!
Лоутон неожиданно замер при мысли о том, что пришлось пережить Кейро. Он испугался, что она собирается соблазнить его, чтобы доказать свою любовь. Может быть, прошло еще недостаточно времени и она не успела забыть об этом кошмаре? Что, если, прикоснувшись к ней, он напомнит ей о перенесенном унижении? Он так долго ждал, когда сможет заняться с ней любовью, что подождет и еще… если нужно.
Лоутон расцепил свои объятия и отступил назад. Кейро недоуменно посмотрела на возлюбленного, но он избегал смотреть ей в глаза.
— Может быть, мы обойдемся словами. — Голос Лоутона прозвучал хрипло от неутоленного желания, — Наверное, нам стоит подождать, пока ты сможешь… забыть… — промямлил он и смущенно вздохнул. — Пока ты… ну, ты сама понимаешь… эти негодяи…
Кейро непонимающе продолжала смотреть на Лоутона. Наконец догадка осенила ее.
Она прижалась к Лоутону, и ее рук» скользнули вдоль пояса его бриджей. Лоутон чуть не задохнулся:
— Проклятие! Я пытаюсь проявить благоразумие и сдержанность, а ты вводишь меня в искушение.
— Это прекрасно, но совершенно необязательно, — счастливым смехом отозвалась Кейро. — Твое доблестное вмешательство избавило меня от необходимости забывать об… этих… ты сам понимаешь… негодяях, — передразнила она его неуклюжую попытку объясниться.
— Правда? — облегченно выдохнул Лоутон, и его суровое лицо просияло.
Протянув руку, он нежно привлек Кейро к себе.
— Что ж, в таком случае… — И Лоутон издал звук, похожий на страстное рычание.
Крепко прижав Кейро к себе, он поцеловал се. Кейро стала пылко отвечать на его поцелуи и смелые ласки.
— Мне кажется, что мы целую вечность не занимались любовью, — выдохнул Лоутон, касаясь губами ее шеи. — Я так ждал…
Кейро положила свою ладонь на его губы, таким образом приказывая ему помолчать.
— Из мужчины, всегда питавшего отвращение к праздной болтовне, ты внезапно превратился в болтливую сороку. — Кейро слегка отстранилась и потянула за полы своей блузки. Пуговицы разлетелись в стороны, и одежда пала к се ногам. Лоутон не сводил с Кейро восхищенного взгляда. Когда на ней не осталось ничего, кроме дразнящей улыбки, она неторопливо прошлась по комнате, бросив на Лоутона зовущий взгляд.
Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он следил за движениями Кейро, поражаясь тому, как она владеет искусством соблазна. При одном взгляде на се точеную фигуру он почувствовал, что сгорает от желания.
Словно зачарованный, Лоутон смотрел, как Кейро легла на кровать, приняв самую соблазнительную позу, и поманила его пальцем. Лоутон испугался, что обмякшие ноги не донесут его до кровати, и поспешил на зов Кейро.
Ее рука пробежала по темной поросли волос, покрывавшей его живот, и Лоутон застонал от наслаждения. Он позволил Кейро снять с него бриджи и предоставил ей свободу действия. Неторопливо она осыпала все его тело страстными поцелуями и дразнила ласками, сводившими его с ума.
Руки Кейро были повсюду. Они поглаживали, ласкали, сначала осторожно, как бы неуверенно, потом все настойчивее и смелее. Она открывала Лоутону новый мир страсти, новые грани любовной игры.
Наконец он почувствовал, что больше не в силах терпеть эту сладостную пытку. Он хотел подарить Кейро наслаждение не менее яркое, чем то, что испытал сам. Эта женщина наполнила светом его жизнь, придала смысл его существованию, и он никогда не расстанется с ней.
— Кейро, догадываешься ли ты, как сильно я люблю тебя? — спросил Лоутон, жадно прижимаясь к ее губам.
Ее изумрудного цвета глаза вызывающе блеснули.
— Значит, ты не можешь помолчать, — прошептала Кейро, обводя пальцем контур его плеч и вычерчивая узоры по животу. — А я все спрашиваю себя, как долго мне еще ждать, пока ты соберешься показать мне, насколько сильна твоя любовь.
В глазах Лоутона вспыхнул озорной огонек. Его рука скользнула по бедрам Кейро и коснулась груди. Кейро вся подалась вперед, навстречу этой ласке. Лоутон наслаждался своей властью над ее телом. Одним-единственным прикосновением он мог вызвать в нем бурю страсти.
— Я покажу тебе, как сильна моя любовь, — ласково прошептал он. — Надеюсь, до утра у тебя нет никаких планов. Мне может понадобиться довольно много времени…
Никогда прежде ласки Лоутона не казались Кейро такими сильнодействующими. Каждый его поцелуй был проникнут благоговением, и в каждом проявлении страсти чувствовалась истинная любовь. Как бы ей хотелось до конца своих дней заниматься любовью с этим потрясающим мужчиной. Даже в самых дерзких фантазиях Кейро и не мечтала завоевать любовь легендарного Лоутона Стоуна.
Каждое его прикосновение и каждый поцелуй, от которых трепетало все ее тело, без слов говорили Кейро о его любви и желании. Он наслаждался ею и сам дарил ей наслаждение.
А Кейро требовала все новых и новых ласк. Ее тело выгибалось навстречу Лоутону. Все се существо было переполнено страстью.
Почувствовав па себе тяжесть тела Лоутона, Кейро распахнула глаза.
— Ты должна знать, любовь моя, — прошептал Лоутон, глядя в ее изумрудного цвета глаза и наполняя Кейро огнем жизни. — Ты — моя душа, и я хочу тебя не потому, что не могу справиться со страстью, а потому, что хочу любить тебя… все крепче с каждым днем… до самой смерти.
Слушая его, Кейро боялась, что сердце ее не выдержит и разорвется от переполнявшего ее счастья. Лоутон еще крепче прижал ее к себе, и они слились воедино. Кейро будто растворилась в нем, наполнившись вкусом, запахом и ощущением его тела. Она стремилась обхватить его целиком — от мускулистых плеч до бедер, — чтобы без остатка впитать это ощущение и полнее насладиться восторгом, который дарила ей его любовь.
Ощутив Лоутона внутри себя, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Встречая каждый толчок его тела со всей страстью, на какую была способна, Кейро делила с ним восторг, которому не существует названия.
Неукротимая дрожь охватила ее и она почувствовала, что теряет сознание от неземного наслаждения. Казалось, весь мир закружился в безумном вихре, и Кейро испуганно ахнула, впившись ногтями в спину Лоутона. Ошеломленная этими новыми для себя ощущениями, она летела в темноту, чувствуя, как сотрясается его тело.
— Я так люблю тебя, что мне становится страшно при мысли о том, что мы можем расстаться, — прошептала Кейро, прижимаясь щекой к груди Лоутона.
— Я не собираюсь с тобой расставаться, любимая, — чуть дрожащим от пережитой страсти голосом проговорил он. — Каждый раз, когда ты пыталась убежать, я следовал за тобой словно тень. — Лоутон наклонился к нежным губам Кейро и добавил: — Попробуй скрыться от меня хотя бы на несколько часов, и сама увидишь, что будет.
— Предупреждаю, я буду очень требовательна, и ты, может быть, сам начнешь мечтать о том, чтобы провести несколько часов в одиночестве, — лукаво блеснула глазами Кейро.
Лоутон коснулся затвердевших бутонов сосков Кейро и тихо прошептал:
— Никогда не поверю, что одиночество может сравниться с этим. Когда ты захочешь меня, тебе достаточно будет прислать мне весточку, и я…
Он не договорил, внезапно пораженный какой-то мыслью.
— Кстати… — Лоутон с интересом взглянул на Кейро. — Кто присылал тебе те письма, когда мы были в Форт-Смите? Я не сомневался, что это Гардинеры спешат посвятить тебя в детали своего коварного замысла.
Кейро отвернулась к стене, но Лоутон взял ее за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза:
— Ответь мне, Кей. Отныне и навсегда между нами не должно быть секретов.
— После того как ты сделал мне предложение руки и сердца, эти письма больше ничего не значат.
— Кейро… — Глаза Лоутона сузились, а в голосе прозвучала легкая угроза. Он твердо решил не отступаться до тех пор, пока не узнает всей правды.
Вздохнув, Кейро ответила:
— В первом, вместе с цветами, было предложение выйти замуж. Его прислал один мой знакомый из Сент-Луиса. Если бы ты не поднял такую суматоху, я не стала бы продолжать эту затянувшуюся шутку с цветами. А второе письмо было от Дэниела Сайлера. Он предлагал мне свою помощь в случае необходимости. Там были и другие предложения, но более личного характера…
— Не сомневаюсь! — расхохотался Лоутон. — Жаль, что они оба не знали о том, какое их ждет разочарование, — прошептал он, прижавшись губами к груди Кейро. — Теперь ты принадлежишь мне и должна забыть о других мужчинах.
Кейро притянула Лоутона к себе, желая одного — снова насладиться вкусом его поцелуя.
— Мне не нужны другие мужчины, — проворковала она. — У меня уже есть самый лучший.
— Бог ты мой, моя мужская гордость может этого не одержать, — лукаво улыбнулся Лоутон, — не говоря уже о моей мужской плоти.
— По-моему, я снова хочу тебя… — прошептала Кейро, проведя рукой по мускулистым бедрам Лоутона.
— Пожалуй, я соглашусь, — улыбнулся Лоутон и припал в поцелуе к губам возлюбленной.
— Я действительно люблю тебя, — шепнула, Кейро.
— Не забывай напоминать об этом почаще, — ответил Лоутон между поцелуями. — Мне никогда не надоест об этом слышать.
И они снова отправились в самое восхитительное из всех путешествии, в страну под названием любовь. Когда же силы иссякли, Лоутон и Кейро погрузились в сладостный сон.
Прошло какое-то время, и они снова наслаждались любовью, которая была такой же вечной и сияла так же ярко, как поднявшаяся над Оклахомой луна.
Эпилог
Территория Оклахомы
Апрель 1892 года
Такер Магуайр остановил своего жеребца на холме, возвышавшемся над просторным ранчо, раскинувшимся на земле, которую когда-то занимал Каиепдиан-Стейшн. Каждый раз, взглянув на вывеску, приветствовавшую проезжающих мимо путников, он не мог удержаться от смеха. Вместо названия уже несуществующего поселка указатель сообщал о том, что здесь находится ранчо «Кейро», Оклахома — настоящий рай по эту сторону вечности.
— Оказываясь в этих местах, я неизменно убеждаюсь в том, что ранчо становится все благоустроеннее с каждым днем, — заметил Вуди, окидывая взглядом перестроенную гостиницу, свежевыбеленный амбар и хозяйственные постройки, рядом с которыми паслись тучные стада.
Любуясь пейзажем, Ал Фонтейн восхищенно вздохнул.
Благодаря усилиям Вуди и Такера он в конце концов овладел основами профессии судебных исполнителей, но все же жалел о том, что не может поменяться местами с Лоутоном, который, выйдя в отставку, стал самым уважаемым гражданином в здешних местах. Он занимался поставкой продовольствия гарнизонам и различным агентствам, а также искателям приключений, прибывавшим на территорию в надежде прибрать к рукам землю, когда-то принадлежавшую племенам чайенов и арапахов.
Двадцать седьмого сентября 1891 года для белых были открыты и другие индейские территории. Сообщалось о том, что на семь тысяч участков было подано целых двадцать тысяч заявок. Цены на лошадей заметно подскочили. Лоутон, предвидевший дальнейший их рост, сделал дополнительные закупки лошадей и скота для будущих поселенцев и получил за последние два года солидную прибыль.
— Похоже, Лоутон нашел свое место, — заметил Ал.
Не успел Такер ему ответить, как из открытого окна бывшей гостиницы послышались странные звуки.
— Что, черт возьми, там происходит? — Такер невольно пригнулся в седле.
Развернувшись по направлению к вывеске, гостеприимно приглашавшей путников на ранчо, Вуди пришпорил лошадь.
— Боже милостивый, похоже, Лоутон взялся обучать близнецов пению, — простонал он, — а я-то уж надеялся, что никогда больше не услышу припева из песни о красотке Лу!
— Святые угодники, у них получится трио! — в отчаянии воскликнул Такер.
Ал только тяжело вздохнул:
— При всех своих достоинствах Лоутон никогда не мог правильно вывести мелодию. Похоже, что сыновья унаследовали эту его особенность.
Подъехав к дому, друзья заметили, как работники фермы зажимают ладонями уши. Фальшивое пение далеко разносилось вокруг. Во дворе дома, задрав морду, отчаянно завывала несчастная дворняжка.
— Лоу! У тебя гости! — заорал Такер, пытаясь перекрыть душераздирающие звуки.
За дверью послышалось шарканье ног, и вскоре на пороге появился Лоутон в сопровождении двух своих миниатюрных копий. Двухлетние Райлен и Деррик Стоуны во всем, кроме ярких зеленых глаз, походили на своего отца.
— Дядя Так! Дядя Вуди! Дядя Ал! — завопили близнецы, бросаясь навстречу гостям.
— Я как раз учил мальчиков петь, — пояснил Лоутон, спускаясь с крыльца.
— Мы слышали, — буркнул Такер, спрыгнув с седла. Он схватил в охапку одного из шустрых близнецов.
— Вы довольно громко шумели во время своего занятия, — хмыкнул Вуди. Он подхватил на руки второго карапуза и принялся его щекотать. Малыш залился хохотом. — Где Кей? — спросил Вуди, оглядевшись по сторонам. — Не ожидал, что она позволит тебе заниматься с детьми пением.
Усмехнувшись, Лоутон взял у гостя повод, чтобы отвести лошадь к коновязи.
— Кей больше не жалуется на мое пение. Честно говоря, она вообще ни на что не жалуется.
— Значит, ты держишь ее под каблуком, приятель? — поинтересовался Такер. Его насмешливый тон ясно говорил о том, что он не сомневается в обратном.
Наконец на крыльцо выпорхнула Кейро, и у Такера невольно вырвался вздох восхищения. Роскошная копна серебристых волос, яркие зеленые глаза и стройная фигурка всегда приковывали взгляды, но теперь ее красота стала прямо-таки ослепительной. Казалось, будто само солнце протягивает к ней свои лучи, чтобы коснуться длинных шелковистых волос. За прошедшие три года она расцвела и превратилась в пышную красавицу. Такер не встречал ни одной женщины, способной сравниться с Кейро в красоте и силе характера. «Она единственная в своем роде, — подумал Такер, — так же как и ее супруг».
Лоутон тоже не мог отвести взгляд от жены, вышедшей поздороваться с нежданными гостями. Его глаза светились такой любовью и гордостью, что к горлу Такера невольно подкатил комок.
Кейро пригласила гостей войти в дом, и Такер задержался возле Лоутона.
— Посмотрев, как ты пыжишься от гордости, можно подумать, что ты и линяешь, как петух, два раза в год, — прошептал он, и его обветренное лицо расплылось в насмешливой улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45