– Пятьсот кредов.
– Отлично, пойдет.
Выдра достал из портмоне кредитную карту и вручил ее охраннику. Мулат пожал плечами - мол, как знаешь, я предупреждал тебя, замухрышка, - сходил к стойке бара, произвел необходимые манипуляции, вернулся и принес Выдре пластиковый прямоугольник.
– Лицензия одноразовая, действует три часа и только в этом заведении, - сказал он. - Я прикинул ситуацию и сделал тебе ксиву без ограничения количества участников. Можешь лупить здесь всех мужиков, кроме меня и бармена, конечно. И бабенок бить нельзя - за это угодишь в каталажку. Доволен, омбре? Ты классно вложил бабки.
– Не то слово, - буркнул Выдра.
На Земле такого не было. А вот на Ганимеде - пожалуйста: покупай лицензию и приступай к рукоприкладству. Выдра, как бывший служитель закона, относился к этому неодобрительно. Меркантильность, господствующая на Ганимеде, вызывала у него некоторую брезгливость… впрочем, в этом случае она играла ему на руку. Бить сильно он никого не собирался - так, пара тумаков при необходимости, если кто-то обнаглеет сверх всяких пределов. Но лучше бы на самом деле обошлось без этого.
– Я готов, Эмико, - сообщил он, подойдя к бильярдному столу. - И еще: дальше будем играть ганимедскими шарами. Ты не против?
– А, зассал, вождь! - тут же заорал рыжий толстяк в расстегнутой гавайской рубахе - один из тех, на кого Выдра показывал пальцем. - Эмико, не соглашайся. Вздрючь его по полной программе!
– Отвали, Джордж, - Эмико нервно дернула плечом.
– Точно, - Выдра повернулся к толстому, сжал кулаки, насупил брови, изобразив на лице угрозу. - Ты слышал, что тебе сказала леди? Топай отсюда.
– Сам топай. Где хочу, там и стою.
– Значит, так, - заявил Выдра. - Похоже, что доброго, вежливого обращения вы не понимаете. Вы видели - я взял лицензию на неограниченный мордобой. И предупреждаю: еще одно грубое слово со стороны кого-либо из вас, и у ваших стоматологов появится куча работы. Ваши зубы будут собирать с пола пылесосом.
– Ты маленький корявый соплеглот, - тут же брякнул толстяк, с удовольствием выговаривая каждое слово. - Твои кулачки меньше, чем мои яйца. Ты мог бы подраться с курицей, да. В этом случае я поставил бы на тебя, малыш. Поставил бы пять кредов против десяти, да.
Все вокруг дружно захохотали. Все, кроме японки Эмико. Она озадаченно покачала головой и взяла в руки кий.
– Не кипятись, Выдра, - сказала она. - Я уже поверила, что ты настоящий мужик. Плюнь на этих идиотов, давай играть. Я согласна на ганимедские шары. Условия те же. Не думай, что это будет намного легче.
– Нет уж, нет уж! - завопил один из американцев. - Пусть он врежет Джорджу, пусть! Пусть покажет, какой он крутой!
– Ладно… - Выдра хмыкнул, пожал плечами. - Покажу, если вы так просите.
Он думал только об одном: не повредить мебель, не сломать кий или, хуже того, бильярдный стол. Он и так потратил сегодня слишком много денег. Креды в Эль-Параисо слетают со счета с неописуемой скоростью. Поэтому драться нужно аккуратно.
За те три шага, пока он двигался к толстому, тот успел принять боксерскую стойку. Выдра ударил боковым хуком справа - размашисто, открыто. Толстяк парировал выпад - медленно, неуклюже, и тут же махнул увесистой лапой, метя Выдре в нос. Открылся при этом полностью - хоть в нокаут его отправляй, хоть на тот свет. Томас не воспользовался возможностью подрихтовать обрюзглую морду, у него был другой план. Он легко ушел от удара, сместился в сторону, изящно вытянул ногу и въехал носком ботинка в пах противника.
Рыжий рухнул наземь тяжело, как застреленный бегемот. Захрипел, скрючился и заелозил по полу, сжимая руками ушибленное мужское достоинство.
– Порядок, - удовлетворенно резюмировал Выдра. - Теперь твои яйца точно стали больше моих кулаков. Кто еще желает получить?
Как ни странно, желающие нашлись сразу же, буквально через несколько секунд. Вероятно, они решили, что массовая атака на маленького латиноса неминуемо принесет успех. Выдра так не считал. Пространство для боевых действий было крайне ограниченным, и он по-прежнему заботился больше о целостности мебели, чем о собственной безопасности, поэтому пропустил весьма чувствительный удар в скулу. Впрочем, этим и ограничилось. Через полминуты еще трое присоединились к толстому, составили ему отличную компанию на полу, а все прочие неожиданно прекратили драться и разбежались врассыпную. Режиссер любого гонконгского боевика остался бы крайне недоволен произошедшим - из-за скоротечности и малой зрелищности баталии. Но Выдру ситуация вполне устроила. Он повернулся к оторопевшей японке и сказал:
– Эмико, лапочка, полагаю, нам нужно перейти за другой стол. Потому что ходить по этим чучелам меня не устраивает, в то же время мне кажется, что убирать их отсюда в мои обязанности не входит.
Вот такое предложение произнес Томас Уанапаку, и Эмико лишь согласно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Вторая японка к этому времени благоразумно ретировалась, исчезнув из поля зрения. Выдра галантно предложил руку Эмико, она подхватила его под локоток, и они - взъерошенные, но непобежденные - прошествовали по диагонали через весь зал к свободному столу. Охранник-мулат оторвался от телефона, по которому вызывал то ли полицию, то ли «скорую помощь», и показал Выдре большой палец: молодец, мол, парень, не такой уж ты и замухрышка. Выдра кивнул. Он чувствовал себя на все сто, несмотря на ноющую скулу.
Здорово все-таки не быть лесорубом. Будь Выдра в должности элиминатора - ни за что не позволил бы себе такую потасовку. Даже в Эль-Параисо… и пожалуй, тем более - в Эль-Параисо. Что бы сделал элиминатор Уанапаку в этой ситуации? Да ничего интересного - замял бы конфликт в самом начале, погасил его извинительной шуткой, а через десять минут покинул бы заведение и отправился на поиски более безопасного места.
Но теперь он выступал в новой ипостаси - не привык еще к ней, однако привыкал с каждым днем, с каждым часом. А потому он не только играл с симпатичной Эмико в бильярд, но и усердно употреблял алкоголь, вливая в глотку по одному стакану «Маргариты» в течение каждой партии. Так ему было легче. Ему становилось все лучше и лучше, все радостнее и свободнее. К пятой партии Выдра полностью освоился с ганимедскими шарами, отыгрался у Эмико, три раза поцеловался с ней взасос, основательно потискал ее (попка у Эмико, прямо скажем, была выдающегося качества) и почувствовал себя на седьмом небе от счастья.
«Умата» - так это состояние называют аймара. Это означает, что человек стал глупым, как опоссум, обожравшийся забродивших ягод. Стал совсем тупым, потому что выпил слишком много и решил, что может совершать любые поступки и не обращать внимания ни на что.
Выдра нарезался весьма основательно и утратил контроль за происходящим - впервые за много лет.
Напрасно он расслабился. Он как-то не подумал о том, что лицензию на драку могут купить и его соперники.
Через два часа, когда Выдра окончательно осоловел, начал пошатываться и мазать удары один за другим, к столу подвалило сразу пятеро. Трое из них были теми, кого Выдра отправил валяться под стол, их лица украшали живописные кровоподтеки. Рыжего с ними не было - очевидно, полученная травма не позволяла ему самостоятельно передвигаться на нижних конечностях. Но это не делало ситуацию легче ничуть. Потому что одной из пятерых была Оса.
Выдра открыл рот от изумления, помотал головой, пытаясь справиться с наваждением. Быть такого не может - Оса здесь, в Эль-Параисо, в этом самом клубе… Что она здесь делает? У него уже началась белая горячка?
– Эй ты, беглый шаолиньский монах, - тут же заявил один из обиженных, типичный веснушчатый ирландец, - короче, звони своему травматологу. Пусть готовит для тебя костыли и гипс на все тело. Допрыгался ты, понял?
– Не понял, - пробормотал Выдра. - В чем дело, народ? Вы на меня напали, я вам честно навешал, деньги заплатил за это. Вам что, мало? Еще хотите?
– Мечтаем! - заржали парни.
– Вы еще не поняли, что у вас нет шансов? Извините, ребята, но я должен вам сказать, что вы не умеете драться. А я - умею.
– А мы и не будем об тебя руки пачкать, - объявил ирландец. - Вот она тебе навешает. Она умеет,
И показал большим пальцем за спину. На Осу, разумеется.
Оса стояла, сложив руки на груди. Пятнистый костюм в стиле «милитари», узкая талия, перетянутая армейским ремнем, высокий для индейской женщины рост, крепкие мускулистые ноги. За те шесть лет, что Выдра не видел ее, она ничуть не потеряла красоты. И, судя по происходящему, осталась прежней жестокой и бессовестной стервой.
Ну да, почему она должна была перемениться к лучшему? Выдра не мог видеть ее глаз, скрытых черными очками, но догадывался, что выражают они то же, что и всегда, - презрительную нелюбовь ко всему окружающему и особенно к нему, Томасу.
Когда- то он делил с ней ложе. Он был одним из немногих, кто старался понять ее, более того -пытался полюбить ее. Теперь в это верилось с трудом.
Она отплатила за его привязанность полновесным предательством - удивительно, как он остался жив тогда в Хуачакалье. И, похоже, сейчас она пришла, чтобы добить его.
– Эй, омбрес, тут какое-то недоразумение, - Выдра поднял руки, примирительно помахал ими, даже изобразил на лице улыбку. - Она женщина, по местным законам я не могу с ней драться…
– Можешь, Выдра, - ледяным тоном произнесла Оса. - Можешь, дружочек. Для этого существует специальная лицензия, и эти ребятки ее купили. Она стоит до черта, но они скинулись и купили ее - для меня. Они сказали, что в это заведение наконец-то пришел достойный меня соперник. Так что никуда тебе не деться, придется немножко поспарринговать.
«Поспарринговать»… Сказала тоже. Выдра имел подготовку по боевым единоборствам - весьма приличную, но не выше стандарта для любого элиминатора. Он никогда не уповал на кулаки, предпочитал в работе холодное или горячее оружие - в зависимости от ситуации. Будь в его руках нож, он убрал бы Осу за полминуты. Но кто здесь позволит драться ножом? Таких лицензий не существует даже на Ганимеде.
По части же единоборства без оружия Осе не было равных. Во всяком случае, Выдра лично не видел человека, которого Оса не смогла бы завалить. Она была фанаткой карате, у-шу, айкидо, джиу-джитсу и всего прочего, что было создано китайцами и японцами для избиения человеков. Она тренировалась два раза в день - исступленно, не жалея себя, вкладывала всю свою ярость и неудовлетворенность в совершенствование тела и ускорение реакции. Пожалуй, именно в этом состояла личная трагедия Амаранты Гуарачи - она могла профессионально выступать на лучших аренах, стать чемпионкой если не мира, то Латинской Америки, но ее профессия накладывала жесточайшее табу на какую-либо, самую малейшую публичность.
Профессия лесоруба.
Такой вот жизненный парадокс: не стань Оса элиминатором, вряд ли она достигла бы столь высокого искусства в единоборствах. И, с другой стороны, именно закрытость клана лесорубов навсегда лишала ее возможности реализовать себя в качестве легального мастера боевых искусств.
Похоже, что здесь, в Эль-Параисо, она обосновалась в качестве мастера нелегального. Сделать это на Ганимеде было куда легче, чем на Земле.
– Ты знаешь эту бабу? - Эмико дернула Выдру за рукав.
– Знаю, - пробормотал Выдра. - Лучше бы не знал.
– И что, ты в самом деле будешь с ней драться?
– Похоже, да. Она так просто не уйдет. И от нее не откупишься.
– Ты не убьешь ее, Выдра?
– Дай бог, чтобы она меня не убила.
– Что, она так здорово дерется?
– Сейчас увидишь, - невесело усмехнулся Выдра.
Оса не только здорово дралась. Оса отличалась умением найти точное время для выхода на сцену. Она подловила Выдру в самый неподходящий момент - когда он накачался спиртным, размяк и окончательно уверовал в собственную безопасности.
Чего эта дрянь хочет, черт возьми? Да, они расстались шесть лет назад худшими врагами, но виноват в этом не Выдра, а она. Она даже не ушла из лесорубов на пенсию - ее выгнали, и ей дико повезло, что не приговорили к элиминации за то, что она тогда натворила. Но опять же - вины Выдры в том нет.
Выдра с трудом ворочал затуманенными мозгами. Дерьмовая ситуация… Убить она его не имеет права, даже с лицензией, но вот искалечить - запросто. Хорошее начало отдыха на инопланетном курорте, ничего не скажешь! И вообще, как он умудрился на нее напороться? Случайность? Выдра не верил в случайности.
Все вокруг говорили на английском. Испанский, второй по распространенности в Эль-Параисо язык, тоже был малопригоден для интимной беседы. И поэтому Выдра заговорил на языке аймара.
– Что ты делаешь здесь, Амаранта? - спросил он.
– Живу здесь. Получила гражданство Ганимеда - сам понимаешь, после того, как на меня окрысилась Служба элиминации, на Земле я бы долго не протянула. А вот какого дьявола делаешь здесь ты?
– Отдыхаю, что еще? Я обычный турист. Слушай, Амаранта, очень тебя прошу - давай разойдемся миром…
– Заткнись! - перебила его Оса. - Отдыхает он… Не вешай мне лапшу на уши! Тебя по мою душу прислали, да? Не нашли другого исполнителя приговора, кроме как бывшего моего любовничка? Уроды вы, сволочи! Всегда ненавидела вашу Службу!
– Она и твоя тоже. Ты отработала лесорубом восемь лет…
– Черт бы побрал эти годы! До сих пор просыпаюсь по ночам от кошмаров. Ненавижу вас!
– Я больше не лесоруб. Я на пенсии.
– Другому кому ври.
– То есть ты хочешь сказать, что меня послали тебя элиминировать? - Выдра не выдержал и коротко хохотнул, несмотря на серьезность ситуации. - Что с тобой случилось, Амаранта? Дурой, кажется, ты никогда не была.
– Да плевать мне на это! Лесоруб, не лесоруб… Даже лучше, если ты ушел из Службы, - теперь никто не помешает мне надрать тебе задницу.
– За что?
– А ни за что. Просто за деньги. Мне платят деньги, и я бью всяких выскочек вроде тебя. Слава богу, на Ганимеде это разрешено. Работа у меня такая.
– Тебе не кажется, что такая работа бесчестна, что она неугодна ачачилас [ Achachilas - согласно верованиям индейцев аймара, духи предков, давних или недавних, исторических или мифических.
1 2 3 4 5 6 7 8