Мужчина был в пальто и мятой приплюснутой шляпе, надвинутой на уши. Она не могла рассмотреть его лицо, но, определенно, незнакомец направлялся к ее дорогой пещере.
Гарриет больше не колебалась. Обеспокоенная появлением незнакомца, она решила выяснить его намерения. Человек явно не из воров — те появлялись в середине ночи.
Поэтому он мог быть кем угодно. И даже искателем древностей, который тайком подбирается к ее пещере.
И Гарриет должна выяснить, что собирается делать этот незнакомец.
Глава 5
Раннее утро дышало прохладой. Гарриет плотнее запахнула теплое тяжелое пальто, когда-то принадлежавшее ее матушке. Из-за него ей приходилось проявлять осторожность, пробираясь по тропе среди скал. Скоро взойдет солнце, но пока лишь мягкий серый свет отражался на поверхности моря.
Когда девушка спустилась вниз и пошла вдоль берега к расщелине в скалах, она вдруг заметила глубокие следы сапог на мокром песке. Если бы только у нее была уверенность, что незнакомец не собирается идти к ее любимой пещере, она бы почувствовала облегчение.
Это так просто: пойти по следам и убедиться, что никто больше не подходил к пещере, где лежит тот драгоценнейший для нее древний зуб.
Но через несколько минут Гарриет с ужасом обнаружила, что следы сапог исчезли у входа в пещеру. Это может быть просто совпадением. Ей стало дурно.
Или кто-то хочет грязными руками дотронуться до ее сокровища? Проклятие! Какую же глупость она совершила, что позволила Гидеону заставить себя держаться подальше от пещеры, пока воры не пойманы. Вот к чему это приводит, если иметь дело с человеком вроде Гидеона.
Еще плотнее завернувшись в пальто и жалея, что не прихватила с собой лампу, Гарриет ловко проскользнула через узкую расщелину в пещеру. Она остановилась: дальше идти без света было невозможно.
Гарриет постояла тихо, давая глазам привыкнуть к темноте. Она слышала, как стучат капли воды, падая в жутком мраке.
Гарриет напряженно вглядывалась в узкий каменный коридор, ведущий в глубь пещеры. Никаких признаков света. Незнакомец уже прошел по извилистому туннелю, и сейчас он где-то рядом с ее сокровищем и награбленным добром…
— Проклятие! — в сердцах воскликнула Гарриет. Но ничего не поделаешь. Она подождет его здесь, и потом найдет сильные слова, чтобы объяснить ему раз и навсегда, что у нее одной личное разрешение Гидеона на работу в этой пещере.
Она нетерпеливо ждала, сложив руки на груди, когда вдруг чья-то тяжелая рука опустилась на ее плечи, крепко схватила и развернула.
— Бог мой! Какого черта! — вскрикнула Гарриет, испугавшись, а потом вдруг увидела Гидеона, протиснувшегося за ней в узкую расщелину в скале.
— О, милорд, это всего лишь вы. Слава Богу! Вы меня немного напугали.
— Вы заслуживаете большего, чем небольшого испуга, — буркнул он. — Мне следовало бы уложить вас к себе на колени и… Какого черта вы тут делаете? Я сказал, что вам близко нельзя подходить к пещерам, пока не разберемся с ворами.
Гарриет нахмурилась:
— Да, конечно, милорд. Но вы поймете, почему я здесь, когда я расскажу вам, что случилось. Мне не спалось. Я случайно выглянула в окно и увидела, что еще один собиратель окаменелостей тайно пробирается к пещере.
— Итак, вы явились сюда. — Гидеон смотрел в глубь туннеля. В руках он держал лампу, но пока не зажигал ее.
— Да, именно так, — кивнула Гарриет, — я только не догадалась взять фонарь и жду, когда незнакомец будет возвращаться.
— И что же вы собираетесь, черт побери, делать, когда он появится?
Она вздернула подбородок:
— Я сообщу, что у меня исключительное право работать в ваших пещерах, и предупрежу, что если он будет и впредь нарушать границу, вы его арестуете.
Гидеон недовольно тряхнул головой:
— Вы не думаете ни о чем, кроме ваших чертовых окаменелостей! — Он собирался продолжить в том же духе, но замер, услышав слабый свист из туннеля.
— Слышите, он сейчас там, — быстро сказала Гарриет. Она повернулась и заметила в конце каменного коридора тусклый свет лампы. — Прекрасно, что вы подоспели, милорд. Вы поддержите меня, когда я стану говорить, что он не имеет права появляться здесь.
Свист стал громче, а свет лампы ярче. Вскоре из темноты вынырнул худой человечек в тяжелом пальто, низко надвинутой шляпе, изношенных ботинках. Именно его Гарриет видела на берегу. Лампа осветила узкое худое лицо с маленькими глазками-бусинками. Он сразу остановился, заметив Гидеона и Гарриет.
— Доброе утро, милорд. Вижу, вы пришли без опоздания. Думаю, немногие люди вашего положения способны подняться с постели до полудня. Да еще привести друга… — Человечек с удивлением отвесил глубокий поклон Гарриет:
— Доброе утро, мадам.
Гарриет нахмурилась:
— А кто вы собственно такой и что собираетесь делать в моей пещере, сэр?
— В вашей пещере? — удивленно переспросил человечек и скривился в насмешливой улыбке. — Что-то раньше я об этом не слышал.
— Во всех отношениях эти пещеры принадлежат мне, — твердо заявила Гарриет. — Его сиятельство вам все объяснит.
Гидеон искоса посмотрел на Гарриет:
— Полагаю, во избежание дальнейших недоразумений мне лучше представить вас. Итак, мисс Померой, перед вами мистер Добс с Боу-стрит.
Гарриет воззрилась на маленького человечка:
— С Боу-стрит? Значит, вы и есть тот самый сыщик?
— Да, имею честь быть им, мадам. — Добс отвесил ей еще один вежливый поклон.
— Прекрасно! — Гарриет перевела глаза на Гидеона. — Следовательно, ваши планы вскоре осуществятся?
— Если повезет, мы поймаем воров в следующий раз, когда они появятся в пещерах с награбленным добром. — Гидеон кивнул маленькому человечку. — Добс будет вести непрерывное ночное наблюдение в течение нескольких недель.
— Очень рада слышать это. — Гарриет выразительно посмотрела на Добса:
— По моим наблюдениям, по крайней мере два человека активно участвуют в этом деле, иногда их сопровождает третий. А сможете ли вы управиться с тремя злодеями, мистер Добс?
— Если в том будет необходимость, — кивнул он. — Тем более, не забывайте, у меня есть помощник — милорд. Мы условились насчет сигнала. Когда я замечу злодеев на берегу, я дам знак лампой с вершины скалы.
— Мы с дворецким установим наблюдение: каждую ночь с начала отлива и до тех пор, пока воры не будут пойманы, — объяснил Гидеон. — Когда мы увидим свет лампы мистера Добса, мы спустимся вниз на берег, и можете быть уверены, все пойдет по плану.
Гарриет одобрительно кивнула:
— Похоже, все замечательно подготовлено и продумано, будто я сама это спланировала.
— Спасибо, — холодно ответил Гидеон.
— Однако, — продолжала Гарриет, — у меня, если позволите, имеется одно маленькое предложение.
— Нет, — заявил Гидеон. — Сомневаюсь, что в нем есть необходимость. — Он бросил взгляд на Добса:
— Вы нашли тайник с припрятанным добром?
— Именно это я и сделал, сэр. По вашему плану я легко отыскал пещеру. Коллекция награбленного впечатляет. — Его глаза сверкали. — Я многое опознал. О некоторых предметах давно заявлено как о пропавших, и мы их долго искали. Впрочем, нет ничего удивительного, что в городе не могли их найти. Они специально увезли драгоценности подальше, чтобы все о них забыли. Очень умно. Очень умно, замечу вам.
— Поскольку мистер Добс получит вознаграждение за возврат вещей законным владельцам, — тихо сказал Гидеон, — можете не сомневаться, Гарриет, в его энтузиазме — наблюдение будет вестись очень тщательно.
— Да, разумеется. — Гарриет улыбнулась Добсу:
— Вы знаете, мне раньше не доводилось встречаться с сыщиками с Боу-стрит, и у меня накопилось много вопросов по вашей работе, мистер Добс.
Добс засиял, пытаясь сохранить при этом на лице скромность и важность одновременно.
В чем же дело, мэм, я весь внимание?
Гидеон поднял руку в перчатке:
— Только не сейчас, Добс, вы должны поскорее уйти, чтобы никто не заметил вас здесь.
— Ваша правда, сэр. Я оставляю вас. Всего доброго, мэм. — Добс еще раз поклонился Гарриет и легкой походкой вышел из пещеры.
Гарриет смотрела ему вслед:
— Ну что ж, теперь я могу вздохнуть с облегчением. Рада, что дело продвигается вперед так быстро. Прекрасная работа, милорд, и все же прошу выслушать меня.
— Я редко кого слушаю, мисс Померой. Я предпочитаю все решать и делать сам.
— Понятно. — Гарриет нахмурилась, но есть ли смысл спорить с ним? Он действует вполне разумно, и она должна быть довольна. — Полагаю, мне тоже лучше уйти, пока меня не хватились.
Гидеон загородил ей выход из пещеры:
— Минутку, мисс Померой. Я собираюсь кое-что прояснить между нами, прежде чем вы вернетесь домой.
— Да, милорд?
— Вы не должны появляться в пещерах до окончания дела. — Гидеон возвышался над ней как скала, и цедил сквозь зубы:
— Я больше не буду повторять… Вы все поняли?
Гарриет заморгала:
— Да, милорд. Конечно, я все поняла. Но, милорд, я не ребенок, и в состоянии вести себя при необходимости осторожно.
— Осторожно? Вы это называете осторожно? Явиться ранним утром на берег, чтобы преследовать незнакомца в пещерах? Нет, это не осторожность, вы поступаете как безмозглая дура.
— Я не дура! — вспыхнула Гарриет в ярости. — Я думала, что мистер Добс еще один коллекционер, который крадется в мою пещеру.
— И вы ошиблись, так? Он не собиратель окаменелостей. По воле судьбы, он полицейский. Но с тем же успехом он мог оказаться членом шайки, которого сообщники послали проверить, на месте ли награбленное добро.
— Повторяю, воры никогда не появляются днем. Я была бы вам очень признательна, если бы вы не кричали на меня, милорд. Ведь это я предупредила вас, что творится здесь, смею заметить. Именно я выследила воров, и вы должны считаться со мной как с партнером. Я всего-навсего пытаюсь защитить свои находки.
— К черту все ваши окаменелости! Это единственное, о чем вы можете думать, мисс Померой?
— В первую очередь — да! — огрызнулась Гарриет.
— А как насчет вашей репутации? Вы представляете, что могло случиться с вами, если бы вы принялись охотиться за ворами, полицейскими и всеми мужчинами, которые появляются на берегу? Неужели вы не понимаете, черт вас побери, что будет, если люди узнают, как днем и ночью вы занимаетесь слежкой?
Гарриет искренне рассердилась. Она не привыкла, чтобы кто-то, кроме тети Эффе, читал ей нотации. Она давным-давно научилась не обращать на них внимания. Гидеон — другое дело. И от него не отмахнешься, когда он вот так нависает над тобой и рычит.
— Меня мало волнует, что скажут люди, — заявила Гарриет. — Меня не слишком волнует собственная репутация. Мне не о чем беспокоиться, поскольку я не собираюсь выходить замуж.
Глаза Гидеона сверкнули во мраке.
— Вы маленькая дурочка. Вы думаете, что рискуете только тем, что вам предложат выйти замуж?
— Верно.
— Так вы ошибаетесь. — Гидеон поднял ее подбородок так, что она вынуждена была смотреть ему в глаза. — Вы даже вообразить не можете, какому риску вы подвергаете себя. Вы еще не знаете, что такое потерять репутацию и честь. Если бы вы понимали, то не делали бы таких вздорных заявлений.
Гарриет услышала в его голосе страшную боль, и гнев ее улетучился. Она вдруг поняла, что он говорит из глубины своего собственного горького опыта.
— Милорд, я не собираюсь утверждать, будто чья-то честь ничего не стоит. Я только имела в виду, что мне безразлично, что скажут об этом люди.
— Кажется, вы и в самом деле дура, — проскрежетал Гидеон. — Я должен объяснить вам, что бывает, когда общество считает, что вы потеряли честь, что ваше доброе имя погублено. Знать, что все, в том числе и ваша семья, не считают тебя джентльменом.
— Ох, Гидеон! — Гарриет нежно коснулась его руки.
— Я должен рассказать вам, что чувствуешь, когда входишь в танцевальный зал и заранее знаешь, что все сразу начнут шептаться о твоем прошлом. Можете ли вы понять, что это такое — играть в карты в своем клубе и думать: не обвинит ли тебя кто-то за спиной в шулерстве, если тебе сопутствует удача? Человек, чья честь под вопросом, способен мошенничать и в картах, не так ли?
— Гидеон, право…
— Вы знаете, что такое терять друзей?
— Нет, конечно… но…
— Вы знаете, что это такое, когда все готовы поверить самым нелепым слухам?
— Гидеон. Прекратите.
— Вы знаете, что это такое, когда собственный отец не верит в твое благородство?
— Ваш отец? — Гарриет была потрясена.
— Когда вы богаты и могущественны, — продолжал Гидеон. — никто не осмелится вам бросить открытый вызов и тем самым дать возможность объясниться, все только шепчутся за спиной. Вы чувствуете беспомощность и наконец начинаете понимать, что незачем даже пытаться что-то изменить. Никто не желает знать правду, она просто никому не нужна. Все, что им нужно, — подлить масла в огонь сплетен и домыслов. И шепот становится все громче, и уже кажется, ты тонешь в их громком хоре.
— Боже милостивый.
— Вот что значит потерять честь и репутацию, мисс Гарриет Померой. Подумайте как следует, прежде чем рисковать. — Гидеон отпустил ее. — А теперь ступайте домой, прежде чем я решусь поймать вас на слове и показать, что такое на самом деле — не обращать внимания на чье-то мнение…
Гарриет поплотнее запахнула пальто и пристально посмотрела на Гидеона:
— Я хочу, чтобы вы знали: я не верю, что у вас нет чести, милорд. Я не думаю, что мужчина без чести заботился бы о моей и страдал от того, что сам потерял ее. Мне жаль, что вам приходится так сильно страдать. Я вижу, какую вы испытываете боль.
— Мне не нужна ваша проклятая жалость! — зарычал Гидеон. — Вон отсюда! Немедленно!
Гарриет поняла, что сейчас ей не преодолеть стены гнева и ярости, воздвигнутой Гидеоном между ними. Она пробудила в нем зверя, и он угрожал обрушить на нее все свое негодование.
Молча она прошла к выходу. Потом еще раз оглянулась и посмотрела на него:
— До свидания, милорд. Я буду ждать победы ваших мудрых планов.
На следующий день в доме священника появилась миссис Тредуэл, что вызвало небольшой переполох. Эффе справлялась с ситуацией прекрасно. Гарриет восхищалась, как ее тетушка искусна в такого рода делах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41