В холле зазвучали торопливые шаги, а потом послышался стук в дверь.
— Сэр? — Человек подождал несколько мгновений и повернул дверную ручку. Но когда дверь не поддалась, он громко сказал: — Они там, констебль, я в этом уверен.
На этот раз в дверь забарабанили сильнее. Дверная ручка резко задвигалась. Раздался голос констебля Клэя:
— Немедленно откройте. Лукас, слышите? Что, черт возьми, у вас происходит?
— Лукас, — проговорил Руперт и протянул к нему руку, — я прошу тебя ради нашей старой дружбы…
И тут Лукас мысленно перенесся в далекое прошлое. Они четверо — он, Адриан, Руперт и Филипп — снова были неразлучны. Они все вновь стали беззаботными детьми, носившимися то вверх, то вниз по лестницам этого старого дома, в библиотеке которого сейчас находились. Лукас вспомнил, как отмечался его четырнадцатый день рождения на той самой лужайке Хэйг-хауса, на которой во время бала Белла приказала разбить шатер для гостей, вспомнил, как он занимал деньги на приобретение Хокс-хилла… Вспомнил всю свою жизнь.
«Ради нашей старой дружбы», — сказал Руперт. Как звучал когда-то их девиз? «Никогда не покидай друга в беде» — так, кажется. Лояльность — вот о чем шла речь.
Его глаза наполнились слезами. Господи, что же это за ужас?! Нет-нет, такого просто не может быть! Он сейчас проснется — и кошмар рассеется. Безумные мысли проносились у него в голове, пока он лихорадочно искал ответ на свой вопрос. Но ответа не было. Осталось только горькое сожаление.
Он вынужден был признать и смириться с тем, что все происходило наяву, и ему предстояло решить, как следует поступить. И времени у него почти не оставалось.
Лукас встряхнул головой. Тот, кто поднял руку на Джессику, не мог не стать его заклятым врагом, и ему казалось, что он вот-вот задушит Руперта, или хотя бы затеет с ним драку, или…
— Ради нашей старой дружбы, — повторил Руперт. В его глазах тоже стояли слезы.
Лукас быстро подошел к нему и вложил в его руку оружие.
— Я объяснюсь с полицией, — проговорил Лукас, — но только расскажи мне, как умер Стоун.
— Я свернул ему шею, — поспешно ответил Руперт.
В дверь ударили чем-то тяжелым, и одна из створок разлетелась вдребезги.
Мужчины в последний раз посмотрели друг на друга, и Руперт прошептал:
— Прости меня, если сможешь.
Раздался выстрел. Несколько человек, ворвавшихся в библиотеку, склонились над мертвым телом.
Находившейся за много миль от Хэйг-хауса Джессике показалось, что ее ослепил яркий солнечный свет. Она пошевелилась на постели и раскрыла глаза. Ее окружали знакомые предметы. Она была в своей комнате. На столике лежал молитвенник и стоял графин с водой.
— Лукас, — прошептала Джессика и приподнялась на локтях.
Он сидел в полумраке на единственном здесь кресле, скрестив вытянутые вперед ноги. Когда она произнесла его имя, он резко встал и подошел к кровати. На его лицо падали лунные лучи, и Джессика отчетливо видела жесткие складки в углах рта, глаза, в которых читалась тревога за нее, ввалившиеся от усталости щеки.
— Он умер, — тихо сказала она, — да?
Лукас сел на край кровати и ответил:
— Он застрелился из моего пистолета.
Вздох вырвался у нее из груди. Нет-нет, ей вовсе не хочется знать, как именно все это произошло. И скорее всего она никогда не станет расспрашивать об этом.
— Что же вы сказали констеблю? — спросила она, понимая, как трудно пришлось им с Адрианом объясняться с властями.
Он пробормотал что-то неразборчивое, а потом коротко рассмеялся:
— Ты же отлично нас знаешь! Да, мы снова сомкнули ряды, чтобы защитить одного из нас.
В его голосе слышалась такая боль, что ей захотелось погладить его по щеке. Однако она не стала этого делать, понимая, что сейчас он вряд ли нуждается в ее поддержке.
— Я сказал констеблю, — продолжал тем временем Лукас, — будто Руперт посчитал, что Стоун оскорбил тебя, когда ты гостила в его доме. Они поссорились, объяснил я Клэю. Стоун споткнулся о каминную решетку, неловко упал и сломал себе шею. Руперт, мол, испугался и похоронил покойника в склепе в старом монастыре. Я же обнаружил могилу и обвинил его в убийстве. Чтобы избежать бесчестия, Руперт застрелился.
Джессика помолчала, а потом тихо спросила:
— И констебль Клэй поверил тебе?
— Конечно, нет, — покачал головой Лукас. — Моя история была явно шита белыми нитками. Взять хотя бы склеп святой Марты. Я так и не смог толком объяснить, как мне удалось попасть туда. Думаю, что констебль Клэй что-то подозревает, но докопаться до истины ему не удастся, если только… если только он не узнает всего того, что известно тебе.
— Понимаю, — прошептала Джессика, хотя смысл его слов ускользнул от нее.
Лукас резко поднялся и подошел к окну.
— Если ты хорошенько подумаешь, то признаешь, что это был наилучший выход из положения, — проговорил он, не оборачиваясь. — Таким образом я защитил всех нас, а не только Руперта. Если бы я передал его в руки констебля, многое всплыло бы наружу, слишком многое пришлось бы объяснять… Полиция проведала бы о том, как твой отец поступил с Джейн Брэгг, какую роль на самом деле сыграл Родни Стоун… в общем, ты уже, надеюсь, поняла, что я имею в виду. Пострадали бы ни в чем не повинные люди.
— Понимаю, — повторила она.
— Неужели ты искренне так считаешь? Ты сейчас искренна со мной?! — воскликнул Лукас и изумленно взглянул на нее. — Господи, Джесс, да ты же само милосердие и всепрощение! Ведь он почти добрался до тебя! Помнишь, что случилось там, на том обрыве? Если бы мы не отыскали тебя тогда, если бы мы опоздали, ты лежала бы нынче не в постели, а в гробу!
Она вздрогнула и невольно взглянула на свои руки, которые блестели от мази. Сестра Долорес щедро смазала все ее многочисленные царапины и порезы. Джессика поежилась, подумав об острых камнях и шершавой скальной стене, по которой она спускалась, и внимательно взглянула на собеседника.
— А ведь ты так и не рассказал мне, — негромко произнесла она, — что именно тогда произошло. Как ты сумел найти меня?
— Это было невероятное везение, улыбка фортуны, перст Божий, просто судьба — называй как хочешь! — Лукас подошел поближе. Его голос звучал так резко, что Джессика опасливо посмотрела на него и на всякий случай отодвинулась к стене. — Я знал, что ты отправилась в Хэйг-хаус. Куда еще ты могла пойти? Но когда мы добрались туда, слуги сказали, что не видели тебя и что Руперт в оранжерее. Однако в оранжерее его не было. Зато там лежали твои перчатки. И тогда я понял, я понял, что…
Лукас умолк. Он выглядел сейчас точно так же, как в тот момент, когда она вышла из библиотеки Руперта и внезапно увидела его. Он опять показался ей не человеком, но каменной статуей.
Лукас пошевелился, глубоко вздохнул и продолжил свой рассказ:
— Мы разъехались в разные стороны. Мы искали тебя повсюду. Сам я двинулся к павильону. Не знаю, почему я так поступил. И вскоре мы услышали шум осыпающихся камней, бросились туда и нашли вас — Руперта и тебя… Какое счастье, что мы были на лошадях и подоспели вовремя! Ты понимаешь, что бы произошло, опоздай мы хотя бы на несколько минут? Ты была на волосок от смерти, Джессика! Так почему, почему ты сделала это? Впрочем, молчи, я и так знаю ответ. Ты полагала, будто убийца — это я. Другого объяснения попросту не существует. Ты была уверена, что я убил твоего отца и договорился с Родни Стоуном о твоем похищении и натворил Бог знает что еще! А главное, ты решила, что я вот-вот накинусь на следующую жертву. Ты решила, что именно я и был твоим таинственным Голосом!..
Джессика почувствовала, как все темное и гнетущее, что накопилось в ее душе, поднимается наверх. Как же ей хотелось освободиться от этого груза!
— Пожалуйста, попытайся понять меня, Лукас, — тихо произнесла она. — Элли рассказала про соломинки. Она все видела и слышала. А я была уверена, что если мне удастся отыскать убийцу отца, то я наконец пойму, кто такой мой Голос. Он собирался убивать, и я должна была остановить его. Моим долгом было помешать ему совершить очередное убийство.
— Когда Элли рассказала тебе про соломинки? — удивленно спросил Лукас.
Она никак не могла припомнить точную дату. Мысли путались у нее в голове.
— Это было во время нашей последней встречи в Лондоне, вечером, после того, как мы нашли Пипа и Мартина, — сказала Джессика.
— А до этого ты подозревала меня в убийстве?.. — подавленно произнес он.
— Нет! — воскликнула Джессика. — Клянусь тебе, нет! Я лишь считала, что ты что-то скрываешь от меня, не говоришь мне всей правды об этом загадочном соглашении друзей. Я знала все, что касалось Элли, но не донимала, какая роль отводилась мне. Я прочла письмо твоего адвоката. Случайно, поверь мне. Тогда-то мне и стало известно, что Адриан и Руперт дали тебе денег на покупку Хокс-хилла. Но до сих пор я не знаю, почему они это сделали.
— А как ты сама думаешь, почему? — устало спросил Лукас. — Наш договор касался тебя напрямую. Если бы я погиб в сражении, остальные должны были бы позаботиться о тебе. Я заставил их поклясться в этом. Я не хотел, чтобы ты осталась без средств к существованию. Да, Руперт и Адриан действительно помогли мне с деньгами, когда я решился купить Хокс-хилл. Теперь я знаю, что не ошибался, когда думал, будто оба они… или хотя бы один из них… считают себя виновными в гибели твоего отца. Руперт очень настаивал, чтобы я купил эту усадьбу. Сейчас я понимаю почему.
— Лукас!.. — Ее голос прервался. Она не находила слов, чтобы открыть ему все то, что творилось в эту минуту в ее сердце. Господи, как же она была слепа!
— Почему ты не призналась мне во всем? Почему, Джесс?! — спросил он, и столько боли и мольбы было в его голосе, что сердце девушки сжалось от сострадания к нему.
— А что бы я сказала тебе? Что мне чудятся голоса? Что меня посещают видения? — в отчаянии ответила она. — Я боялась, что ты сочтешь меня сумасшедшей. И потом… Я ведь пыталась рассказать тебе кое-что, но у меня не получилось.
— Зато в библиотеке Руперта ты была более чем красноречива! — вскричал уязвленный Лукас. Она закусила губу и отвернулась.
— У меня просто не было выбора. А разве ты поверил бы мне, если бы Руперт не подтвердил каждое мое слово? — спросила она.
— Да, — просто ответил Лукас.
— Пожалуйста, — сказала она, — пожалуйста, попробуй понять меня, Лукас! Когда ты появился тогда в монастыре, я была потрясена до глубины души. Я была уверена, что тело Родни Стоуна находится именно там, в старом склепе святой Марты, потому что эту мысль внушил мне Голос. Разумеется, я подумала, что ты и есть мой Голос, наконец представший передо мной во плоти, дабы раз и навсегда отбить у меня охоту к поиску мертвецов.
— Я все понял. Значит, тебе даже не пришло в голову, что я, обеспокоенный рассказом твоей служанки и кучера, отправился искать тебя? Может быть, я показался тебе тогда немного странным. Что ж, у меня были для этого серьезные причины. Ведь в тот день я был предан двумя людьми, которым доверял больше всех на свете, — с горечью заявил Лукас.
Сейчас он держался с ней так холодно, что у нее замирало сердце. Он совсем не походил на того Лукаса, которого она знала. Лучше бы он ругался, богохульствовал, в ярости метался по комнате… Эта его вежливая отчужденность пугала ее.
— Нет-нет, — сказал он. — Я ни на чем не настаиваю. Я не требую от тебя никаких признаний. Тебе пришлось пройти через тяжкое испытание. Давай отложим этот разговор до лучших времен.
— Ну уж нет! — воскликнула Джессика. — Надо выяснить все до конца. Надо объясниться. Я не хочу, чтобы между нами выросла стена непонимания. Пожалуйста, задавай мне любые вопросы!
Лукас непринужденно оперся плечом о прикроватный столбик.
— Расскажи мне про свой Голос. Расскажи мне, почему ты думала, что это я, — потребовал он. — Когда ты впервые услышала его? Я ведь не знаю даже этого. В общем, расскажи мне все без утайки.
Она помолчала некоторое время, собираясь с мыслями, а потом заговорила так тихо, что Лукасу пришлось напрячь слух.
— Я называла его своим Голосом, потому что не знала, как назвать его иначе. Он не беседовал со мной, а посылал всяческие видения… так сказать, живые картинки. Впервые я обнаружила это, когда ты проявил интерес ко мне. Я почти уверена, что в то время Руперт не собирался причинять мне зла. Он считал, что я умна, привлекательна и неплохо воспитана. Впрочем, я мало думала о Руперте. Меня занимал лишь один человек — ты! Но говорить с тобой о Голосе я не могла, потому что ты недвусмысленно объявил, что относишься к подобной «чепухе» с отвращением.
— И все же — почему именно Руперт? — не мог понять Лукас. — Почему он?
— Мы с ним, видишь ли, были дальними родственниками, то ли троюродными, то ли четвероюродными братом и сестрой, — ответила Джессика — Во всяком случае, он уверял меня, что это так.
И Джессика рассказала Лукасу все, о чем поведал ей Руперт.
Прошло довольно много времени, прежде чем Лукас прервал молчание.
— А что произошло в тот вечер, когда ты убежала из Хокс-хилла? — напряженно вглядываясь в лицо Джессики, спросил Лукас. — Ты действительно солгала своему отцу, что мы с тобой были любовниками? И послала его разыскивать меня?
— Да, — виновато кивнула Джессика. — Видишь ли, я решила, что ты все-таки любишь меня, хотя и пытаешься уверить в обратном. И я подумала, что Белла не выйдет за тебя замуж, если услышит про нашу связь. Ведь она такая гордячка.
Джессика смахнула с ресниц слезы и продолжила:
— Я поступила так не только ради себя. Я заботилась о твоем благе. Нельзя было допустить, чтобы ты стал мужем Беллы. Ведь никто не знает ее так хорошо, как я. Она лжива, жестока и бессердечна. Я обо всем этом догадалась раньше, еще до того, как Руперт рассказал мне о ней… То есть… конечно, не на словах… Просто он очень переживал из-за своей ошибки, и я могла читать его мысли. Но и без Руперта я знала, что ты не будешь счастлив с ней.
Она перевела дыхание и заговорила опять:
— В тот вечер… в вечер убийства… я не могу объяснить почему, но я очень беспокоилась. Я направилась к твоему дому, потому что была уверена, что именно туда пошел отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58