Скорее всего, они свалились с носа, упали где-то на дорогу и были раз
давлены чьей-то туфелькой, кажется «Byblos», и поэтому, взирая на все проявлен
ия заботы, любви, на все эти земляничные поляны сочувствия, я прекрасно по
нимал, что ей просто очень нужно, прямо-таки необходимо устроить собстве
нную жизнь. Что, выбрав меня отцом своих детей, она уже никогда и ни перед ч
ем не остановится. Что нет той стены, сквозь которую она не могла бы пройти
в этом всепобеждающем стремлении обрести статус замужней женщины.
Женщины, дорогие мои, я хочу обратиться к вам: почему вам так важно звание
«официальной жены»? И вот только не надо говорить, что я не прав, хорошо? Да,
не спорю, среди нас есть моральные уроды, променявшие нормальную семью н
а суперкарьеру, профессиональное сердцеедство, извращенную форму одно
полого секса и на прочие социальные эрзацы нашего времени. Но сколько та
ких среди вас? Наверняка такое же количество, как и педерастов среди нас, м
ужчин. Если верить педерастам, то их никак не меньше 5% от всей мужской брат
ии, то есть 5% геев, имеющих дело с фекалиями гораздо чаще, чем профессионал
ьные ассенизаторы. Интересно, распространяются ли эти 5% на младенцев, не о
сознающих себя геями, и пенсионеров, которые, по-видимому, живут воспомин
аниями о своем страстном пути анальных мачо. Мне, как человеку, который ка
к-то не доверяет педерастам, хочется верить, что 5% Ц количество, сильно за
вышенное самими же педерастами, чтобы казаться значимей. Так вот, наверн
ое, и вас, таких «неправильных», совсем не много. И знаете что? Я вам желаю сч
астья! Желаю, чтобы ваша неправильность в конце концов изжила самое себя.
Прошла бы, как проходит ангина, и желательно в репродуктивном возрасте. П
оверьте, что должность «мама» лучше любой другой должности на свете, а ка
рьера счастливой жены Ц это лучшая карьера. Впрочем, вы можете сказать, ч
то все это ерунда и мужской род стал слабоват. Так тем более я буду прав, та
к как вовсе не веду речь о «первом встречном». Отношения, брак Ц это такая
штука, в которой мало «хотеть». Нужно еще и «мочь».
Мой брак начался, когда мне не было и двадцати, и зарождался он на руинах б
рака моих родителей. Одно словно выходило из другого, и, очевидно, болезнь
матери передалась отпрыску. Просуществовав двенадцать лет, брак мучите
льно заболел и почти скончался. Лежит бедняга, жизнь в нем еле теплится, но
отключать его от систем жизнеобеспечения я как-то не тороплюсь. Слишком
многое, целая жизнь уйдет тогда без возврата, а я не хочу этого, не хочу, да и
не могу сделать часть своей жизни недействительной. И если я не могу вспо
мнить ничего хорошего Ц это не потому, что ничего хорошего в браке не был
о, а потому, что у меня банально плохо с памятью…
Все началось очень давно. Было мне тогда 18 лет, и я стал студентом социолог
ического факультета МГУ. Диковато быдловатый юнец, полутипичный выходе
ц с московской окраины. Начитанный, но начитанный бессистемно, подкачанн
ый, но невыносливый, нагловатый, но не дерзкий, а даже немного трусливый, в
ороватый и так далее. «Картошка», первые аккорды на гитаре. «От границы кл
юч, переломан пополам», разносившееся над колхозными полями, и Маргарита
Ц студентка философского факультета. Для кого-то уже одно это будет исч
ерпывающей характеристикой. Для того, кто знает, что это единственный фа
культет, куда допускается прием абитуриентов с «легкими» психическими
отклонениями. Она такая загадочная на первый взгляд, такая интеллектуал
ьная. Мне так интересно было тогда с ней. Меня сжигала эта псевдолюбовь. Вс
е эти полувздохи, все эти недосказанности и ночные многочасовые телефон
ные разговоры о высоком, особенно после всех этих Ксюш и Танюш Ц маленьк
их сисястых куркулих из вольного города Перово, раздвигавших ноги под со
бственное бубнение о замужестве и о том, что «подружка опять залетела, та
кая дура, ваще». А потом пелена с глаз спала вместе с первым минетом. Высок
ого в отношениях оставалось все меньше, понтов от Маргариты все больше. Д
урочка возомнила, что может вить из меня веревки и манипулировать, как ей
угодно, но что-то или кто-то, кто всегда заставлял меня поступать так, а не
иначе, наверное, тот, кто сидит справа от Джубадзе, нашептал мне однажды ну
жные безжалостные слова, и Маргарита так и не нашла во мне своего Мастера.
К слову сказать, она ищет его до сих пор. Она стала такая умная, окончила ещ
е один факультет МГУ, психологический, и работает по специальности в как
ой-то бюджетной шарашке. Психолог, мать ее… Я встретился с ней как-то осен
ью 2004 года и был поражен тем, что «психолог», ничего не знавший о семейной ж
изни, о взаимоотношениях детей и родителей, прихлебывая «Martini», бывший вмес
те с другим алкоголем у нее в большом почете, с ходу начала давать мне наст
авления о том, «как надо» воспитывать дочь. Я не стал слушать, а зачем-то же
стко прервал ее, высказав свою точку зрения на воспитание собственной до
чери. На этом мы и расстались, и надеюсь, что уже навсегда.
Однажды холодным сентябрьским вечером 1992 года я вышел в свой унылый перов
ский двор. Мне некуда было податься, и я бесцельно нарезал круги, напевая т
от самый кусочек из «Чайфа», про то, как «разливал в стаканы я «Киндзмарау
ли» и «не со мно-о-о-й ты, не со мно-о-й». Меня охватило блаженное ощущение д
епрессии, которое так вставляло в юности и которое так тяготит меня тепе
рь, проев, подобно кислоте, серьезные бреши в моем сознании. Да-да, раньше, в
«добрачный период», я почти искусственно вызывал у себя эту сладкую мае
ту, под которую так хорошо курилась сигарета и пился Smirnoff Ц мое любимое пой
ло в то время. Любимое и такое редкое, ибо Smirnoff тогда продавался только в «ва
лютах». Были такие «магазинчеги для KRUTыx»: аналог сталинских торгсинов, ка
к их описывает Булгаков. Помните, когда Бегемот и Коровьев приходят в Тор
гсин и устраивают в нем тарарам, попутно вбивая в кадушку с сельдью керче
нской отборной задницу жулика, выдающего себя за иностранца, а на самом д
еле какого-нибудь цеховика-кустаря или просто начальника вагона-ресто
рана. Интересно было бы узнать у автора, кем же на самом деле был этот «фио
летовый иностранец»?! Но не узнаем, не узнаем мы с вами об этом никогда, ибо
находится Михаил Афанасьевич «в местах столь удаленных, что вызволить е
го оттуда не представляется возможным». Я, впрочем, надеюсь, все же узнать
. Позже увидимся, может быть…
Итак, я жаждал общества, общества кого-то, кто сможет понять и принять мен
я с моим смешным горем, которое казалось тогда для меня огромным и наибол
ее значимым, чем что бы то ни было. И я направился к телефонной будке, котор
ую в то время еще не снес Кес…

Адские одноклассники и Дим
а Христос

Подмосковье, где-то недалеко от Ногинска. Зимние сумерки наступают еще р
аньше, чем обычно, потому что идет метель. Очень сильная, густая, пронзител
ьная метель, и кажется, что эти летящие со скоростью пули снежинки никогд
а не коснутся земли, а вот так и будут лететь по одной им известной траекто
рии и в конце концов вновь вернутся на небо в этом белом и бессмысленном х
ороводе. Я иду по огромному белому полю, вокруг ничего не видно, и лишь из-з
а леса изредка падают багровые отблески солнца. Потом и они уже перестаю
т появляться, и мир вокруг меня начинает стремительно погружаться во мра
к. Подсознательно не желая оставаться в этой холодной мгле, я закуриваю с
игарету, зажимаю ее в кулаке, и согревает меня эта маленькая красная точк
а и дарит иллюзию защитного круга. И, точно как в дьяволовой хрестоматии, з
а границей этого круга начинают свою инфернальную пляску бесы. Колючие с
нежные стрелы впиваются мне в лицо, я начинаю вглядываться в лики танцую
щей нежити. Неужели?! Я узнал! Конечно, это он…
Мне тридцать лет, и все эти тридцать лет меня окружали люди. Почему-то так
получалось, что все они оставили в моей душе след. С Валентином мы шли разн
ыми дорогами, но почти всегда хоть сколько-нибудь проходили рядом, на рас
стоянии рукопожатия, или удара кулака, или автоматного выстрела. Мы учил
ись с ним в одной школе с первого класса. Наше знакомство состоялось на то
ржественной линейке 1 сентября. Мы увидели друг друга первый раз в жизни и
сразу подрались. Все остальное время, вплоть до выпускного вечера, сопер
ничество между нами постоянно тлело, но я ему благодарен. Слышишь, Валек, я
благодарен тебе! Если бы не ты, то я бы остался увальнем и тюфяком, а ты меня
разозлил. Крепко разозлил, но плясать под твою дудку я так и не стал, как не
стал и одним из вас. Помнишь, как ты однажды сказал мне: «Закон семьи Бухан
цевых: борзеешь Ц получи!» Было это, кажется, тоже в первом классе. А потом
школьная десятка, которую я уже почти не помню. Я ходил в музыкальную школ
у, а вы бегали по улице допоздна. Ты, Хан, окончивший свои дни где-то на зоне
Салехарда в возрасте 25 лет. Кес, Кисель, Серега Киселев Ц лучший футболис
т района, надежда всех физруков всех времен, бездарно спившийся и сторча
вшийся. Он на каком-то ржавом угнанном корыте въехал в ту самую телефонну
ю будку, влетев во двор на полном ходу. В будке находилась женщина, мать тр
оих детей, а Кес был до того загашенный, что он даже не остановился, а, переп
ахав далее по траектории детскую площадку, на которой, к счастью, никого н
е оказалось, вырвался на шоссе, и его еще долго ловили озверевшие «гайцы»,
стреляя ему по колесам и матерясь в громкоговорители. Я впервые переступ
ил порог боксерского клуба, а вы зарабатывали свой авторитет в уличных д
раках и пробовали курить. Я впервые влюбился в Юлечку Кравцову, ту самую, к
оторая теперь замужем не то за премьер-министром, не то просто-министром
Испании или Португалии, не помню, и ездил на электричке к ней в Реутово, а в
ас вызывали повесткой в ГУВД по делу об изнасиловании. А помнишь, как мы в
последний раз буквально бились во время выпускного вечера? Лица у нас бы
ли похожи на томатные пиццы, и никто не смог нас разнять. А потом наши доро
ги разбежались. И вот как-то спустя пару лет я вышел из метро и увидел тебя,
выталкивающего свое стосорокакилограммовое тело из «шестисотого» «Mercedes
». Мы сдержанно поздоровались, и ты было начал разговаривать в этой поган
ой бандитской манере, но осекся и перешел на нормальный язык. Я сказал тог
да:
Ц Валек, ведь у тебя нет будущего!
А ты, усмехнувшись, ответил:
Ц Зато есть настоящее.
А потом ты стал правой рукой в банде Мансура, которого застрелил СОБР во в
ремя штурма его квартиры. А еще через полгода вы сидели на хазе, в девятиэт
ажке на улице Молостовых, туда ворвались рубоповцы, все твои закинули ру
ки за голову, а ты потянулся было за упавшей сигаретой и получил пулю в сер
дце. Валя, пока, Валя. Ты потанцуй со своими прозрачными корешами, а я еще по
живу.
Вот кружится в хороводе призраков тот храбрец-ополченец, который выстре
лил бабушке в глаз. А бабушка-армянка ничего плохого не сделала, она прост
о стояла в голодной очереди, в голодной сухумской очереди за хлебом, а ты,
подлец, ее убил ни за что. Зато быстро сообразил, что без суда и следствия т
ебя расстреливать не имеют права. Я твое мнение не учел, извини.
Был. Был такой эпизод в моей жизни, но пускай он так для меня эпизодом и ост
анется.
Бесы кружатся, кольцо стягивается вокруг меня все плотнее и плотнее. Я уж
е чувствую их прозрачные ледяные пальцы на своем горле.
Ц А-а-а-а-а-а-а!!!
Толчок, свет, открыл глаза, будка прямо передо мной. Тьфу ты, опять лезет в г
олову черт знает что. Рывком дверь на себя. Где «двушка»? В прорезь ее. Так, к
ому звонить-то? Диме? Да пошел он!
Дима. Дима Румянцев. Человек, который всегда останется в моей светлой пам
яти. Еще один покойник из моей юности. Дима заслуживает того, чтобы посвят
ить ему несколько строк.
Димин отец в начале девяностых годов работал в администрации Ельцина. Жи
л Дима вместе с родителями на Новом Арбате в одной из «высоток», там, где с
ейчас находится «Спортбар». В этой квартире, не слишком шикарной по ныне
шним временам, но роскошной для начала девяностых, наша университетская
компания собиралась довольно часто. Бывала там и Маргарита, которая с пр
исущей ей дурью, тактично именуемой эксцентричностью, делала вид, что се
йчас сиганет с перил общего балкона вниз, с высоты 23-го этажа Ц это был ее
любимый трюк. Она забавлялась, видя, как я буквально зеленею от страха за н
ее, да и оттого, что я всегда боялся высоты. Мой постоянный кошмар, еще с дет
ства преследующий меня во сне, Ц это короткий полет вниз, с крыши многоэт
ажного дома. Дима тоже любил заигрывать со смертью. Часто, слишком часто э
тот человек говорил о потустороннем, в глазах его постоянно жила печаль,
он читал Библию и какие-то чернокнижные манускрипты. То ли на древнехалд
ейском, то ли на санскрите. А вообще-то, он знал восемь языков, а вместе с ан
глийским, который он выучил и стал прекрасно разговаривать на нем всего
за полгода, и все девять. Человеком он был настолько неординарным, что я до
сих пор не верю всем своим воспоминаниям, считая, что что-то на моем жестк
ом диске преднамеренно приукрасило самое себя, а что-то само себя создал
о. Мы впервые встретились на последнем вступительном экзамене, и я пораз
ился тому, какое отталкивающее впечатление произвел на меня этот худой б
ледный червяк. Именно так я подумал, когда впервые увидел его. На «картошк
е» мы познакомились ближе. Я тогда был одержим околомистическими идеями
. Почитывал Гурджиева, Амфитеатрова, Блаватскую и, разумеется, Мильтона. В
каком-то разговоре я ввернул словечко «сатана» и моментально поймал его
заинтересованный, да что уж там, крайне заинтересованный взгляд. Он обра
тился ко мне с чем-то, с чем-то таким, очень интересным для меня тогда. Я, впо
лне со знанием предмета, ответил. Это ему понравилось. Мы сели на какое-то
бревно и проговорили запоем более четырех часов.
1 2 3 4 5 6 7 8