предпочел просто вернуть картину.— И в качестве благодарности за оказанную услугу предоставили Форстеру помещение на втором этаже?Уинтертон кивнул:— После этой истории мое мнение о нем несколько улучшилось, но незначительно.Мэнстед кипел от возмущения, но заметил, что Флавия восприняла рассказ Уинтертона как нечто само собой разумеющееся. Более того, ему показалось, будто она одобрила его действия.— Как вы думаете, — поинтересовалась Флавия, — почему Форстер решил, будто картина украдена? Ведь это важный момент, вы не находите? Если он не был тонким знатоком искусства, то как сумел распознать руку Поллайоло — художника, мало кому знакомого? И откуда он знал о похищении этой картины из коллекции, известной только нескольким специалистам?Уинтертон пожал плечами.— Или он сказал: «Я знаю, что она украдена, потому что украл ее сам»? — спросила Флавия.Уинтертон утратил дар речи от подобного предположения, и Флавия расценила это как негодование честного человека.— Нет, конечно, — наконец сказал он. — Во-первых, я сомневаюсь, чтобы он имел к этому отношение. Но даже если имел, то уж, наверное, не сказал бы мне об этом. Это было бы большой глупостью с его стороны, разве нет?— Не обязательно, — задумчиво ответила Флавия. — Ведь если бы он не сказал вам, вы продали бы картину на одном из лондонских аукционов, верно? И вам было бы очень неловко, если бы всплыла история с подделкой. Я полагаю, вы — профессионал в своем деле, иначе не достигли бы столь высокого положения, поэтому, мне кажется, вы и без подсказки Форстера могли навести справки о картине и обнаружить некоторые несоответствия. Картину в конце концов продали?— Думаю, нет, — ответил Уинтертон.— Вы сообщили наследникам о своих подозрениях?Он кивнул.— По-моему, все ясно, — сказала Флавия. — Чтобы снять картину с торгов, Форстеру было достаточно сделать вам один-единственный намек. Таким образом ему удалось избежать серьезных неприятностей. Возможно, он был хитрее, чем вам казалось. Вы знали кого-нибудь из его клиентов? Можете назвать их имена?— Очень немногих, — ответил Уинтертон с большой неохотой, с трудом скрывая раздражение. — Он находил богатые семьи и помогал им распродавать фамильные коллекции. Когда на рынке искусства произошел спад, он почти целиком переключился на этот вид заработка. В последнее время он стал управляющим поместьем, расположенным недалеко от его дома.— Это мы знаем.— Боюсь, я могу назвать только имя его нанимательницы. Сам я никогда не имел дел с этой леди и не могу сообщить никаких подробностей. Я слышал, новая владелица поместья уволила его. Но это неточные сведения. Если вам снова потребуется моя помощь, — он встал, давая понять, что беседа подошла к концу, — прошу, обращайтесь ко мне без всяких церемоний.— Разумеется, — пробормотала Флавия. Она сама не ожидала, что пробудет здесь так долго и почерпнет столько важной информации.— Ну, что вы об этом думаете? — спросила она Мэнстеда, когда они вышли на улицу.— У меня нет слов, так я возмущен, — ответил он.— Это только поначалу, — улыбнулась Флавия.— Вы хотите сказать, что уже встречались с подобным?— Честно говоря, я сама удивлена. Посредники обычно не отказываются от приличных комиссионных, даже если есть подозрение, что картина краденая. Это действительно редкость. Уинтертон оказался честнее, чем я предполагала, если, конечно, говорит правду. Он легко мог продать картину через другого посредника. Как вы думаете: это можно проверить?— А что это за картина? Еще одна из знаменитого списка подвигов «Джотто», на котором помешан ваш босс Боттандо?— Да, теперь на нем висят уже три картины — Уччелло, Фра Анджелико и Поллайоло. Вы можете выяснить что-нибудь насчет бельгийской коллекции?— В Бельгии я почти никого не знаю.Флавия достала блокнот и нацарапала имя и телефон.— Попробуйте связаться с этим человеком. Скажите, что от меня. Он должен помочь вам.Мэнстед забрал листок и засунул его в карман. Флавия одарила его сияющей улыбкой.— Представляю, как надоела вам, — сказала она.— Нисколько, — галантно ответил Мэнстед и вздохнул.
Прибыв в столицу, Аргайл первым делом заехал домой и переоделся во все чистое. После этого он решил, что может нанести визит вежливости своей старой приятельнице Люси Гартон. Сказать, что они хорошо знали друг друга, было бы большим преувеличением, учитывая краткое знакомство во время учебы в университете. Просто удивительно, какая любовь вдруг охватывает человека к почти незнакомым людям, когда ему от них что-нибудь нужно.Аргайл не видел Люси Гартон уже несколько лет, но через общих знакомых следил за ее карьерой. Так, например, ему передавали, что сразу после окончания университета она храбро окунулась в сложный и нестабильный мир торговли произведениями искусства. Начинала она с банальной должности ассистентки (читай — секретарши), очень быстро зарекомендовала себя как хороший администратор и была переведена на должность организатора выставок. Однако этим ее продвижение по службе не ограничилось — в настоящее время она работала экспертом-оценщиком в одном из небольших торговых домов, пытающихся отхватить кусок от пирога таких монополистов, как «Кристис» и «Сотбис».Но главное — именно на их аукционах Форстер продавал и покупал картины из Уэллер-Хауса. Аргайлу не терпелось встретиться с Люси и расспросить ее о нем. Если Форстер действительно колесил по Европе, похищая картины, то какой ему смысл разыскивать Веронику Бомонт (а судя по всему, он специально ее разыскивал) и наниматься к ней на работу? Жалованье, которое она ему платила, было сущей мелочью в сравнении с доходом от продажи полотен великих мастеров вроде Фра Анджелико. Должно быть, он преследовал какую-то определенную цель, но что это была за цель, оставалось неясным.Кроме того, Аргайлу хотелось оказать небольшую услугу миссис Верней — просто чтобы сделать ей приятное, а не потому, что он надеялся занять место Форстера в случае, если она решит поправить дела продажей оставшихся картин.Такова была цель его визита, однако он не был настолько наивен, чтобы рассчитывать на откровенность старой знакомой, особенно после того, как его проводили в ее личный кабинет, что свидетельствовало о высоком положении, занимаемом Люси Гартон.Он ломал голову, как бы потактичнее сформулировать вопрос «Что вас связывало с этим преступником»? Работники аукционных домов не любят таких вопросов, а Люси с ее острым умом моментально уловит суть вопроса, как бы ловко он его ни маскировал. Но в конце концов, попытка — не пытка.К счастью, молодая женщина обрадовалась его визиту, хотя столь же очевидно удивилась неожиданному появлению давнего знакомого. У Люси было очень приятное лицо, но Аргайл отлично помнил, что за этой миловидной внешностью скрываются твердый ум и железная воля. Возможно, именно контраст между внешностью и характером способствовал ее быстрому продвижению. Аргайл честно признался, что пришел не только ради удовольствия видеть ее.— Догадываюсь. Тебе нужна работа?— О нет, — сказал он. Вопрос в лоб слегка покоробил его.— Это хорошо, у нас нет вакансий.— Я пришел задать тебе пару вопросов об одном из ваших клиентов.Люси предупреждающе выгнула бровь, и в ее взгляде Аргайл ясно прочитал: «Это конфиденциальная информация, мы никогда не разглашаем сведения о клиентах».— Это бывший клиент. Человек по имени Джеффри Форстер. Он уже умер, так что тебе нечего опасаться.— Умер?— Упал с лестницы.Она пожала плечами:— Ну тогда ладно. Я смутно припоминаю его имя.— Насколько я знаю, он продавал и покупал у вас картины?— Думаю, да, но точно не помню. А зачем это тебе?— Дело в картинах. — Аргайл подошел к опасной теме и начинал нервничать. — Нужно выяснить кое-какие детали.Люси терпеливо смотрела на него.— Непонятно, откуда появились эти картины. А хотелось бы знать.— Кому хотелось бы знать?Аргайл кашлянул.— Ну, в общем, полиции. Видишь ли, какое дело — возможно, эти картины не принадлежали ему.Женщина слегка насторожилась и Аргайл понял, что пора рассказать всю правду. Насколько он помнил, Люси терпеть не могла лжи и недомолвок. С ней лучше всего работал принцип: откровенность за откровенность. Вот и сейчас: чем больше он рассказывал о Форстере, тем больше она расслаблялась. Под конец ей стало даже интересно.— Ты говоришь: он в основном похищал итальянские полотна? Я правильно тебя поняла?— В основном да. Его интересовали пятнадцатый и шестнадцатый века.Люси покачала головой:— Я занимаюсь только датскими и английскими художниками, к итальянским меня не подпускают. С ними работает Алекс.— Кто такой Алекс?— Босс. Он считает себя великим экспертом. Мы с ним на ножах. Он спит и видит, как бы избавиться от меня. Итальянское искусство — моя главная специализация, но он устраивает жуткий скандал, стоит мне хотя бы взглянуть на какую-нибудь из его картин. Он убежден, что никто, кроме него, не разбирается в итальянской живописи. Это его империя. По-моему, он просто боится, что кто-нибудь выявит его некомпетентность.— Значит, если Форстер пытался пропихнуть свои итальянские сокровища через ваш аукцион…— Алекс наверняка брал их. Надо же, как интересно, — сказала она и немного помолчала. — Если выяснится, что они были подделкой, и возникнет вопрос, почему мы их пропустили… Хм…Наступила еще одна долгая пауза, во время которой Люси размышляла, а Аргайл думал о том, как плохо влияют на характер разногласия с начальством.— Хорошо, — сказала она, выходя из задумчивости, — что конкретно тебе нужно от меня?— Это зависит от того, чем ты готова помочь.— Мы придерживаемся политики тесного сотрудничества с полицией, чтобы сделать рынок произведений искусства более чистым, — отбарабанила Люси заученную фразу.— Вы в самом деле помогаете полиции?— Нет. Но когда-то же надо начинать. Итак, чего ты хочешь?— Мне нужен список всех вещей, проданных Форстером через ваш дом. И, пожалуй, купленных тоже. Еще меня интересует, не ваши ли оценщики производили опись имущества в Уэллер-Хаусе.— Посмертную?Аргайл кивнул:— Я знаю, что Форстер приглашал профессиональных экспертов для проведения инвентаризации, и мне вдруг пришло в голову, что он мог сделать это через вас. Вы оказываете подобные услуги?Она хмыкнула:— Еще бы, это дает нам преимущество перед другими домами, когда клиент принимает решение продать свои сокровища. Во всяком случае, это я смогу для тебя узнать. А вот что касается дел самого Форстера, то с этим сложнее. Все бумаги хранятся в кабинете Алекса, и мне не хотелось бы его беспокоить. Надеюсь, ты поймешь меня.— Конечно.— Подожди, я сейчас вернусь.Люси скрылась в соседнем помещении, предварительно убедившись, что там никого нет. Аргайл слышал, как она выдвигала и задвигала ящики шкафов, потом раздался гул копировальной машины. Наконец Люси появилась с несколькими листками бумаги в руках.— Я скопировала акт инвентаризации. Мы действительно проводили ее в январе. Я скопировала только картины, на мебель у меня ушел бы весь день.— Отлично.Люси вручила ему листки.— Довольно пестрая коллекция, — сказала она. — Мы, конечно, не самый крупный торговый дом, однако тоже имеем дело с вещами первого сорта. На девяносто девять процентов.— И сколько картин было в этой коллекции?— Так, подожди. — Она быстро сосчитала. — Семьдесят две картины, остальное — рисунки. А что такое? Ты, я вижу, разочарован.— Их больше, чем я ожидал.— Да? Ну, не знаю. Ничего выдающегося в коллекции нет, в основном семейные портреты. Один предположительно кисти Неллера, но никаких подтверждений тому нет. Зато кто-то оставил записку, в которой утверждает, что если это — Неллер, то он — папа римский. Все остальное вообще не представляет интереса.Аргайл кивнул.— Я отнял у тебя много времени. Пожалуй, мне нужно идти.— Иди, но сначала обещай, что будешь информировать меня обо всем, что имеет отношение к нашему дому.Аргайл согласился.— И пустишь меня к себе пожить — в сентябре я собираюсь на недельку в Рим.Аргайл согласился.— И будешь продавать картины только через наш дом.Он согласился и на это.— И до отъезда в Италию пригласишь меня поужинать.И на это тоже. Покидая ее кабинет, он подумал, что счет за ужин нужно будет переслать Боттандо. ГЛАВА 11 Он вернулся в галерею Бирнеса на полчаса позже Флавии, и уже оттуда они вместе двинулись в путь через центральную часть Лондона к вокзалу. Ливерпуль-стрит в половине шестого вечера можно рекомендовать только физически крепким людям со стальными нервами. Флавии показалось, что она попала в ад. Современный, отремонтированный, но, без сомнения, — ад. Косметический ремонт здания нисколько не отразился на абсолютно сумбурной системе движения транспорта.— Боже милостивый, — простонала Флавия, протискиваясь вслед за Аргайлом к платформе с флажком «5.15 — Норвич». Была уже половина шестого, но поезд почему-то еще не ушел.Она в немом изумлении взирала на вереницу старинных вагонов с облупившейся краской, наполовину оторванными дверями и с почерневшими от грязи окнами. Не веря своим глазам, Флавия покачала головой и попыталась заглянуть в вагон сквозь мутное грязное стекло. На каждый квадратный миллиметр вагона приходилось по человеку, при этом все они как-то умудрялись читать газеты и делать вид, что передвигаться таким диким способом — совершенно естественно для цивилизованного человека.— Это и есть экспресс, о котором ты говорил? — спросила Флавия, оборачиваясь к Аргайлу.Он смущенно кашлянул. Очень трудно отрицать очевидное, даже если ты истинный патриот своей страны.— Ничего, как-нибудь втиснемся, — пробормотал он. — Наверное.— Я не понимаю, почему такая давка? Разве люди не могут пересесть на другой поезд?Такой вопрос мог задать только человек, живущий в стране с нормальной транспортной системой.Аргайл начал было оправдываться и говорить, что управление железной дороги собирается перебросить старые вагоны на другое направление, скорее всего на Брайтон, но его речь заглушил громкий треск в динамике, за которым последовал невообразимый гул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Прибыв в столицу, Аргайл первым делом заехал домой и переоделся во все чистое. После этого он решил, что может нанести визит вежливости своей старой приятельнице Люси Гартон. Сказать, что они хорошо знали друг друга, было бы большим преувеличением, учитывая краткое знакомство во время учебы в университете. Просто удивительно, какая любовь вдруг охватывает человека к почти незнакомым людям, когда ему от них что-нибудь нужно.Аргайл не видел Люси Гартон уже несколько лет, но через общих знакомых следил за ее карьерой. Так, например, ему передавали, что сразу после окончания университета она храбро окунулась в сложный и нестабильный мир торговли произведениями искусства. Начинала она с банальной должности ассистентки (читай — секретарши), очень быстро зарекомендовала себя как хороший администратор и была переведена на должность организатора выставок. Однако этим ее продвижение по службе не ограничилось — в настоящее время она работала экспертом-оценщиком в одном из небольших торговых домов, пытающихся отхватить кусок от пирога таких монополистов, как «Кристис» и «Сотбис».Но главное — именно на их аукционах Форстер продавал и покупал картины из Уэллер-Хауса. Аргайлу не терпелось встретиться с Люси и расспросить ее о нем. Если Форстер действительно колесил по Европе, похищая картины, то какой ему смысл разыскивать Веронику Бомонт (а судя по всему, он специально ее разыскивал) и наниматься к ней на работу? Жалованье, которое она ему платила, было сущей мелочью в сравнении с доходом от продажи полотен великих мастеров вроде Фра Анджелико. Должно быть, он преследовал какую-то определенную цель, но что это была за цель, оставалось неясным.Кроме того, Аргайлу хотелось оказать небольшую услугу миссис Верней — просто чтобы сделать ей приятное, а не потому, что он надеялся занять место Форстера в случае, если она решит поправить дела продажей оставшихся картин.Такова была цель его визита, однако он не был настолько наивен, чтобы рассчитывать на откровенность старой знакомой, особенно после того, как его проводили в ее личный кабинет, что свидетельствовало о высоком положении, занимаемом Люси Гартон.Он ломал голову, как бы потактичнее сформулировать вопрос «Что вас связывало с этим преступником»? Работники аукционных домов не любят таких вопросов, а Люси с ее острым умом моментально уловит суть вопроса, как бы ловко он его ни маскировал. Но в конце концов, попытка — не пытка.К счастью, молодая женщина обрадовалась его визиту, хотя столь же очевидно удивилась неожиданному появлению давнего знакомого. У Люси было очень приятное лицо, но Аргайл отлично помнил, что за этой миловидной внешностью скрываются твердый ум и железная воля. Возможно, именно контраст между внешностью и характером способствовал ее быстрому продвижению. Аргайл честно признался, что пришел не только ради удовольствия видеть ее.— Догадываюсь. Тебе нужна работа?— О нет, — сказал он. Вопрос в лоб слегка покоробил его.— Это хорошо, у нас нет вакансий.— Я пришел задать тебе пару вопросов об одном из ваших клиентов.Люси предупреждающе выгнула бровь, и в ее взгляде Аргайл ясно прочитал: «Это конфиденциальная информация, мы никогда не разглашаем сведения о клиентах».— Это бывший клиент. Человек по имени Джеффри Форстер. Он уже умер, так что тебе нечего опасаться.— Умер?— Упал с лестницы.Она пожала плечами:— Ну тогда ладно. Я смутно припоминаю его имя.— Насколько я знаю, он продавал и покупал у вас картины?— Думаю, да, но точно не помню. А зачем это тебе?— Дело в картинах. — Аргайл подошел к опасной теме и начинал нервничать. — Нужно выяснить кое-какие детали.Люси терпеливо смотрела на него.— Непонятно, откуда появились эти картины. А хотелось бы знать.— Кому хотелось бы знать?Аргайл кашлянул.— Ну, в общем, полиции. Видишь ли, какое дело — возможно, эти картины не принадлежали ему.Женщина слегка насторожилась и Аргайл понял, что пора рассказать всю правду. Насколько он помнил, Люси терпеть не могла лжи и недомолвок. С ней лучше всего работал принцип: откровенность за откровенность. Вот и сейчас: чем больше он рассказывал о Форстере, тем больше она расслаблялась. Под конец ей стало даже интересно.— Ты говоришь: он в основном похищал итальянские полотна? Я правильно тебя поняла?— В основном да. Его интересовали пятнадцатый и шестнадцатый века.Люси покачала головой:— Я занимаюсь только датскими и английскими художниками, к итальянским меня не подпускают. С ними работает Алекс.— Кто такой Алекс?— Босс. Он считает себя великим экспертом. Мы с ним на ножах. Он спит и видит, как бы избавиться от меня. Итальянское искусство — моя главная специализация, но он устраивает жуткий скандал, стоит мне хотя бы взглянуть на какую-нибудь из его картин. Он убежден, что никто, кроме него, не разбирается в итальянской живописи. Это его империя. По-моему, он просто боится, что кто-нибудь выявит его некомпетентность.— Значит, если Форстер пытался пропихнуть свои итальянские сокровища через ваш аукцион…— Алекс наверняка брал их. Надо же, как интересно, — сказала она и немного помолчала. — Если выяснится, что они были подделкой, и возникнет вопрос, почему мы их пропустили… Хм…Наступила еще одна долгая пауза, во время которой Люси размышляла, а Аргайл думал о том, как плохо влияют на характер разногласия с начальством.— Хорошо, — сказала она, выходя из задумчивости, — что конкретно тебе нужно от меня?— Это зависит от того, чем ты готова помочь.— Мы придерживаемся политики тесного сотрудничества с полицией, чтобы сделать рынок произведений искусства более чистым, — отбарабанила Люси заученную фразу.— Вы в самом деле помогаете полиции?— Нет. Но когда-то же надо начинать. Итак, чего ты хочешь?— Мне нужен список всех вещей, проданных Форстером через ваш дом. И, пожалуй, купленных тоже. Еще меня интересует, не ваши ли оценщики производили опись имущества в Уэллер-Хаусе.— Посмертную?Аргайл кивнул:— Я знаю, что Форстер приглашал профессиональных экспертов для проведения инвентаризации, и мне вдруг пришло в голову, что он мог сделать это через вас. Вы оказываете подобные услуги?Она хмыкнула:— Еще бы, это дает нам преимущество перед другими домами, когда клиент принимает решение продать свои сокровища. Во всяком случае, это я смогу для тебя узнать. А вот что касается дел самого Форстера, то с этим сложнее. Все бумаги хранятся в кабинете Алекса, и мне не хотелось бы его беспокоить. Надеюсь, ты поймешь меня.— Конечно.— Подожди, я сейчас вернусь.Люси скрылась в соседнем помещении, предварительно убедившись, что там никого нет. Аргайл слышал, как она выдвигала и задвигала ящики шкафов, потом раздался гул копировальной машины. Наконец Люси появилась с несколькими листками бумаги в руках.— Я скопировала акт инвентаризации. Мы действительно проводили ее в январе. Я скопировала только картины, на мебель у меня ушел бы весь день.— Отлично.Люси вручила ему листки.— Довольно пестрая коллекция, — сказала она. — Мы, конечно, не самый крупный торговый дом, однако тоже имеем дело с вещами первого сорта. На девяносто девять процентов.— И сколько картин было в этой коллекции?— Так, подожди. — Она быстро сосчитала. — Семьдесят две картины, остальное — рисунки. А что такое? Ты, я вижу, разочарован.— Их больше, чем я ожидал.— Да? Ну, не знаю. Ничего выдающегося в коллекции нет, в основном семейные портреты. Один предположительно кисти Неллера, но никаких подтверждений тому нет. Зато кто-то оставил записку, в которой утверждает, что если это — Неллер, то он — папа римский. Все остальное вообще не представляет интереса.Аргайл кивнул.— Я отнял у тебя много времени. Пожалуй, мне нужно идти.— Иди, но сначала обещай, что будешь информировать меня обо всем, что имеет отношение к нашему дому.Аргайл согласился.— И пустишь меня к себе пожить — в сентябре я собираюсь на недельку в Рим.Аргайл согласился.— И будешь продавать картины только через наш дом.Он согласился и на это.— И до отъезда в Италию пригласишь меня поужинать.И на это тоже. Покидая ее кабинет, он подумал, что счет за ужин нужно будет переслать Боттандо. ГЛАВА 11 Он вернулся в галерею Бирнеса на полчаса позже Флавии, и уже оттуда они вместе двинулись в путь через центральную часть Лондона к вокзалу. Ливерпуль-стрит в половине шестого вечера можно рекомендовать только физически крепким людям со стальными нервами. Флавии показалось, что она попала в ад. Современный, отремонтированный, но, без сомнения, — ад. Косметический ремонт здания нисколько не отразился на абсолютно сумбурной системе движения транспорта.— Боже милостивый, — простонала Флавия, протискиваясь вслед за Аргайлом к платформе с флажком «5.15 — Норвич». Была уже половина шестого, но поезд почему-то еще не ушел.Она в немом изумлении взирала на вереницу старинных вагонов с облупившейся краской, наполовину оторванными дверями и с почерневшими от грязи окнами. Не веря своим глазам, Флавия покачала головой и попыталась заглянуть в вагон сквозь мутное грязное стекло. На каждый квадратный миллиметр вагона приходилось по человеку, при этом все они как-то умудрялись читать газеты и делать вид, что передвигаться таким диким способом — совершенно естественно для цивилизованного человека.— Это и есть экспресс, о котором ты говорил? — спросила Флавия, оборачиваясь к Аргайлу.Он смущенно кашлянул. Очень трудно отрицать очевидное, даже если ты истинный патриот своей страны.— Ничего, как-нибудь втиснемся, — пробормотал он. — Наверное.— Я не понимаю, почему такая давка? Разве люди не могут пересесть на другой поезд?Такой вопрос мог задать только человек, живущий в стране с нормальной транспортной системой.Аргайл начал было оправдываться и говорить, что управление железной дороги собирается перебросить старые вагоны на другое направление, скорее всего на Брайтон, но его речь заглушил громкий треск в динамике, за которым последовал невообразимый гул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29