Не
имело значения. Больше всего любил стрельбу по движущимся мишеням. - Ковбой
мыском ботинка отбросил от себя подальше дохлую крысу. - Сиди прямо, Моби!
Нам надо кое о чем поговорить.
Толстяк вздрогнул, громко сглотнул и выпустил дым из ноздрей.
- Итак, расскажи, зачем ты сидел напротив дверец дома моей подружки и
фотографировал? - спросил Трэвис, опускаясь на корточки между двух свечей. -
Можешь на секунду вынуть сигарету.
Тигартен вынул ее, но губы все равно застыли колечком.
- Я не знаю.., ничего не знаю о вашей подружке. Я оказался там, чтобы
вести наблюдение по просьбе моего клиента. Священника. Да-да, такой
эксцентричный священник, он еще на велосипеде катается. Десятискоростном. Он
хотел, чтобы я последил...
- Ого! - быстро вставил Трэвис. - На велосипеде, говоришь?
- Да! Он хотел, чтобы я.., чтобы я вел наблюдение за девушкой, которая
живет в квартире номер шесть. Ее зовут...
- Дебра Рокс, - холодно перебил Трэвис. - Это и есть моя подружка.
Ах черт, мысленно воскликнул Тигартен. Мозги скрипели, пытаясь
лихорадочно придумать выход из ситуации.
- Кажется, я уже где-то встречался с велосипедистом. Пришлось за ним
немного погоняться. Священник? - Трэвис задумался. - Очень странно. - Правую
руку он держал над пламенем свечи и неторопливо шевелил пальцами. - Как его
имя и в какой церкви он служит?
- Его имя... - Сердце детектива упало. - Его зовут отец Мерфи. Из церкви
Святого Николаев. Трэвис сплетал и расплетал длинные бледные пальцы.
- На какой улице?
- Вал... Джоунс-стрит, - поправился Тигартен. - Джоунс и Джексон. Большое
белое здание.
- Разве не все такие? - Пламя лизало ему ладонь, но Трэвис даже не
поморщился. Не глядя на огонь свечи, он спросил:
- Сент-Нмколас? Это не то же самое, что Санта-Клаус?
- Клянусь Богом, - задохнулся Тигартен. - Если вы отпустите меня, я
никому ничего не скажу. Ни слова! Никто ничего не узнает! Клянусь! Хорошо?
- Посмотрим, - ответил Трэвис и отвел руку от огня. - А теперь снова
возьми в зубы сигарету, Моби, - приказал он, вставая.
- Нет! Прошу вас! - Он подавил всхлип и сунул обмусоленный бычок в рот,
почувствовав в молчании ковбоя нешуточную угрозу.
- Теперь сиди спокойно. Очень спокойно. Потому что я не верю в
существование церкви Санта-Клауса. . Тигартен не успел моргнуть глазом, как
рука ковбоя нырнула в кобуру и вынырнула оттуда уже с направленным на него
"кольтом". Грохнул выстрел. В щеку снова ударила кирпичная крошка. Пуля
перешибла сигарету пополам. Гигартен намочил штаны и чуть не подавился
дымом.
- Это собор Святого Франциска! - выкрикнул он. - Честное слово! Собор
Святого Франциска, на Вальехо-стрит!
- Так-то лучше. А священника имя настоящее, или ты его тоже выдумал?
Тигартен почувствовал, что огонь преисподней близок.
- Ланкастер, - простонал он. Слезы уже катились безостановочно. - Отец
Джон... Ланкастер. Так его зовут.
- Хорошо, - кивнул Трэвис и потянул спусковой крючок.
Пуля оторвала кончик мясистого носа Тигартена. Ударил фонтан крови. От
шока он свалился со стула и ударился боком об испещренную следами пуль
стену. Он взвыл от боли и зажал руками кровавую рану.
- Халтура, - произнес Трэвис и выдул дымок из ствола. - Промахнулся. -
"Кольт", совершив очередной оборот, вернулся на свое привычное место, в
потрепанную кобуру. - Прекрати выть. Терпеть не могу эти звуки. Хочу тебе
кое-что рассказать. - Помолчав некоторое время, он продолжил:
- Давным-давно жил на свете один ковбой, и в душе у него было столько
любви, что она могла просто разорвать ему сердце. Вот так - бум! - и нету. И
некий доктор Филдс - о-о, скотина, каких свет не видывал! - посоветовал
вышвырнуть его прочь, чтобы оно больше никого не смогло любить. И мне это
весьма удалось - до того момента, как я услышал эту чертову мелодию. Однажды
вечером, по радио. Это было там, в той большой страна, где мелодии плывут
над землей и растворяются в воздухе. Ну вот, я сказал Бети, чтобы вела себя
хорошо. Клянусь, так и сказал. О, она была очень капризной штучкой. - Он
потер ладони, словно согревая их, - Очень капризной. Я сказал: ты хочешь,
чтобы я плакал кровавыми слезами - я докажу, что так будет, клянусь Богом!
И тогда я пошел и сделал это. У одного парня с Десятой улицы, за
ярмарочной площадью.
Хосс Тигартен держался за лицо обеими руками, словно пытался сохранить
остатки своего носа Налитые слезами от боли глаза блестели в полумраке. Он
начал потихоньку отползать от лужи собственной крови.
- Наверное, от его иглы мне стало плохо. - продолжал Трэвис блуждать в
призрачных закоулках своей памяти. - Бети и ее красные туфельки, черт
побери! - Он моргнул, заметив движение толстяка. - Нет! - коротко сказал он,
и в следующее мгновение пуля вонзилась в левое колено сыщика Пока Тигартен
стонал, рыдал, выл и снова стонал, он открыл барабан револьвера и принялся
его перезаряжать. - Я всегда был неравнодушен к блондинкам, но брюнетки мне
тоже нравились. Черт побери, рыженькую я бы тоже не стал выгонять из койки
за пачку крекеров. Чери Дэйн и Изи Бризи были блондинками. Дебра Рокс -
брюнетка. Ты видел "Суперплута"? В отчаянии и безумстве Тигартен продолжал
куда-то ползти по мокрому бетонному полу, волоча за собой свою перебитую
ногу.
- Там есть сцена, где они все смотрят на меня. Прямо на меня. Все три,
одновременно. И когда они разинули рты, я услышал ту самую мелодию и
сообразил, что Калифорния не так уж далеко от Оклахомы. Понимаешь, фильм-то
был снят в Калифорнии Поэтому я и оказался здесь. Точнее, сначала в
Лос-Анджелесе. Чери Дэйн там была на премьере своего нового фильма "Трудная
девчонка". Ну, он и рядом не стоял с "Суперплутом". Я выследил, где она
живет, - так же, как выследил Дебру Рокс после того, как она появилась в той
книжной лавке О, они даже пытались менять машины, чтобы от меня оторваться,
но если уж Трэвис настроил свое сердце... - Он некоторое время понаблюдал,
как ползает раненный, потом поднял перезаряженный "кольт" и прострелил тому
правый локоть.
- От одного парня в кинотеатре я узнал, что он видел Изи Бризи живьем в
одном местечке туг, в Сан-Франциско. Я приехал и нашел ее. Я любил ее,
понимаешь? Так же, как любил Чери Дэйн. И как люблю Дебру Рокс. Видишь ли..,
они меня тоже любили. Это я понял по музыке. - Он щелкнул курком. - Я знаю,
что они на самом деле твердят, твердят постоянно. - Он прицелился. - Они
говорят: "Трэвис! Заставь нас плакать кровавыми слезами!" Грохнул выстрел.
Хосс Тигартен рухнул лицом вниз. В правом виске зияла кровавая дыра.
- Вот и конец моей истории, - произнес Трэвис, изящным движением
возвращая "кольт" в кобуру. Теплый ствол приятно согревал бедро через
джинсы.
- Странный, очень странный священник. Придется с ним что-то делать, не
так ли? Ведь она - моя суженая.
Он неторопливо пошел задувать свечи. Но прежде чем погасла последняя,
подошел к своему спальному мешку, усыпанному упаковками из-под гамбургеров,
и вынул из него моток веревки. Потом погасла последняя свеча. Освещая себе
путь фонариком, он двинулся в обратный путь.
Глава 23
Зазвонил телефон. Джон чуть не упал с кровати, торопясь снять трубку:
- Алло!
- Привет.
Чей это голос? Джон ждал услышать Хосса Тигартена...
- Это Ланкастер? Отец Джон Ланкастер?
- Да. С кем я говорю? - Дождь по-прежнему стучал в окно.
- С тем, кто хочет вас видеть.
Джон бросил взгляд на свои часы, лежащие на маленькой прикроватной
тумбочке. Без трех минут два. Глухая ночь.
- Немного рановато для шуток, вы так не считаете?
- Это не шутки. И время самое подходящее. У меня есть для вас сообщение
от вашей знакомой.
- Моей?... - Сердце замерло. - Кто это говорит?
- Я могу привезти вам это сообщение, если пожелаете.
- Прочитайте его мне!
- Нет, этого я не могу. - По голосу можно было подумать, что человек
улыбается. - Нет, сэр. Назовите место, где мы могли бы встретиться..,
скажем, минут через десять.
- В храме, - ответил Джон. - Но в чем дело?
- В храме, - повторил мужчина. - Мне это нравится. Убежище. Скажите, вы
католик?
- Разумеется.
- У вас, католиков, существует, э-э.., такая маленькая будка типа шкафа,
да? Вы садитесь там и слушаете, как люди рассказывают вам обо всем, что они
сделали дурного, да?
- Да, конфессионал.
- И вы не видите лиц этих людей, верно? Получается, будто один ящик
разговаривает с другим.
- Грубо говоря - да.
- Вот там я и хочу, чтобы вы меня ждали.
- Что? - нахмурил брови Джон.
- В вашем ящике. Через десять минут. Это будет.., два часа семь минут.
Нет. Два ноль восемь. Оставьте входную дверь открытой. Я войду и сяду в свой
ящик. Вам этого будет не видно, верно?
- Да, - настороженно подтвердил Джон, почувствовав, как по коже побежали
мурашки.
- Отлично. Все просто как апельсин. Вы будете там, и я тоже. Впрочем,
один момент. Давайте договоримся сейчас же: то, что я вам сказал, должно
остаться между нами. Никого лишнего не должно быть, понятно?
- Я...
- Если появится кто-то еще, вы меня не увидите. И не узнаете, что хотела
передать вам ваша подруга с замечательными длинными черными волосами из
квартиры номер шесть. Вы должны там быть один. - Мужчина положил трубку.
Первым импульсом Джона было позвонить в полицию. Но зачем? Кто-то хочет
прийти на исповедь. Может, время выбрано не самое подходящее, но... А кроме
того, Джон хотел узнать, что же собирается сообщить ему этот мужчина. Он
дрожал как осиновый лист. Если это действительно послание от Дебби, вдруг
она выяснила, кто он есть на самом деле? О Боже... Неужели Тигартен
проболтался?
Загадочно. Загадочно.
Джон торопливо натянул джинсы. Черный сюртук с жестким белым воротником
лежал под рукой. Он быстро накинул его и застегнулся на все пуговицы. Потом
достал из платяного шкафа толстый бежевый кардиган. Надел кроссовки на босу
ногу и поспешил в храм.
Он проверил двери. Они так и остались незапертыми. В помещении храма
царил полумрак, почти все лампы были выключены в целях экономии, и он решил
оставить все как есть. Посмотрел на часы. Почти вовремя. Дикая нелепость,
конечно, но надо до конца выяснить, в чем дело. Он прошел к конфессионалу,
сел на бархатную скамью, приготовившись ждать.
Два ноль восемь.
Два ноль девять.
Два десять.
С каждой секундой Джон все больше начинал чувствовать себя полным
дураком.
Два одиннадцать Два двенадцать.
Он услышал, как тихо скрипнули после осторожно открываемой входной двери.
Сердце гулко забилось. Он выпрямился и положил руку на задвижку.
- В которой вы, святой отец? - послышался мужской голос.
- В этой, слева от вас. - Щелкнув задвижкой, он уже собрался было
выглянуть, но голос резко предупредил его:
- Оставайтесь на месте. Я должен сказать вам нечто весьма важное.
Джон сгорал от желания приоткрыть дверцу, тем не менее остался на месте,
прислушиваясь к приближающимся четким звукам каблуков по мраморному полу. Не
приходилось ли ему раньше слышать эти звуки где-то в другом месте?
Шаги стихли.
- Вы там удобно устроились, отец?
- Заходите. Давайте приступим, - ответил Джон-. Нервы уже были натянуты
как струна. - Что вы хотите сказать мне?
- Я хочу исповедоваться, - произнес мужчина. Джон услышал, как тот вошел
с противоположной стороны.
- Послушайте. Время позднее. Ближе к делу, хорошо?
Чем это пахнет? Странный, едкий запах...
- Мне все известно про вашу приятельницу, отец. Мне рассказал большой
жирный сыщик. - Мужчина, очевидно, присел на корточки, потому что Джон,
несмотря на слабое освещение, увидел в окошке тонкие бледные губы.
Запах паленого, наконец сообразил Джон.
- Что это значит?
- Это значит, вы в жопе, отец Джон. Я слышал музыку, а вы - нет.
- Музыку? - Этот парень в своем уме или нет? - Какую музыку?
- Вы меня прекрасно поняли, отец, - тихо рассмеялся мужчина. - Все вы,
кобели, знаете эту тайну. Поэтому вы и бегаете за Деброй.
- Я хотел бы знать, кто вы... - Он оборвал фразу. Дебра, сказал мужчина.
Не Дебби. Глаза его округлились.
- Она моя суженая, - продолжил мужчина.
Раздался металлический Щелчок.
Порох, наконец сообразил Джон. Это запах пороха.
Он резко отодвинулся от окошка и инстинктивно вскинул правую руку, как бы
заслоняя лицо ладонью, потому что вспомнил, что слышал такой же щелчок,
когда стоял в кабинке туалета, и сейчас отчетливо понял, что это...
Раздался выстрел; в окошко полыхнуло пламя. Пуля прошила раскрытую ладонь
и врезалась в стену. Брызнули щепки. Дикая боль пронзила его с головы до
ног; он начал падать со скамьи, зажимая раненую руку. В этот момент раздался
второй выстрел.
Эта пуля попала в горло, словно дыроколом проткнув гортань. Захрипев, он
повалился на пол. Третья пуля прошла над головой и вонзилась в деревянную
обшивку будки.
Трэвис заглянул в развороченное оконце и увидел, что этот ублюдок
валяется на полу в луже крови. Кровь забрызгала и стены. Белый воротник
ублюдка стал темно-красным. В шею попал, сообразил Трэвис. Через пару минут
помрет от потери крови. Веки священника еще вздрагивали. Но Трэвис был
уверен, что тот уже не жилец.
- Она моя суженая, - повторил он, убрал "кольт" в кобуру, выскочил из
тесной будочки и бегом кинулся к двери на улицу, где под дождем его
дожидался "шевроле" бедолаги Моби Дика.
Он завел мотор и направился к дому своей суженой.
Через пару минут отец Джон Ланкастер выкарабкался из исповедальни и упал
на холодный мраморный пол, прижимая к груди кровоточащую ладонь. Другой
рукой он пытался пережать запястье, чтобы уменьшить потерю крови. Лицо его
было бледным как мел; кровь из раны в горле полностью залила воротник.
Первой мыслью было позвать на помощь - хотя вряд ли бы его кто-нибудь мог
услышать в такое время, - но из пробитой гортани вырвался только беспомощный
хрип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27