наглое высокомери
е новоявленных богачей, униженное положение бедных и обездоленных слое
в, обнаженное насилие как способ решения всех вопросов.
Резко выступали пережитки старых помещичьих времен и нравов: громадные
имения Ц и забитые, малограмотные батраки, а на службе у хозяев Ц вооруж
енная стража. Казалось, правды искать негде, отчего решительные и смелые
люди, особенно молодые, тоже тянулись к насилию Ц ответному, как они сами
думали. Добавим, что теплые края нижнего Приднепровья, где продукты пита
ния были обильны и баснословно дешевы, привлекали множество неудачнико
в с иных мест России и Малороссии в поисках хлеба насущного. Ясно, что приш
лые парни никак не разряжали социальной напряженности: напротив, они сгу
щали предстоящий общественный взрыв.
Почти все население данной местности состояло из переселенцев, основно
е ядро Ц украинцы и выходцы из России, но имелись устойчивые поселения н
емцев, болгар, греков; по всему краю проживало много евреев Ц по большей ч
асти в рассеянии, но подчас и относительно большими группами, сосредоточ
иваясь в так называемых «местечках». Здесь, как и во всей Южной России, отм
ечалась невиданная в других частях страны чересполосица языков, нравов,
обычаев и вер. В целом до начала гражданской войны межнациональные отнош
ения складывались тут довольно мирно, острых столкновений на этой почве
не наблюдалось, в отличие, скажем, от Правобережной Украины, Белоруссии и
Прибалтики, и в особенности Ц «Царстве Польском», то есть в российской ч
асти Польши.
О семье, детстве и юности Махно почти ничего не известно. Еще при его жизни
в Париже малым тиражом опубликовал он воспоминания, о них стоит рассказ
ать, тем паче что ныне во всем свете сохранилось их, видимо, с дюжину, не бол
ее. Называлась небольшая книга, напечатанная на плохой бумаге, «Нестор М
ахно, Русская революция на Украине (от марта 1917 г. по апрель 1918 г.) Кн. 1». А затем
указаны издатели Ц «Федерация анархо-коммунистических групп Северно
й Америки и Канады, Париж, 1929».
Мемуары не вызвали никакого общественного интереса, даже откликов в рус
ской зарубежной печати, весьма разнообразной в ту пору. Но вот что характ
ерно: ни слова о своем происхождении и юности Махно не написал. И дело не в
том, что слабограмотный атаман повстанцев писать связно не мог, Ц Галин
а Андреевна спокойно рассказывала мне об этом и о том, что составляли мем
уары мужа совсем иные лица. Отметим общее: в революционной среде главней
шим считалось общественное, прежде всего Ц сама революционная деятель
ность, о ней и полагалось говорить или вспоминать, а семейное, личное Ц эт
о от лукавого, безусловно буржуазного.
Сам Нестор Иванович о своем родовом происхождении ничего не рассказал. К
счастью, у него нашелся биограф. Человек он столь важный в сюжете нашей кн
иги и о нем столько еще будет говориться, что представить его необходимо.

То был известный в революционных кругах анархист, он звался и подписывал
свои печатные произведения как «Петр Аршинов», но в скобках порой стави
л затем фамилию «Марин»; что тут было кличкой или псевдонимом, не ясно (да
и обе могли быть кличками, у профессиональных революционеров их имелось
порой несколько). Был он ровно на десять лет старше Махно, происхождения н
еизвестного, в 1906-м примкнул к анархо-коммунистам, взорвал полицейский уч
асток в Екатеринославе, потом стрелял в начальника железнодорожных мас
терских, попал под арест, но бежал. С 1907 по 1910 год жил в Париже, вернулся в Росс
ию, здесь его поймали. За старые грехи полагалась бы ему петля, но гражданс
кая напряженность уже несколько спала: дали ему двадцать лет каторги, по
садили в Бутырскую тюрьму. Там и встретился с молодым Нестором Махно, сде
лал его своим воспитанником, обучил анархистским теоретическим вершка
м и стал его мрачной тенью на всю жизнь. Видимо, это был сильный и неглупый
человек Ц даже полвека спустя Галина Андреевна отзывалась о нем весьма
уважительно.
Аршинов прошел с Махно всю гражданскую войну, затем перебрался в Берлин,
где гнездились остатки российских анархов. Здесь он выпустил в 1923 году св
ою известную книгу «История махновского движения (1918 Ц 1921)». К содержанию к
ниги и ее автору еще не раз придется возвратиться, но отметим тут вот что,
важнейшее сейчас: там приведены краткие данные о ранних годах Нестора; н
есомненно, Аршинов, не раз бывавший в Гуляйполе, многое знал. Его сведения
Ц основной тут источник, а также Ц скуповатые подробности Галины Андре
евны. Есть и множество разного рода сплетен бульварной печати, нашей и эм
игрантской, но это надо просто-напросто отбросить.
Например, даже в солиднейшем эмигрантском издании «Архив русской револ
юции» (Берлин, 1921) о Махно печатались такие пошлые байки, будто он убил «из к
орыстных целей» своего брата, за что, дескать, и получил каторгу… Или в год
ы нэпа издали брошюру некоего Н. Герасименко, где о Махно рассказывались
страшные истории, а о всем движении с размашистой решительностью говори
лось: «Вечно пьяные, покрытые паразитами, страдая кожными и иными болезн
ями, разнося всюду заразу, они бессмысленно гибли…» Пили махновцы вряд л
и больше других, а тифозные вши ели их равно, как красных, так и белых. Есть о
снования полагать, что брошюра Н. Герасименко была выпущена заведомо для
очернения махновского движения, а для вящей убедительности ее снабдили
подзаголовком: «Мемуары белогвардейца». (Любопытно, что в 1990 году один мос
ковский кооператив переиздал эту желтую книжицу, продавая ее по бешеной
цене, Ц а ведь имеются и весьма серьезные старые книги о Махно, и его собс
твенные воспоминания, кстати.)
Вот сводка достоверных сведений: Нестор родился четвертым сыном в семье
бедного селянина. Братья рано осиротели: когда Нестору исполнилось всег
о одиннадцать месяцев, Иван Родионович скончался, был он не старых лет и, п
о некоторым догадкам, не безгрешен: леноват, не пренебрегал горилкой. Ни д
остояния, ни доброго имени своим четырем наследникам не оставил. Всех св
оих старших братьев Нестор Махно пережил: один в юности отравился вишнев
ыми косточками и умер (имя его неизвестно), Савелий и Григорий в гражданск
ую сражались в его отрядах и оба погибли Ц первый от красных, другой Ц от
белых.
Что дальше Ц не известно ровным счетом ничего достоверного, но представ
ить не трудно: нищенское детство, крохи образования, незавидные перспект
ивы. Действительно, в двенадцать лет Нестор окончил начальную школу, а да
льше пришлось ему зарабатывать на пропитание поденным трудом. Так встре
тил он первый год XX столетия. Нестор, несомненно, был натурой одаренной и с
трастной, а такие качества в людях проявляются рано; горячий и вспыльчив
ый, он остро чувствовал несправедливость, а природная отвага толкала его
на действия прямые и резкие. А тут наступил грозный девятьсот пятый год, к
огда Россия словно сорвалась с места и покатилась по кручам и пропастям.
Нестор Махно, как и многие его сверстники, стал одновременно и героем, и же
ртвой начавшегося неслыханного катаклизма. Судьбе его суждено было опр
еделиться рано.
Грозными предвестниками будущих бурь стали крестьянские волнения в Во
сточной Украине в 1902 году. Предыдущий год оказался неурожайным, хотя тяжк
ого голода не случилось, но многие селяне попадали в кабалу к богатым, про
едали запасы, резали племенной скот. Давнее раздражение накапливалось, а
в марте 1902-го, с приближением весеннего сева, начались захваты крестьянам
и помещичьих земель. Тут же неизбежно возникали пожарища и разгромы имен
ий с сопутствующим этому хаосом и взаимным. озверением. Власти ответили
как обычно: ввели войска, и хоть крови не пролилось, до тысячи мужиков поса
дили (не надолго, правда), а еще больше Ц просто побили нагайками или чем п
ридется. Войска ушли, и все пошло по-старому.
Гуляйполе и его окрестности оказались на окраине волнений, но и там кипе
ли страсти, накалялась взаимная вражда. Тринадцатилетний Нестор, впечат
лительный и нервный, не мог на все это смотреть хладнокровно. Тщедушный и
малорослый подросток, сирота, живущий в бедности, Ц ясно, какие чувства о
н должен был тогда испытывать, какая пружина ненависти сжималась в его д
уше: ах, вы так… ну, постойте же!… А кто эти «вы», в чем олицетворяется мирово
е зло, у него сомнений не имелось: офицеры и чиновники в форменных мундира
х, богачи (мужчины и женщины в нарядных одеждах) и вообще все те, кто стоит з
а эту постылую власть.
Нестор продолжал поденщичать, занимаясь чем придется. Никто им не интере
совался, ничему не учил и не наставлял, мать с утра до ночи пеклась о хлебе
насущном, братья перебивались, как и он, а от православной веры Нестор отс
тал с детства. Почему, как Ц можно только предполагать, но о том дружно го
ворят все свидетельства. Некому было ни пожалеть бедного юношу, ни прила
скать, ни просветить, ни успокоить. Зато вкрадчивые наставники нашлись…

Много лет занимаясь данным сюжетом, перечитав множество книг и документ
ов, все крепче убеждаюсь, что в России воцарилось с того самого 9 января ты
сяча девятьсот проклятого пятого года какое-то безумие, общественное по
мешательство, социальная эпидемия. Все слои общества загалдели каждый п
о-своему, но друг друга не слышали, взаимно раздражались и, вспомнив не ко
времени совет одного известного кабинетного революционера, стали «зва
ть Русь к топору».
На зов, к сожалению, откликнулись, да еще как! Впрочем, топор за полвека со д
ня памятного революционного манифеста технически устарел: его успешно
заместили динамит, многозарядный пистолет и даже броненосец, захваченн
ый возбужденной матросней. Места нет рассказывать обо всем подробно, но
одно, очень важное для определения судьбы гуляйпольского юноши Нестора
Махно, надо отметить. С краткой до гениальности простотой это выразил од
ин из безымянных героев «Тихого Дона», подлинный «глас народа», словно и
з самых глубин прозвучавший: «Подешевел человек за революцию». Отчекане
но было уже на исходе гражданской, когда опыт топора и восставших корабл
ей накопился предостаточный.
С конца девятьсот пятого года стрельба из-за угла и взрывы динамитных бо
мб-самоделок сделались в России некой привычной повседневностью. Револ
юционно-террористическое безумие охватило целые слои незрелой молоде
жи, а многие образованные дяди одобрительно хлопали и даже помогали «пот
ерпевшим». Убивали мелких чиновников, рядовых полицейских…
Из этого нетрудно определить действия молодого и вспыльчивого Нестора.
Тут и встает важнейший нравственный вопрос: а кто шептал в ухо молодому ч
ернорабочему призывы и указывал на адреса жертв?
К счастью для нашего повествования, сохранилась публикация в журнале «К
аторга и ссылка» за 1927 год о гуляйпольской группе анархо-коммунистов, точ
нее Ц о процессе над ней. Публикация сумбурная, бестолковая, но сводку до
стоверных фактов по ней можно составить. Летом 1906-го в Гуляйполе сложилас
ь террористическая группа. Во главе ее стали Вольдемар Антони (он и снабд
ил мальчишек оружием) и Александр Семенюта (любопытно, и это, кажется, обще
е правило в таких делах, что оба они после арестов своих сподвижников бла
гополучно укрылись в Париже). Группа ставила своей целью борьбу со всеми
«богатыми» за «свободу народа». И пошло-поехало.
В суховатом тексте обвинительного заключения перечислялось: 5 сентября
1906-го трое юношей с лицами, измазанными сажей, отняли у торговца Брука 151 ру
бль и золотые часы… 13 сентября того же года у промышленника Кригера Ц 425 ру
блей и слиток серебра… В августе 1907-го напали (в масках) на купца Гуревича, н
о неудачно Ц племянник поднял тревогу… Ну, и так далее. Наконец, 19 октября
1907-го попытались ограбить почтовую повозку, ничего не взяли, однако убили
двух человек. Разумеется, вскоре всех выследили и взяли, отдали под военн
ый суд: пятнадцать молодых людей.
Юного Нестора Махно, деятельного сподвижника террористической группы,
тоже схватили, ему вменили в вину участие в бандитском нападении на Брук
а, Кригера и Гуревича, что было по тогдашним законам преступлением весьм
а тяжким. За это, конечно, не отвечали эмигранты, призывавшие «бить всех по
д корень», которые благополучно отдыхали на берегах швейцарских озер…

В 1910 году в Екатеринославе состоялась долгая и томительная для подсудимы
х волокита судебного заседания (тогда еще не изобрели стремительных «тр
оек» или жутких «ОСО»), преступление было злодейским, приговор ясен: смер
тная казнь через повешение. Но… в момент преступления Нестор еще не дост
иг совершеннолетия, то есть ему не исполнился двадцать один год. Пригово
р пошел на перерассмотрение, он попал Ц ирония судьбы Ц к ново-назначен
ному военному министру Сухомлинову (личность столь же известная, сколь и
темная), тот, согласно закону, заменил казнь бессрочной каторгой. Позже в
правой эмигрантской печати 20-х годов Сухомлинова Ц тоже эмигранта Ц уп
рекали за «либерализм»; упрек несправедлив: в данном случае он, авантюри
ст и гешефтмахер, поступил по закону.
В 1910 году, более точных данных нет, Махно отправляют в Москву, в Бутырскую к
аторжную тюрьму. Судьба его отныне определилась окончательно Ц он стал
, как с гордостью говорили тогда о себе многие ему подобные, профессионал
ьным революционером. Здесь довелось ему провести около семи лет.
Итак, Нестор Махно получил «бессрочную», то есть пожизненную, каторгу Ц
этой мерой наказания заменялась смертная казнь, полученная по приговор
у суда. В 1910 году по всей России насчитывалось 28 742 каторжника, но большинств
о их составляли уголовники, совершившие наиболее тяжкие преступления. «
Политических» насчитывалось около пяти тысяч Ц одним из них стал в том
же году Махно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20