то у вас корову того, всей деревней, то козу… Получается
, что вы тут все скотоложцы какие-то! Ну, хорошо… Пойдем методом от противн
ого. Вот вам такой вопрос: а что самое неприятное произошло в вашей дереве
нской жизни?
Ц Да. Было такое. Как сейчас вспомню, так до сих пор жутко. Было это год наз
ад. Пошел я в лес за грибами да и сам потерялся…
Ц Ха-ха-ха! Смешно. А при чем тут Голландия-то?
Ц Не помню.
Ц Да прекрати ты дурачиться-то. Вот возьму и обижусь на тебя.
Ц Да ладно, не обижайся. Знаешь, как перевести на английский язык фразу: «
Он заслонил ее»?
Ц Как?
Ц Не elephanted her.
Ц Ха-ха-ха! Дай я тебя поцелую.
Ц Люблю тебя, иди сюда…
Мы лежим на кровати и отдыхаем. Она закинула на меня колено и прижалась сб
оку. Я обнимаю ее за шею и рассеянно глажу горячие от недавней любви волос
ы. Мы лежим с ней так, без всякого движения, примерно полчаса, потом оконча
тельно остываем, целуемся, и она медленно уходит в детскую: дочь категори
чески отказывается спать одна, и если, проснувшись, не обнаружит ее рядом,
то испугается. Я натягиваю носки: так легче заснуть и гарантированно про
спать положенное до звонка будильника время. Он поднимет меня в семь, и я п
ойду будить ее, затем еще на час отключусь. За это время она как раз привед
ет себя в порядок, позавтракает и разбудит меня перед своим уходом на раб
оту. Я люблю смотреть на нее в те последние несколько минут, остающиеся до
хлопка двери: на лице целеустремленное выражение, отличный мейкап, ненав
язчивые духи «Premier Jour» и деловая одежда. Такой ее постоянно видят другие, а я м
огу видеть еще и выше колена и ниже выреза кофты.
Я шел к таким вот спокойным, по-обывательски простым, но от этого особенно
дорогим будням очень долго. Число «9» Ц покровитель и символ всего челов
еческого Ц никак не хотело жить со мной в мире. Мне ближе было число «137» Ц
символ смерти. Гадкое и нехорошее, означающее тревогу и крушение надежд.
Тогда, когда над моим рассудком нависла реальная угроза помешательства
и мнительность затмила собой здравый смысл, то свыше мне была послана же
нщина, которая спасла мой мозг от полного разрушения. Но она же явилась ра
зрушительницей моей первой семьи. Не стану этого отрицать, но, в конце кон
цов, я не жалею, особенно когда вспоминаю события трехлетней давности.
Это было время крушения надежд, время скандальных увольнений и моего уни
жения. У меня и сейчас закипает кровь при воспоминании о некоторых начал
ьничках, с которыми мне довелось работать. Теперь я понимаю, что это был ка
к раз тот самый хлеб стыда, описанный в Каббале. Но ее я открыл для себя лиш
ь совершенно недавно, а вот тогда… А тогда я пил. Пил много и страшно. Был жа
лок наедине с самим собой, да и на людях мой взгляд совсем не излучал увере
нности, а, скорее, походил на взгляд брошенной и побитой палкой собаки. Я б
ыл клоун, грустный клоун, который и сам не прочь был посмеяться над собой.
Мне надоело чувство собственного достоинства, и я запрятал его в глубине
души с ярлычком «до востребования». Ах, если бы оно только настало Ц это
«востребование»! Одевшись в кокон безвременья и монотонности, я выкинул
наружу свои шутовские бубенчики и колокольцы и поплыл по какому-то тече
нию потока между бытием и небытием… Итак, шла очередная неделя моей ранн
ей пенсии. Активность покинула меня, уступив место сплину. Каждый день я о
твозил в школу старшую дочь, и даже это немудреное занятие напрягало мен
я, лишало сил и охоты двигаться. Однообразие моих рассветов я стал компен
сировать содержимым гаражного бара, стараясь, впрочем, держать себя в ру
ках и не приближаться к состоянию невменяемости. Между легким искажение
м реальности, которое дает небольшая, или, как я ее называю, «рабочая», доз
а алкоголя, и моментом, когда возле ног вспучивается земля, открывается л
юк под номером 137 и на свет появляется Джубадзе, довольно много шагов. Иног
да тропа, по которой можно сделать эти шаги, вдруг становится ясно видна и
превращается в быстродвижную резиновую ленту транспортера амстердамс
кого аэропорта, вставая на которую совершаешь мягкое, но ощутимое ускоре
ние. Тогда, без вмешательства внешних источников, путь по тропе иногда за
канчивается гладкой стенкой, отпружинив от которой оказываешься в кров
ати и засыпаешь, а иногда, встретив других таких же, как и ты сам, идущих, мож
но встретиться и с Джубадзе…
Джубадзе Ц мой личный демон. Как известно, каждый из нас, рождаясь, получа
ет в постоянные спутники двоих: ангела и демона. Первый занимает место на
правом плече и напоминает деревянную сирену на носу корабля «Арго». Втор
ой утверждается на левом плече, рядом с ухом, и нашептывает своему носите
лю дорогу в лабиринт без выхода. Чем правильнее, с точки зрения сидящего н
а левом плече, ты движешься, тем тяжелее он становится и быстрее стареет. В
этом Божий промысел: для каждого обычного человечка положен только один
демон, и, чем дальше ты идешь в лабиринте, тем быстрее он тяжелеет, обжирая
сь твоей сущностью, но и удержаться на левом плече при этом ему все сложне
е. Тогда, не желая постоянно крутиться, выбирая удобную позицию, демон спр
ыгивает с плеча и становится спутником человека, который может двигатьс
я вокруг ядра своего бытия по двум орбитам: круговой и эллиптической. Но э
то не всегда так. Джубадзе Ц демон земли и живет в земле. Он никогда не люб
ил поверхности. Здесь у него нет пищи и тяжело дышится, поэтому когда он со
всем вырос и стал слишком тяжелым, то слез с моего плеча, оставил вместо се
бя специальный детектор алкоголя с УКВ-передатчиком и спустился под зем
лю. Он давно понял, что моя самая большая слабость Ц это выпивка, и детект
ор реагирует на определенную дозу спиртного, как правило, очень большую.
Тогда Джубадзе вылезает из-под земли, стряхивает с куртки «Columbia», которую п
редпочитает любой другой одежде, земляные комья, кряхтя залезает на лево
е плечо и начинает загонять меня в лабиринт.
Как-то в четверг я начал пить очень рано: уже в одиннадцать дня во мне булт
ыхалось что-то около 500 граммов «Chivas Regal», преступно разбавленного колой. О ру
ле и думать было нечего, и за дочерью пришлось ехать на автобусе. По дороге
туда и обратно я опустошил четыре поллитровых банки какого-то пойла-в-б
анке-из-ларька, кажется, «джин-тоника». Придя домой и выпив стакан коньяк
а, я дождался возвращения жены и двинулся на встречу с другом детства. Дру
г этот работает в милиции, дослужился уже до подполковника, что в тридцат
ь три года означает очень хорошую карьеру, и занимается тем, что сажает ми
лиционеров. «Дело оборотней» Ц это во многом его работа. Живет он при это
м в общежитии какого-то института, который никак не может закончить его ж
ена из-за того, что постоянно находится в академическом отпуске по причи
не беременности. Имеет, кстати, троих сыновей: Петра, Александра и Павла. В
общем, личность весьма противоречивая и тоже не дурак выпить. Мы сидели в
квартире моих давно умерших родственников, пили вискарь «Glenfiddich», прихваче
нный мной из дома, и закусывали мясными нарезками из ближайшего супермар
кета. Звонок совершенно неожиданно оторвал нас от задушевной беседы. Зво
нил еще один мой друг, алкогольный олигарх, большой любитель японской ку
хни и выпивки, и уже через полчаса мы сидели в японском ресторане «Асахи»
на проспекте Мира, уплетая гедза Ц японские пельмени и жареное мраморно
е мясо. Вначале ничто не предвещало ссоры: сидели, пили «Kirin» и горячий сакэ
из фарфоровых графинчиков, довольно гоготали, отпуская пошлые шуточки п
о поводу официанток. В конце концов мочевой пузырь возвестил мне о конце
первого периода товарищеской встречи, и я оказался в туалетной кабинке.
Мысль об опорожнении желудка улетучилась потому, что кафельная плитка в
незапно съехала в сторону, и появился глаз Джубадзе. Крякнув, я поспешно з
аправил член в штаны и покинул кабинку. Вернувшись к столу, я как-то потер
ялся, понес околесицу, довольно обидную, видимо, впрочем, не помню… Но факт
остается фактом Ц сначала обиделся милиционер, плюнул в пиво и ушел. Зат
ем насупился олигарх, а потом, холодно пожелав «всего», расплатился, изви
нился перед менеджером ресторана, вывел меня за руку под дождь. Проворно
запрыгнул в свой олигархический черный катафалк и был таков. Я остался о
дин на сырой улице и, пошатываясь, поплелся домой…
Дорога к дому была долгой, около сорока минут. Я осилил примерно половину
и ощутил мучительные позывы к дефекации. Повертев головой, так и не обнар
ужил подходящего места для этого, требующего максимального интима, проц
есса. Слегка поскучав и посетовав вслух на отсутствие подходящей подвор
отни, я обратил внимание на приоткрытый подъезд двадцатиэтажного дома. П
одошел поближе, вошел, буркнул заспанной консьержке: «Я к Вороновым» Ц и
сел в лифт…
Лифт оказался грузовым, просторным и, нажав на кнопку двадцатого этажа, я
стал плавно подниматься, предвкушая облегчение кишечника где-нибудь на
чердаке или на лестнице черного хода сразу же после того, как выйду из лиф
та… Моим надеждам не суждено было сбыться: лифт внезапно остановился где
-то очень высоко. Я в отчаянии стал пытаться открыть автоматические двер
и, но их прочно заклинило. Кнопка вызова лифтера, естественно, ответила на
смешливым молчанием, и я понял, что влип…
Мои вопли и удары ногами по стенам и дверям злополучного лифта не возыме
ли действия, ни один из обитателей дома не рискнул выйти и поинтересоват
ься Ц что за пьяные вопли несутся из шахты. Желание облегчиться стало не
переносимым: кряхтя и сквернословя, я отошел в угол кабины, спустил штаны,
принял позу знака «больше» или, может, «меньше» (никогда не был силен в мат
ематике) и изверг мощную зловонную струю, стараясь не попасть на одежду и
ботинки. Дерьмо оказалось жидким и немедленно начало просачиваться тяж
елыми каплями в щели лифта, наполняя шахту и кабину тяжелым зловонием. Я с
наслаждением перевел дух. Вопрос, чем подтереться, ранее не возникший, те
перь встал со всей остротой. Решив остаться в трусах, я принес в жертву фут
болку, отрывая от нее по куску. Сев в противоположном уделанному дерьмом
углу, я загрустил и стал думать о том, как низко я пал, проделав за сравните
льно короткий срок путь от преуспевающего толстого менеджера до осунув
шегося небритого алкаша, местом ночлега которому будет служить уделанн
ый собственными фекалиями лифт. Внезапно свет в кабине стал мигать, а пот
ом и вовсе погас: «Замкнуло от дерьма», Ц подумал я и почему-то всхлипнул
…
Помощь пришла неожиданно: лифт вдруг пошел вниз, остановился на третьем
этаже и открылся. Я вышел, щурясь от яркого света, спустился на первый этаж
по черной лестнице и вышел вон из злополучного дома. Перед ним стояла обы
кновенная замызганная вазовская «пятерка» с надписью «ОТИС» на дверце.
Я подошел ближе, нашаривая в кармане сторублевку в знак благодарности св
оему освободителю, наклонился, и слова застряли у меня в горле: сквозь гря
зное жигулевское стекло я увидел эмблему «Columbia» на рукаве, измазанном земл
ей…
Подобные видения, а что это было еще, если не галлюцинации приконченного
алкоголем сознания, приключались со мной все чаще и чаще. Утро каждого мо
его дня в ту пору начиналось так: проснувшийся мозг безжалостно напомина
л мне о моем незавидном положении, а открывавшиеся вслед за этим глаза ис
кали недопитую с вечера, оставленную в забытье где-то бутылку коньяка.
За окном стояла янтарная сентябрьская осень. Пить дома мне не разрешали.
Жена по-своему боролась с моим пристрастием: она вырывала у меня из рук бу
тылку, как правило, виски или, реже, коньяка и безжалостно выливала ее соде
ржимое в унитаз. Я, понимая, что скатываюсь все ниже, робел и безропотно от
давал ей выпивку для расправы, но иногда мной овладевала дикая ярость: от
нее я начинал зеленеть и набрасывался на несчастную супругу с кулаками.
Ну да, разумеется несчастную. О каком счастье может идти речь для женщины,
если она живет под одной крышей с безработным алкоголиком и этот безрабо
тный алкоголик Ц ее муж.
Потом я стал уходить из дому по утрам и весь день проводить в гараже или, ч
аще, возле него, посиживая в раскладном кресле-качалке, попивая какую-ниб
удь дрянь из банки или бутылки и вспоминая лучшие дни. Точнее, пытаясь всп
омнить. Мою память тогда окутала настолько плотная пелена, что ничего хо
рошего на внутренний экран не проецировалось, а в ушах постоянно звучал
кипеловский «Закат».
И пусть говорят, что «это не для всех», а я считаю и умру с тем, что союз Пушк
ин Ц Кипелов Ц это лучший союз поэта и исполнителя во всем русском роке
с самого его рождения.

Пидоры и Маргарита

Она жалела меня. Она была рядом тогда, когда мне особенно нужно было чье-т
о внимание. Она вела себя как мама: не корила, не бранила меня, иногда она пл
акала… Можно трактовать это как проявление лучших чувств, явление душев
ной чистоты, заботу о ближнем, но… Предмет, которого мы чаще всего лишаемс
я, перейдя из несознательно наивного детства в строгий режим взрослого м
ира, Ц это не девственность, нет. Хотя с ее утратой, пусть, на первый взгляд
, лишь физиологической, прекращается, рвется ниточка связи со светлой Бо
гиней юности Иштар, да и потерять девственность невозможно лишь физиоло
гически. Само это слово, оно словно течет, как молочная чистейшая река, чер
ез хрестоматийный кисель, нет в этой реке места для чего-то, что кровоточи
т плевой или саднит надорванной уздечкой. Убийство всегда кроваво, как и
самоубийство, а потеря девственности Ц это, если угодно, предтеча самоу
бийства. Вот уж как никогда здесь верна догма о реке, в которую нельзя войт
и дважды.
Так вот о предмете Ц это «розовые очки». И я свои забыл где-то, а может, и по
терял.
1 2 3 4 5 6 7 8