— Возможно, — сказала Юджиния, но было непохоже, что слова Колфакса ее убедили. — Знаете, Медитэйшн сказала мне, что Ронда может пролежать в больнице два или три дня.
— Вы никогда не сдаетесь, верно?
— Простите?
— Не делайте вид, будто не понимаете. Вы ищете способ заставить меня помочь вам проникнуть в ее коттедж и осмотреть его.
— У меня даже в мыслях нет втягивать вас во что-либо незаконное.
— Так я вам и поверил, — едва заметно улыбнулся Колфакс.
— Ну и?.. — вопросительно подняла брови Юджиния.
— Ладно, я подумаю, — тяжело вздохнул он.
— Знаете, если уж идти на это, то нам лучше сделать все сегодня ночью.
— Нет, сегодня мы ничего делать не станем. Я хочу все как следует обмозговать, чтобы мы не наделали глупостей.
— Но, Сайрус…
Подойдя к дивану, Колфакс наклонился, уперся руками в подушки, чтобы Юджиния не могла ни встать, ни отодвинуться, и вплотную приблизил лицо к ее лицу.
— Не сегодня, мисс Свифт, — прорычал он. Юджиния моргнула, в ее янтарных глазах зажглись искорки смеха.
— Если вы типичный представитель вашей профессии, то частные детективы, оказывается, куда менее решительны, легки на подъем и падки на приключения, чем я думала.
— От ваших идей по поводу решительности и легкости на подъем у меня бегут мурашки по спине. — Сайрус вдохнул запах ее вымытого тела, сразу ощутив, как внутри его все сжалось от желания. Он не без труда заставил себя выпрямиться. — Вечер был долгим, а я уже не так молод и устаю, когда мне приходится вылавливать женщин, с которыми я собирался только посидеть в ресторане. Пора спать.
— Будь по-вашему. — Смешливое выражение исчезло с лица Юджинии, голос ее разом посерьезнел. Она с преувеличенной осторожностью поставила чашку. — Но прежде чем идти спать, я должна извиниться.
— Если вы собираетесь выразить сожаление по поводу того, что из-за вас мы оба промокли, то можете не трудиться.
— Я не о том. — Юджиния взглянула ему прямо в глаза. — Я хочу извиниться за слова, которые произнесла за обедом. О вашей жене. Я не имела права так о ней говорить. Я не жду, что вы простите меня, но мне хочется, чтобы вы знали, как я сожалею.
У Сайруса опять возникло тянущее ощущение в животе, которое он испытал в ресторане, когда Юджиния так страстно и убежденно говорила о любви, чести и верности. Не выдержав ее взгляда, Сайрус отвернулся.
— Вы извиняетесь по той причине, что изменили свое мнение о ней? — спросил он нарочито бесстрастным тоном.
— Мое мнение в данном случае не важно. Вы любили ее, и я не имела права травмировать ваши чувства. Это была непростительная жестокость.
— Зачем же вы тогда это сделали? — поинтересовался Колфакс, глядя на Юджинию через плечо.
— Просто вы напомнили мне о неприятных моментах из моего собственного прошлого. Мои родители развелись, когда мне было четырнадцать лет. Отец тогда преподавал социологию в колледже, у него был роман с одной из выпускниц.
— Понимаю.
— Развод сам по себе достаточно неприятное событие. Но еще хуже было выслушивать объяснения, когда отец пытался представить дело так, словно от развода всем стало лучше.
Сайрус невольно вспомнил, с каким отвращением воспринимал Рик объяснения Джейка Таскера по поводу его ухода из семьи.
— Да, я понимаю, что вы имеете в виду.
— Отец устроил все так, что сообщать нам о разводе пришлось не ему, а маме. Он заставил ее взять все на себя. Но я в один прекрасный день отправилась к нему в офис и спросила его, зачем он это делает. Я сказала ему, что он нам нужен. Я умоляла его остаться. — В голосе Юджинии теперь звучало отвращение к себе. — Он долго нес всякую ахинею насчет того, как люди меняются, становятся чужими, а каждый обязан заботиться о собственном счастье. Каждый человек должен самореализоваться, это его обязанность перед самим собой. Дескать, я вырасту и тогда пойму.
— Ну и как, вы поняли?
— Разумеется, — слабо улыбнулась Юджиния. — Но чтобы разобраться в этом, мне не потребовалось ждать, пока я стану взрослой. Я все поняла уже в офисе отца.
— И что же вы поняли?
— Что мой отец — слабый человек, ему не хватает чувства собственного достоинства, он не может хранить верность другому человеку и не способен брать на себя серьезные обязательства по той простой причине, что у него отсутствует чувство ответственности перед другими. И еще я поняла, что в серьезных вещах на него нельзя положиться.
— Все это вы поняли сразу? — спросил Сайрус, чувствуя в словах Юджинии застарелую боль.
— Да. В тот момент я была зла, обижена, но мне следовало держать себя в руках. Ради мамы. У нее и без того проблем хватало, ей требовалась моя помощь. Я не хотела еще больше осложнять ей жизнь. И потом, мне следовало быть сильной ради брата и сестры.
Слушая ее, Сайрус подумал о том, что и сам он уже в раннем возрасте осознал свою ответственность за деда и бабушку Он был нужен им и всегда старался вести себя так, чтобы не доставлять им неприятностей, они и без того пережили слишком много горя.
— У меня было то же самое с моими дедушкой Бо и бабушкой, — сказал он. — В какой-то момент самоконтроль становится второй натурой.
— Странно, но сейчас, когда я вспоминаю о прошлом, мне почему-то жаль отца. Трудно все время сердиться на человека, который просто оказался слабым в очень важных вещах.
Сайрус вспомнил Кэти — чудесную, хрупкую, слабую Кэти.
— Гнев способен уничтожить человека. Когда вы обращаете его на кого-то другого, нужно быть осторожным.
— Да. В офисе отца я поклялась: чем бы мне ни пришлось заниматься в жизни, я никогда не позволю себе проявить слабость вроде той, которую проявил он.
— Значит, вы стали сильной.
— Некоторые люди считают, что я даже несколько переборщила, — поморщилась Юджиния.
— Кто именно?
— Помимо прочих, кое-кто из моих бывших приятелей-мужчин.
— Слабаки весом в девяносто фунтов. Угадал?
— Пожалуй, — улыбнулась Юджиния, но улыбка тут же погасла. — А как вы стали сильным?
— Почему вы думаете, что я сильный?
— Чувствую. Вы излучаете силу и мощь, как древнее стекло.
Спокойная, убежденная интонация вызвала у него странное ощущение, похоже, их с Юджинией беседа повернула в какое-то неожиданное русло. Сайрусу никогда не доводилось так говорить с женщиной, ему вообще никогда не приходилось говорить с кем-либо о таких вещах.
— Вы прямо как Медитэйшн Джоунс, — пробурчал он. — Того и гляди начнете говорить всякую чушь про ауры.
Юджиния подтянула колени к груди и оперлась о них подбородком. Глаза ее превратились в два глубоких золотистых озерца.
— Вы сами устанавливаете правила и живете по ним, не меняете их, когда следование им причиняет вам неудобства. Для этого требуется сила.
— Правила?
— Кэти предала вас, но она была вашей женой; — сказала Юджиния, не отводя взгляда. — Вы чувствуете себя обязанным отомстить за нее, следуете собственному кодексу, хотя кое-кто, наверное, счел бы вас просто упрямцем, одержимым навязчивой идеей.
— А вы как считаете? — спросил Сайрус и поморщился.
— Я считаю, что у вас есть честь и достоинство. Это тоже своеобразное выражение силы.
Сайрус вздохнул с облегчением. Внутреннее напряжение, которое он испытывал во время этого странного разговора, спало.
— Некоторые люди сочли бы навязчивой идеей и ваше желание непременно выяснить, что случилось с Нелли Грант.
— А вы что по этому поводу думаете? — поинтересовалась Юджиния, внимательно вглядываясь в лицо Колфакса.
— Я бы назвал это чувством ответственности, верностью долгу. Вы тоже следуете в жизни вашим собственным правилам, не так ли? Тем самым, которые вы приняли в тот день, когда решили, что не будете слабой, как ваш отец.
Уголки губ Юджинии чуть вздернулись.
— Вам никогда не приходило в голову, что мы с вами не очень хорошо вписываемся в современную жизнь?
Сайрус опять подошел к дивану и, глядя на Юджинию сверху вниз, спросил:
— А вам не кажется, что у нас, возможно, несколько больше общего, чем вы думали поначалу?
— Да. — Она не отвела взгляда. — Меня сейчас беспокоит лишь то, что я слишком часто перед вами извиняюсь. Сначала за то, что обидела вас как профессионала, а сегодня — из-за Кэти.
— Почему это вас беспокоит?
— Мне кажется, что когда один человек без конца перед другим извиняется, это создает некий дисбаланс в отношениях.
Сайрус оперся о диван коленом и наклонился к Юджинии.
— Очень рад, что вы употребили именно это слово.
— Извинения?
— Отношения.
— А, это… — Юджиния обняла Сайруса за шею и легонько коснулась губами его губ.
Молчаливое приглашение подействовало на него как спичка, брошенная в кучу сухого хвороста. Он прижал ее к спинке белого дивана и впился поцелуем в ее губы. Юджиния успела пробормотать что-то неразборчивое и крепко стиснула его плечи, а он сжал ладонями ее голову, и поцелуй стал еще жарче.
Соскользнув по спинке дивана, оба мягко опустились на подушки. Сайрус оказался сверху, одной ногой решительно раздвинув бедра Юджинии. Пояс ее махрового халата развязался, полы разошлись, обнажая полную, упругую грудь. Колфакс чуть приподнялся, ровно настолько, чтобы получить возможность распахнуть халат пошире. Юджиния тем временем запустила обе руки ему под рубашку и уперлась ладонями в грудь.
— Пожалуй, это не лучшая идея, — сказала она севшим голосом.
— А я думал, вам нравится спонтанность и приключения.
— Спонтанность и приключения — это одно, а подвергаться опасности — совсем другое.
— Не волнуйтесь. — Сайрус глубоко вздохнул, переводя дыхание. — Я обо всем позабочусь, у меня в кармане есть презерватив.
— Я имела в виду не эту опасность, — прошептала Юджиния и поцеловала его в плечо так, что он ощутил ее зубы и язык.
Сайрус крепко зажмурился, стараясь держать себя в руках, а когда решил, что самоконтроль уже восстановлен, неожиданно для себя захватил губами правый сосок Юджинии и осторожно сжал его зубами.
— Сайрус!
Она попыталась вскочить, но тот обхватил ее талию и повернулся на бок. Оба упали на толстый ковер, причем сверху оказалась Юджиния. Расстегнув его рубашку, она принялась страстно целовать ему грудь.
— Ты собираешься съесть меня живьем? — хрипло засмеялся он.
— А ты боишься?
— Нет. — Сайрус провел рукой по ее спине от лопаток до крепких ягодиц. — Я просто хочу убедиться, понимаешь ли ты, что мы теперь поменялись ролями.
— Лично я ничего не имею против. — Юджиния легонько укусила его в шею.
Возбуждение охватило Сайруса, особенно когда он увидел, что халат Юджинии совсем распахнулся, обнажив не только ее грудь, но и ноги. Он жадно рассматривал ее, сидящую на нем верхом, широко раздвинув бедра. Тело было прекрасным, стройным, а где надо округлым.
— Ты очень красивая, — выдохнул Колфакс.
Юджиния на секунду замерла, потом вскинула голову.
— Спасибо. И ты ужасно красивый.
— Ты считаешь меня красивым? — ухмыльнулся Сайрус.
— Да. — Юджиния улыбнулась ему дразнящей улыбкой. — О такой красоте в музейном бизнесе говорят: «Настоящее произведение искусства».
— То есть я напоминаю тебе красивую стеклянную вазу?
— Нет. — Юджиния перестала улыбаться. — Стеклянные вазы от ударов и давления трескаются или разбиваются. А ты… По-моему, ты выдержишь любые удары и любое давление.
Увидев в ее глазах желание, настоящий сексуальный голод, Сайрус начал ласкать ее между ног и ощутил под пальцами влагу. Стоило ему коснуться набухшего бугорка, как тело Юджинии содрогнулось от наслаждения.
— Беру свои слова обратно, — прошептал Сайрус. — Ты не просто красивая, ты сногсшибательная.
— Мне так хорошо с тобой, — сказала Юджиния, целуя его.
Сайрус почувствовал, что его терпению пришел конец, и расстегнул молнию на брюках. Он вытащил из заднего кармана презерватив. Как только Сайрус надел его, Юджиния охватила руками его член, который, казалось, вот-вот взорвется от прилива желания. Перевернувшись, Сайрус уложил Юджинию на спину.
— Да, — прошептала она и потянулась к нему. — Я знала, что ты большой, но не подозревала, что…
В этот момент Сайрус проник в нее, и она впилась ногтями ему в спину, а затем, подняв колени, сжала его тело бедрами. Лаская ее рукой, он снова ощутил под пальцами маленький набухший комочек. В ту же секунду Юджиния, к его изумлению, негромко вскрикнула и забилась, словно птица, попавшая в сеть. Но Сайрус был не способен думать, а уж тем более задавать вопросы.
— Ты в порядке? — спросил он, восстановив дыхание.
— Мм… да, — промурлыкала Юджиния.
— Ты в какой-то момент вскрикнула, я ведь не сделал тебе больно?
— Нет. Я раньше часто думала, каким бывает оргазм без вибратора, и просто немного удивилась.
Сайрус хорошо знал, что значит быть кому-то необходимым. В нем нуждались его дед с бабкой, его клиенты, Кэти, Рик и Мередит.
Но до сегодняшнего вечера он даже не подозревал, что значит быть желанным.
Глава 12
— В чем дело. Квинт? — спросил Сайрус, прижимая трубку плечом и одновременно нанося на лицо крем для бритья.
Юджиния отправилась в свою комнату всего десять минут назад и, возможно, сейчас уже в душе. Если бы она не вскочила с постели как сумасшедшая, он бы, наверное, сумел уговорить ее принять ванну у него. Ладно, это можно сделать завтра утром, по крайней мере Сайрус надеялся, что у них с Юджинией будет завтрашнее утро, хотя ночью они и не обсуждали никаких планов.
Несмотря на то что утро выдалось пасмурным, Кол-факс чувствовал себя так, словно находился на гавайском пляже. Глядя на свое отражение в зеркале, он вдруг обнаружил на лице глупую, счастливую улыбку и решил надеть сегодня одну из любимых рубашек — зеленую, с пурпурными пальмами.
— Я тебя разбудил? — поинтересовался Квинт.
— Нет, — ответил Сайрус, беря в руку бритву.
— А то я испугался, не вытащил ли тебя из теплой постели. — В голосе Квинта чувствовался многозначительный тон.
— Я давным-давно встал.
— Ну и как дела? Случилось что-нибудь интересное?
— Смотря что ты считаешь интересным, — ответил Сайрус, снимая с подбородка тетину, — Хорошо ли ты уживаешься с мисс Свифт?
— Я плачу тебе не за то, чтобы ты вмешивался в мою личную жизнь, Квинт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38