«Нет». Монахиня говорила, что теперь, когда Джессика стала нареченной лорда Дандаса, она не может вернуться к прошлой жизни, словно ничего не произошло. Когда лорд Дандас вернется, он решит, как быть дальше. А пока сестра Эльвира послала письмо матери-настоятельнице, сообщая ей о счастливых событиях в жизни Джессики.
Единственным человеком, посещений которого девушка с радостью ожидала, был Перри Уайльд. С ним она чувствовала себя уверенно, только с ним могла быть откровенной. Он тоже не понимал, почему она должна выйти замуж за Лукаса. Соглашаясь с ней, Перри вовсе не проявлял тактичности. Напротив, он бывал искренен до грубости. Она дорожила его мнением и выделяла среди людей, которые желали ей счастья, но, избегали смотреть в глаза.
Прошло две недели с рокового происшествия на балу, а Джессика все еще болела. Сегодня она с большим, чем обычно, нетерпением ждала визита Перри. В доме царила суматоха, готовились к ежегодному балу арендаторов, который должен состояться этим вечером. Хотя круг приглашенных ограничивался местной знатью, подготовка шла уже несколько дней, отнимая у Беллы много сил и все ее время. Уже давно она не навещала Джессику.
— Ты не должна выходить за Лукаса, если сама этого не хочешь, — произнес Перри уверенным тоном. Они сидели у окна по разные стороны стола, и Перри подвинул стул, чтобы получше видеть лицо Джессики. — Хотя, не стану отрицать, вся эта история имеет и положительные стороны — сплетни наконец прекратились.
— Значит, всем уже известно, что Лукаса застали… ну в общем… в моей постели? — с несчастным видом спросила она.
— Ну что ты, Джесс! — возразил Перри. — Если бы это было так, то тебе, разумеется, пришлось бы выйти замуж за Лукаса. Но сплетни касались тебя и мистера Стоуна. Теперь же, когда люди знают, что вы с Лукасом помолвлены, про происшествие на балу все забыли.
— А что говорят обо мне и Лукасе? — полюбопытствовала Джессика.
— Что это брак по любви, — заявил Перри с обычной своей откровенностью.
Брак по любви. Не будь она столь несчастной, она бы расхохоталась. Делая ей предложение, Лукас ни разу не произнес слова любовь. Он считал их брак необходимым по многим причинам, но под конец их затянувшейся беседы у Джессики возникло впечатление, что Лукас с удовольствием приставил бы к ней гувернантку или сиделку или ту и другую вместе, чтобы таким образом сбросить с плеч груз ответственности.
— Чего я понять не могу, — прервал ее раздумья Перри, — так это того, что ночью делал Лукас в твоей спальне.
— Он собирался посидеть со мной несколько минут, — ответила Джессика, — но он страшно устал. Он же не спал всю ночь, разыскивая мистера Стоуна.
— И он заснул в твоей постели?! — возмутился Перри. — Невероятно!
Джессика уже было раскрыла рот, чтобы ответить, но передумала. Лукас просил ее не извиняться, не объяснять и не обсуждать этого вопроса. Они не сделали ничего предосудительного.
Но Перри не унимался.
— Это выглядит хуже, чем приключение с мистером Стоуном, — осуждающим тоном продолжал он. — А после того, что было между вами несколько лет назад, ему следовало вести себя предусмотрительнее. Как он мог допустить еще одну компрометацию? Уму непостижимо.
Любопытство вспыхнуло на мгновение, но Джессика смолчала. Одно дело — верить в свой Голос, но совсем другое — видеть злые умыслы там, где их быть не может. Лукас был вне всяких подозрений. Он оставался с ней наедине, пока сэр Мэтью ходил за доктором, он сделал все, чтобы облегчить ее страдания. Он не был ее Голосом. Все ее чувства восставали против подобного предположения.
Но Родни Стоун тоже не был ее Голосом. Не мог быть. Он не был связан ни с Челфордом, ни с ее отцом. Он напугал ее, это так, но присутствие Голоса она ощутила, когда взглянула на экипаж. Внезапно возникшее недоверие к Стоуну она могла объяснить лишь тем, что ее охватила паника, когда Голос прокрался в ее сознание. Тогда-то она и сделала неправильные выводы.
Но существует ли ее Голос на самом деле? А может, он всего лишь плод ее больного воображения?
Сейчас, когда выяснилось, что она заблуждалась насчет мистера Стоуна, Джессика перестала доверять собственным суждениям. Вполне возможно, что ее мозг был поврежден в результате несчастного случая в Лондоне. Ведь именно об этом отец Хоуи предупреждал мать-настоятельницу в первые недели пребывания Джессики в монастыре. И если она теперь страдает болезнью мозга, Голос может и не существовать, как не существует той интуиции, которая позволяла Джессике предугадывать поступки людей или видеть то тайное, что скрывалось за этими поступками. Но если ее мозг не пострадал, то… И мысли вновь бежали по замкнутому кругу.
Перри ждал, что она хоть что-нибудь скажет, и Джессика произнесла:
— Возможно, ты прав…
Больше ничего он от нее не услышал.
— Лукас — ужасно упрямый человек. Если что-то взбредет ему в голову, переубедить его невозможно, — заявил Перри.
— Я знаю, — кивнула Джессика и тяжело вздохнула.
Подбадривая ее, Перри похлопал девушку по руке.
— Не огорчайся, Джесс, — сказал ни. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня.
Она хотела было рассмеяться, но бок пронзила острая боль. Сломанное ребро хоть и заживало, но до полного выздоровления было еще далеко.
— Я серьезно, Джесс, — заверил ее Перри.
— Но… зачем тебе это нужно? — растерялась Джессика.
Молодой человек покраснел от смущения.
— Ты не помнишь, но когда-то мы были хорошими друзьями. Я хотел сказать… когда мы были детьми. Поблизости не было мальчиков моего возраста, а ты лазила по деревьям и дралась не хуже любого задиры. Ты была страшно вспыльчивой, Джесс, но мы с тобой были неразлучны, — вспоминал Перри.
— Я была сорванцом? — спросила девушка, улыбаясь воображаемой картине.
Перри усмехнулся.
— Еще каким! Но ты обижалась и сразу лезла драться, когда я так тебя называл.
Она с любопытством слушала его рассказ. Перед ней сидел белокурый молодой человек, точная копия Лукаса десятилетней давности, но Лукаса таким она не знала, как и не помнила Перри-мальчугана. Но в Перри было нечто трогательное, и ей было приятно думать, что когда-то она с ним дружила.
— Чем же закончилась наша дружба, Перри? — спросила Джессика, с улыбкой смотря на своего собеседника.
— Я уехал в школу, а ты осталась. — Перри пожал плечами и вздохнул. — А когда я вернулся, ты была по уши влюблена в Лукаса и больше не лазила по деревьям. Тогда мы страшно поссорились. Первый и единственный раз в жизни не ты мне, а я тебе надрал уши.
Она тихонько рассмеялась и схватилась за больной бок, но слезы все же выступили у нее на глаза.
— Я что-то не так сказал? — перепугался Перри и накрыл ее больную руку своей теплой ладонью. Она с трудом улыбнулась, превозмогая боль.
— Как бы я хотела вспомнить те года, но не могу. Однако я всегда буду помнить твою доброту. Ты был добр ко мне, когда я особенно нуждалась в дружеском участии. — В безотчетном порыве нежности она погладила его по щеке. — Я не стану ловить тебя на слове, Перри, можешь не волноваться.
Они весело рассмеялись, но в следующий момент Перри резко отстранился, и рука Джессики повисла в воздухе. Девушка обернулась и вздрогнула. На пороге стояли Лукас, его мать и ее воспитанница.
Лукас, пристально глядя на Джессику, подошел к ней. Глаза его, как и глаза Перри, вдруг стали черными, как грозовая туча. Когда он наклонился к ней, она вся сжалась, предвидя вспышку гнева. Но вместо упрека он подарил ей поцелуй — медленный и властный. Этот поцелуй потряс Джессику до глубины души.
Когда Лукас выпрямился, он прерывисто дышал, а щеки его стали пунцовыми, как бархат, которым была обита ее кровать. Лукас долго не сводил с нее изучающего взгляда, а потом вдруг улыбнулся. Взволнованная Джессика перевела взгляд на его мать и подопечную. Миссис Уайльд улыбалась; лицо Элли было каменным, но глаза ее метали молнии ярости.
— Я рада видеть, что ты поправляешься, Джессика, — дружелюбным тоном приветствовала девушку Розмари Уайльд. Она опустилась на стул, предложенный ей племянником, и благодарно улыбнулась ему. — Спасибо, Перри. Мы с Элли недоумевали, куда ты подевался.
— Гм… — замялся молодой человек. — В это время дня я обычно навещаю Джессику, — после небольшой паузы пояснил он.
— Ах да. Белла нам говорила, — вспомнила мать Лукаса.
Взяв стул, Лукас придвинул его к Джессике, сел и сказал:
— Я просил Перри присматривать за моей невестой в мое отсутствие. А где, кстати, сестра Бригитта?
Голос его звучал весело, но Джессика слышала в нем упрек. Ее опять уличили в нарушении одного из главных правил хорошего поведения: в отсутствие опекающей ее дамы она принимала у себя посетителя-мужчину — если так можно было назвать Перри, — а ей, больше, чем кому бы то ни было, следовало быть осторожной. И когда же наконец она научится вести себя прилично?
Джессика натянуто улыбнулась, отвечая Розмари:
— Миссис Хэйг попросила сестру Бригитту помочь одной из горничных, у которой разболелся зуб. Кажется, этот зуб надо удалить. Сестра Бригитта вот-вот вернется.
Пытаясь привлечь к себе внимание Джессики, Лукас дотронулся до ее левой руки, все еще перевязанной в запястье.
— Я кое-что привез тебе из Лондона. Посмотри, — сказал он, вручая ей маленькую коробочку.
Джессика открыла коробочку и увидела кольцо — тонкое золотое кольцо филигранной работы с сапфиром. Лукас взял кольцо и надел ей на палец. Джессика смотрела на свою руку, а в голове у нее постепенно возникал образ или, возможно, обрывок воспоминания, а может быть, сна.
Не плачь, Джесс. Я куплю тебе кольцо с сапфиром.
Она попыталась припомнить еще хоть что-нибудь, но чем сильнее она этого хотела, тем туманнее становилась картина в ее мозгу, а память окутывал густой мрак.
— Тебе не нравится кольцо, Джесс? — спросил Лукас. — Я куплю тебе другое.
Джессика вздрогнула, посмотрела на молодого человека и ответила:
— Оно мне очень нравится, Лукас. Прекрасное кольцо.
Но она не должна была принимать это кольцо. Ей нужно возразить прежде, чем станет поздно. Но она не могла заставить себя сделать это и опозорить Лукаса в присутствии его матери и подопечной. Она подняла на Розмари полные отчаяния глаза, моля ее о помощи.
— Оно прекрасно, — повторила Джессика лишенным всякой выразительности голосом.
В дверях, мешая друг другу, внезапно появились сестра Бригитта и сестра Эльвира.
— Мы встретились на лестнице! — сообщила сестра Бригитта и восторженно воскликнула: — Ах, какое великолепное кольцо!
Сестры склонились над Джессикой, шумно восхищаясь кольцом. Девушка что-то говорила, отвечая на их вопросы. У нее начинала кружиться голова.
— Я не одобряю долгие помолвки, — объявила сестра Эльвира, — как, впрочем, и мать-настоятельница. Сегодня утром я получила от нее письмо. Она пишет, ну, в общем, она пишет о многом, но… — Не в силах скрыть возбуждение, пухленькая монахиня раскачивалась на каблуках. — Ты сама сможешь прочитать. Она написала и тебе, Джессика, — сказала она и протянула девушке запечатанный конверт.
Сломав печать, Джессика прочитала коротенькое послание. Ей с трудом верилось, что эти несколько скупых строк вышли из-под пера преподобной матери-настоятельницы. Они казались ей приказом свыше. Суть письма сводилась к тому, что Джессика обязана выйти замуж за Лукаса Уайльда ради сохранения доброго имени сестер ордена Девы Марии.
— О чем она пишет? — спросил Лукас.
Джессика растерянно воззрилась на письмо, а потом подняла недоумевающий взгляд на своего жениха.
— Преподобная мать требует, — ответила она, — чтобы мы поженились немедленно.
Она обвела взглядом присутствующих. Сестры лучезарно улыбались. Лукас смотрел на нее, как кот на мышь. Элли выглядела так, словно ее только что поколотили. Лицо Перри стало мрачнее тучи. И только в глазах матери Лукаса мелькнула искорка сочувствия. Она ободряюще улыбнулась, потрепала Джессику по плечу, встала со стула и поправила шаль на плечах.
— Похоже, преподобная мать-настоятельница очень умная женщина, — сказала Розмари Уайльд. — Однако мне бы не хотелось, чтобы Джессика и мой сын венчались сейчас, когда обстоятельства говорят против их брака. Сплетен и так предостаточно. Ты согласен со мной, Лукас?
Лорд Дандас вопросительно посмотрел на мать.
— Что вы предлагаете, матушка? — он просил совета у матери.
— Вам нельзя венчаться тайно и наспех, словно тебе и Джессике есть чего стыдиться, — высоко подняв голову, заявила мать Лукаса. — Ваша свадьба должна стать событием сезона. Она всем запомнится надолго.
— Если позволите, у меня есть маленькое предложение, — застенчиво вставила сестра Эльвира.
Джессика прекрасно знала, что означает ее застенчивый вид, и выпрямилась на стуле. Берегись ее, пронеслось у нее в голове. Хотя она горячо любила сестру Эльвиру, девушка знала, что внешность маленькой монахини бывает обманчива. Она далеко не всегда бывала радушной, доброй и по-матерински ласковой, какой казалась. Она умела стать твердой как сталь, если сочла, что мальчику или молодой послушнице необходима железная рука, которая направит их на путь истинный.
Когда мать Лукаса согласно кивнула, сестра Эльвира продолжила:
— В жизни Джессики начинается трудный период больших перемен, но чем дольше она будет оставаться в Челфорде, тем он будет труднее. Здесь она не знает точно, кто она такая — то ли сестра Марта, то ли Джессика Хэйворд. А мне бы хотелось, чтобы сейчас ей было легко. Леди Розмари, насколько мне известно, у вас есть дом в Лондоне. Могу ли я попросить взять туда Джессику?
Предложение было настолько неожиданным, что Джессика почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.
— Но… но… я не могу бросить Хокс-хилл! — отчаянии вскричала она. — У меня здесь столько дел. Я не могу оставить мальчиков…
Сестра Эльвира наклонилась к ней и пристально посмотрела девушке в глаза. Она всегда так поступала, когда хотела сказать что-то значительное.
— Я не говорю, что ты должна уехать в Лондон навсегда. Тебе будут рады в Хокс-хилле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58