Изменяет он и отношение к спотыканию, подчеркивая относительность болевого ощущения («Может быть, ты когда-нибудь спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала»). Такой рефрейминг, вообще говоря, противоречит взглядам Эриксона на недопустимость навязывания пациенту идей психотерапевта. В тот момент мы не попросили Эриксона разрешить это противоречие. Но позже я понял, что Эриксон, как всегда, активизирует психическую динамику пациента, не добавляя никакого нового содержания: он имеет дело с личными переживаниями пациента, облекая в словесную форму уже существующие, но пока еще неактивные образы (подсознание). Все это можно увидеть в ответах клиентки на якобы неожиданные для нее вопросы Эриксона. В примере с собакой она на вопрос: "Что ты будешь с нею делать?" – сама сообщает «новую» для себя мысль: «Я посмеюсь над ней.» И два других рефрейминга – изменение отношения к удалению зуба и к спотыканию – что с полным основанием можно отнести к феноменам исключительно детского возраста – клиентка тоже полное тью принимает. Ее немедленное и безоговорочное «да» свидетельствует о том, что Эриксон, образно говоря, только щелкнул выключателем, а вовсе не ввернул новые лампочки.И опять к вопросу об этике. Насколько велика разница между безнравственностью манипулирования сознанием пациента (в смысле его идеологической обработки) и этичностью оказания ему необходимой «психической» помощи (в смысле рефрейминга его отношения к жизни). Когда с пациентом работают методом манипулирования сознанием, применяя различные формы давления и отрицательное стимулирование, то ему навязывают несвойственные и даже вредные идеи. Когда же пациенту тактично оказывают «психическую» помощь, то представления, которые уже имеются у него, но пока еще не осознаются, выводятся на сознательный уровень. Большую роль в такой мобилизации собственных возможностей пациента для лучшего осознавания и выбора линии поведения играют скрытые утверждения, которые часто встречаются в высказываниях психотерапевта.

1.26. Постгипнотическое внушение, подготавливающее почву для будущей работы: клиентка признается в своем страхе; как частые встречи с Февральским человеком вызывают у клиентки временные искажения Эриксон: Итак, ты не любишь плавать? Клиентка: Нет. Эриксон: А почему? Клиентка: Не знаю. Эриксон: А что ты вообще думаешь о плавании? Клиентка: Люди так часто тонут. Эриксон: Ты знала кого-нибудь, кто утонул? Клиентка: Нет, но ведь это так и есть. Эриксон: А ты когда-нибудь набирала полный рот воды? Клиентка: Множество раз. Эриксон: И при этом ужасно пугалась? Клиентка: Нет, не особенно. Эриксон: Когда-нибудь, когда мы с тобой встретимся опять, мы пожмем друг другу руку – когда-нибудь опять. А тебе хочется встретиться со мной еще раз? Клиентка: Да. Эриксон: И когда мы теперь увидимся? После дня твоего рождения? Это тебя устраивает? Клиентка: Да. Эриксон: Когда мы встретимся в следующий раз, мне бы хотелось, чтобы ты побольше рассказала мне о плавании и при этом получила бы удовольствие от своего рассказа. Ты сделаешь это? Клиентка: Да. Эриксон: Мы увидимся после дня твоего рождения. Клиентка: Но меня здесь уже не будет. Эриксон: Мы увидимся вне зависимости от того, где ты в тот момент будешь находиться. Я тебе это обещаю, хорошо? Как ты думаешь, я сдержу свое слово? А сейчас я считаю, что тебе нужно закрыть глаза и немного отдохнуть. Я пожму тебе руку, когда мы встретимся опять. Росси: Здесь Вы впервые обнаруживаете у клиентки страх плавания – и именно этот страх займет главное место в Вашей последующей работе. Пока же Вы интуитивно чувствуете важное значение этой фобии и поэтому подготавливаете клиентку к более подробному разговору о ее страхе, внушая ей мысль о будущих встречах с Февральским человеком. («Когда мы встретимся в следующий раз, мне бы хотелось, чтобы ты побольше рассказала мне о плавании и при этом получила бы удовольствие от своего рассказа»). Можете ли Вы добавить что-нибудь еще? Пока же мы анализируем первое свидание клиентки с Февральским человеком, и Вы собираетесь назначить ей несколько таких свиданий в течение одного сеанса гипноза. Эриксон: Наше рукопожатие указывает на начало встречи. Росси: Пожимая клиентке руку, Вы наталкиваете ее на мысль о следующем свидании с Февральским человеком, но только когда она немного повзрослеет. («После дня твоего рождения?»). И каждый раз, когда Вы пожимаете ей руку, Вы начинаете новый визит – новую мини-терапию – и таким образом сводите множество встреч в единый гипнотический сеанс. В реальном времени эти визиты отделяются друг от друга считанными минутами, в то время как по субъективному ощущению клиентки между ними могут проходить долгие недели, месяцы и даже годы. Эриксон: Да. Финк: (Финк писал этот комментарий в 1987 году после повторного ознакомления с рукописью.) Первое и главное заключается в том, что разговор идет не о страхе плавания, а о страхе воды вообще. Годами девочка не могла принять ванну или душ и только обтиралась влажной губкой! Когда ей случалось ехать на машине по мосту, она была просто парализована своим страхом!

7.27. Второй «визит» Февральского человека: «первый визит» переходит в область прошлых "трансовых " воспоминаний; закрепление удачного рефрейминга; ассоциативные процессы клиентки как "колыбель Февральского человека " Эриксон: (Пожимает клиентке руку) Привет. Интересно, ты еще помнишь меня? Клиентка: Да. Эриксон: Ты точно помнишь меня? А где ты видела меня раньше? Клиентка: Я Вас помню. Но это было очень давно. Эриксон: А можешь вспомнить, когда? Клиентка: Да. Эриксон: Ну и когда это было? Клиентка: В феврале – после дня моего рождения. Эриксон: А сейчас у нас какой месяц? Клиентка: Тоже февраль. Эриксон: Мы что, всегда встречаемся в феврале? Клиентка: Наверное. Эриксон: Не будем ничему удивляться. В тот раз мы приятно провели время, и ты это запомнила, так ведь? Клиентка: Да. Эриксон: А что ты сама думаешь о нашей предыдущей встрече? Клиентка: Она и вправду была приятной. Эриксон: А как ты сама думаешь.эта встреча тоже будет приятной? Клиентка: Да. Эриксон: А как там поживает наша собака? Клиентка: Не знаю. Эриксон: Теперь-то я знаю, что это был добрый пес, просто ты его не любила, правда? Клиентка: Я все-таки вернусь и пну ее ногой в морду. Росси: [В 1987] Эриксон совершает свое ритуальное рукопожатие и начинает второй «визит» Февральского человека. Для того, чтобы ратифицировать свои новые отношения с клиенткой, он спрашивает, помнит ли она его. Она отвечает, что виделась с ним «очень давно». Это подтверждение тому, что первый «визит» Февральского человека остался в ее памяти как событие «трансового» прошлого. Можно только восхищаться тем, как тактично и незаметно Эриксон доводит клиентку до воспоминания о таком «прошлом». Эриксон не проводит прямого внушения по следующему типу: «Сейчас мы с тобой встречаемся уже во второй раз, малышка. На дворе февраль, и прошел ровно год с того момента, как я впервые предстал перед тобой в образе Февральского человека. В связи с этим в тебе зарождаются целительные воспоминания, которые после твоего пробуждения ты не отличишь от реальных воспоминаний из твоей жизни».Совсем наоборот! Эриксон нигде не называет себя Февральским человеком, единственное, что он себе позволяет– это намекнуть на его следующий «визит». Ориентируясь исключительно на собственные ассоциативные процессы, клиентка решает, что следующая их встреча состоится через год, но тоже в феврале (видимо, у нее есть веские причины для такого выбора). Поэтому именно от клиентки зависит время следующего свидания, и именно клиентка без всякого принуждения идентифицирует доктора Эриксона с Февральским человеком. Произвел ли первый визит Февральского человека какой-нибудь лечебный эффект? Эриксон, как всегда, осторожно пытается это выяснить и спрашивает клиентку, боится ли она теперь той собаки, о которой говорила при первой встрече. Но теперь клиентка воинственно отвечает: «Я когда-нибудь вернусь и пну ее ногой в морду.» Это свидетельствует о том, что проведенный Эриксоном реф-рейминг (раздел 1.25) (в смысле того, что клиентка «вырастет» из своего страха) начинает влиять на ее способ рассуждения. Некоторые замечания клиентки несомненно указывают на то, что она ощущает себя достаточно сильной для того, чтобы «когда-нибудь пнуть собаку ногой в морду». Опираясь на такие реплики, которые спонтанно возникли в процессе перехода косвенных указаний в воспоминание о так называемом прошлом, Эриксон начинает следующий этап – теперь он, обращаясь все к тем же ассоциативным процессам, пытается выяснить, какие же темы следует обсуждать с клиенткой.

1.28. Выявление вытесненного травматического воспоминания: использование преимуществ разделения на «обдумывание», «прочувствование» и «делание» перед традиционным катарсисом Эриксон: О чем бы нам еще поговорить? Клиентка: Вы любите Капак? Эриксон: А что это такое? Клиентка: Городок. Вы о нем не знаете. Он плохой. Эриксон: Почему? Клиентка: Я его не люблю. Эриксон: Ты сильно повзрослела, да? Клиентка: Немного. Эриксон: Научилась ли ты чему-нибудь новому с момента последней нашей встречи? Клиентка: Да. Эриксон: И что ты сейчас умеешь? Клиентка: Я умею писать. Только, правда, печатными буквами. Эриксон: Так ты быстро научишься писать по-настоящему. А что ты еще можешь? Можешь сказать мне, где мы сейчас находимся? Клиентка: Могу. Мы находимся в Капаке. Я не люблю его. Он слишком маленький. Эриксон: А ты думаешь, что всегда будешь в нем жить? Клиентка: Не дай Бог. Эриксон: А как ты считаешь, мы еще встретимся? Клиентка: Не знаю. Эриксон: О чем мы еще собирались поговорить? Клиентка: О плавании. Эриксон: А о чем именно? Клиентка: Вы спросили меня, почему я не люблю плавать. И я вспомнила. Однажды моя младшая сестра Элен упала в ванну с водой, захлебнулась и начала синеть. Это я уронила ее – я как раз ее несла. Эриксон: А что с Элен теперь? Клиентка: Да все в порядке. Эриксон: А ты пробовала когда-нибудь понять, что ты сделала сЭлен на самом деле? Что именно ты сделала не так? Клиентка: Да ничего особенного. Эриксон: Ты получила нагоняй? Клиентка: Нет. Эриксон: Ты переживала? Клиентка: Я плакала. Эриксон: Сильно? Клиентка: Да. Эриксон: И как тебе теперь быть? Клиентка: Если бы Вы меня не попросили, я бы никогда не стала это вспоминать. Эриксон: Но ведь теперь ты рада, что рассказала мне все? Сколько тебе было лет, когда это случилось? Клиентка: Около трех. Может быть, четыре – точно не помню. Эриксон: Ты любила Элен? Клиентка: Думаю, любила. Эриксон: А что потом было с Элен? Клиентка: Мама подхватила ее и стала хлопать по спине. Эриксон: Как ты думаешь, Элен было больно? Клиентка: Нет. Эриксон: А почему мама хлопала ее по спине? Клиентка: Чтобы она начала дышать. Эриксон: Элен наглоталась воды? Клиентка: Да. Она сильно кашляла. Эриксон: А случалось ли тебе подавиться так сильно, что ты задыхалась и кашляла? Клиентка: Да. Эриксон: Ужасно неприятное ощущение, правда? Клиентка: Грязная мыльная вода. Росси: [В 1987] Эриксон начинает с наводящего вопроса: "О чем бы нам еще поговорить?" В ответ он вознаграждается цепью ассоциаций, которые приоткрывают вытесненные травматические воспоминания клиентки о том, как она чуть не утопила свою младшую сестру. Эриксон наталкивается на эти воспоминания совершенно случайно, спра-шивая клиентку: «О чем мы еще собирались поговорить?» С помощью этого вопроса он пытается выяснить, как действует его постгипнотическое внушение, о котором мы говорили раньше (раздел 1.26). Тогда Эриксон сказал: «Когда мы встретимся в следующий раз, мне бы хотелось, чтобы ты побольше мне рассказала о плавании и при этом получила бы удовольствие от своего рассказа». А сейчас клиентка в ответ на это мягкое внушение припоминает, как чуть не утопила свою младшую сестру.Почему же она при этом не проявляет никаких сильных эмоций? Почему она не плачет, что случается так часто, когда пациент наталкивается на свои травматические воспоминания? Обратите внимание на вторую часть скрытого указания: «и при этом получила бы удовольствие от своего рассказа». Слова «получить удовольствие» означают, что клиентке не нужно будет испытывать никаких неприятных ощущений, связанных обычно с травматическими воспоминаниями. Все, что от нее требуется – это воссоздать фактическую сторону события, отвлекаясь от сопутствующих эмоциональных переживаний.Такой подход совершенно не свойствен традиционным психотерапевтическим методам, в которых пациента вводят в катарсис еще до того, как он осознает всю травматическую ситуацию в целом. Эриксон неоднократно указывал на разделение (или диссоциацию) процесса воспоминания на три компонента: «обдумывание», «прочувствование» и «делание». Играя на таком разделении, можно предоставить пациенту возможность спокойно изучить вытесненную травматическую ситуацию («обдумывание»), не принимая во внимание сопровождающие их аффекты («прочувствование» и «делание».) После того, как пациент принципиально осознает всю травматическую ситуацию, можно прибегнуть и к катарсису. Теперь он не будет таить в себе те опасности, что подстерегали пациента прежде.

1.29. Терапевтическая метафора о розе с шипами: ошибки как естественная составляющая процессов взросления и обучения; как, задавая вопросы, сопоставляя позитивное и негативное, соединяя несоединяемое, пробудить у пациента собственные корреляты рефрейминга Эриксон: Ты думаешь, что (кашляет) нанесла Элен вред? Клиентка: Нет. Эриксон: Тебе что, было приятно слышать ее кашель? Клиентка: Она ведь плакала. Эриксон: Ты считаешь, что поступила дурно? Клиентка: Да. Эриксон: А что бы ты мне ответила, если бы я сказал, что все это не так? Клиентка: Но ведь она вся посинела. Эриксон: Ты не до конца меня понимаешь. Вот, к примеру, ты опять споткнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31