А по-моему, эта дама способна у кого угодно навсегда вызвать отвращение к чувству, называемому «любовь».
— Леди Хартфорд! — пренебрежительным тоном воскликнула маркиза, , — Вот уж кто никогда не вызывал у меня ни уважения, ни восхищения. Наоборот, довольно часто она казалась мне надоедливой и скучной. Просто не понимаю, как ее муж позволяет, чтобы про жену болтали всякие ужасные вещи?
Маркиз считал так же, но лорд Хартфорд, убежденный тори, славный малый, добродушный весельчак, в меру преуспел и как государственный деятель, и как шталмейстер. Потому, вероятно, и он сам, и его сын, лорд Ярмут, решили не упускать такой возможности для политического влияния на регента, и это безумное увлечение принца было им только на руку.
Однако маркизу волновали совсем другие проблемы, и она заговорила о своем:
— Больше всего на свете, мой милый, я хочу, чтобы ты женился на хорошей девушке, на такой, в которую ты действительно был бы страстно влюблен.
— Жаль разочаровывать тебя, мама, но боюсь, что подобное вряд ли произойдет. Во-первых, потому что мне редко встречаются «хорошие» девушки, а во-вторых, потому что, похоже, по странному свойству моего характера, я просто неспособен влюбиться по-настоящему.
— Но, мальчик мой, почему нет? — удивилась она. — Твой отец так любил меня, да и я его тоже.
— Я знаю это, мама. И никто не может сказать, что у меня было безрадостное детство, что я был обделен вашим вниманием, нежной заботой и любовью или что вы подавляли мои желания и препятствовали стремлениям. Нет! Думаю, все дело в том, что вы стали примером для меня, образцом. А тот уровень, что вы задали, слишком высок. Я пытался найти женщину, которая была бы такой же красивой и вела себя так же, как ты. Могу откровенно сказать тебе: таких нет, не существует на белом свете.
Маркиза улыбнулась в ответ на комплимент. Но глаза ее оставались печальными.
— Мне так хочется, чтобы ты был счастлив!
— Я и так счастлив, мама. Мне просто не хватит ни слов, ни времени, чтобы рассказать тебе, насколько интересна и полна событиями моя жизнь. А если ты считаешь, что мне необходима женщина, которая заботилась бы обо мне и присматривала за мной, просто возьми и выбрось эти мысли из головы! — Маркиз рассмеялся и продолжал: — Ведь у меня есть Дадждейл, он квохчет надо мной, словно курица над своим единственным цыпленком. А еще слуги, которых ты вымуштровала, они отменно выполняют свои обязанности, так что все идет гладко, как по маслу. И все это благополучие, весь четко работающий механизм может быть легко приведен в негодность чужой женщиной.
Маркиза погрозила ему пальцем:
— Это все пустые отговорки, Хилтон. Ты ведь прекрасно знаешь, что рано или поздно придется обзаводиться наследником. — Маркиз не отвечал, и она продолжала, правда, уже более мягким тоном: — Я очень хочу, хотя бы перед смертью, подержать в руках твоего сына…
— Ну, тогда я спокоен, у меня впереди куча времени и много-много лет свободы: ведь ты совсем не похожа на человека, готовящегося предстать перед Богом. Наоборот, я давно не видел тебя такой здоровой и посвежевшей.
— Знаешь, родной мой, я ужасно боюсь старости и немощи, боюсь стать похожей на нашего несчастного короля, — серьезно сказала маркиза, вспомнив о причине своего приезда в Лондон.
— Вот уж этого никогда не случится! — твердо сказал маркиз. — И перестань беспокоиться обо мне, а то из-за этих мыслей на твоем прекрасном лице появляются морщинки.
— Сейчас я уже не так волнуюсь, как раньше, пока не приехала сюда, — призналась маркиза.
— Вовсе ни к чему было так тревожиться. А все потому, что ты слушаешь всех этих светских сплетников, — строго заметил маркиз.
Его всегда забавляло, что живущая в глуши мать прекрасно осведомлена обо всех светских делах. Она знала про все любовные похождения сына прежде, чем что-либо происходило. Правда, насколько ему было известно, с давних пор маркиза вела обширную переписку со своими старыми друзьями, причем одной из ее корреспонденток была сама королева. Так что маркизе неизменно становилось известно все происходящее, каков бы ни был источник этих сведений.
И хотя ему казалось, что он проявляет предельную осторожность во всем, что касается Имоджин, слухи об их связи все же достигли ушей маркизы, а значит, и сэру Джорджу Харлоу в глостерской тиши стало все известно. «Так, с этой минуты с нею покончено», — решил он, твердо уверенный, что здесь не будет никаких затруднений.
Маркиз поднялся на ноги.
— Я бы с удовольствием пообедал с тобой, мама, но у меня назначена довольно важная встреча с двумя государственными деятелями, они намерены внести в парламент специальный законопроект именно сейчас, пока считают, что их поддерживает регент. Извини меня, родная. Давай вместе поужинаем, без посторонних, только вдвоем. Тогда мы сможем спокойно поговорить, без помех.
— Это было бы чудесно, — с улыбкой сказала маркиза, — потому что, честно говоря, я страшно устала и хочу сейчас немного поспать. Конечно, дорога была гораздо лучше, чем я ожидала. Но эти путешествия все равно меня утомляют, несмотря на то, что ты подарил мне очень удобную карету.
— Тогда, конечно, ложись-ка спать, мама. Отдохни хорошенько, а я с нетерпением буду ждать нашей вечерней встречи.
Он наклонился к матери и поцеловал ее. Щека была бархатистая и нежная, словно лепесток цветка. Он любил ее гораздо сильнее, чем всех тех женщин, которых когда-либо знал.
Маркиз спустился по лестнице вниз и увидел, что в холле его дожидается мистер Дадждейл.
— Моя мать прекрасно выглядит, гораздо лучше, чем в последнее время, и знает все последние новости до мельчайших подробностей.
Управляющий засмеялся:
— Ее светлость никогда и ни в чем не отстает от времени. Каждый раз она снова и снова удивляет и восхищает меня!
— Да, мой друг, и меня тоже, — согласился маркиз. — Распорядитесь, чтобы к сегодняшнему ужину были приготовлены ее любимые кушанья, и проследите, чтобы подали самое лучшее шампанское.
— Я уже все сделал, милорд.
— Я так и знал. — Маркиз был доволен.
Он направился к двери, немного позади него следовал Дадждейл.
— Если вы, милорд, возвратитесь к четырем часам, мне бы хотелось переговорить с вами о новой ферме, что строится возле замка. Похоже, подрядчик значительно превысил смету расходов.
— Хорошо, поговорим, когда вернусь, — торопливо сказал маркиз и ускорил шаг. На улице его ожидал экипаж. Он прекрасно знал, что Дадждейл, дорвавшись до разговоров о ценах и расходах, становится удивительно многословным и изобретательным и может обсуждать эту тему бесконечно. А вот обед в клубе ждать не будет.
Встреча оказалась даже интереснее, чем предполагал маркиз. Те двое политиков, с которыми он собирался пообедать, пригласили третьего — категорического противника выдвигаемого ими закона. Так что весь обед превратился в оживленнейшие политические дебаты, и маркиз принял в них горячее участие. Он гордился своими победами в бегах и точно так же от души наслаждался политическими спорами и маневрами, особенно теперь, когда принц пришел к власти.
Настроение у маркиза было отличное. Он возвращался на Парк-лейн веселый и довольный, хотя и опаздывал к условленному времени на полчаса. Правда, до следующей встречи (с одним приятелем, опытным и умелым фехтовальщиком, таким же искушенным в своем деле, каким маркиз был по части картин и искусства вообще) еще далеко, думал Осминтон, так что мы с Дадждейлом вполне успеем решить все проблемы с новыми фермами.
Маркиз вошел в дом, отдал свой цилиндр одному лакею, перчатки другому и направился в библиотеку.
— Передайте мистеру Дадждейлу, что я вернулся, — бросил он дворецкому и, не дожидаясь ответа, пошел прочь.
В комнате царила приятная прохлада, из открытых окон был виден сад. Здесь совсем не чувствовалась жара, что стояла на улице. Маркиз постоял немного, рассматривая аккуратные клумбы и ухоженную лужайку. Он вспомнил сад в Осминтонском замке и подумал, что, наверное, он сейчас необыкновенно красив. Сад спускался прямо к озеру, где по серебристой глади воды плавно и величественно скользили белые лебеди, а за озером начинался лес: там, в тени дубов, находили приют пятнистые олени.
«Какого дьявола весь свет летом так и тянет в этот душный Лондон, ведь в деревне сейчас прохладно и хорошо?!» — не переставал он удивляться.
Маркиз услышал, как открылась дверь, и хотел было снова спросить про Дадждейла, как раздался голос дворецкого:
— Мисс Алексия Минтон, милорд! Маркиз Осминтон резко обернулся. Алексия уже стояла на пороге комнаты, и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, насколько она взволнована и испугана, прямо как во время их первой встречи.
Прошло больше трех недель, с тех пор как он помог ей и ее красавице сестре весьма простым и в то же время довольно остроумным способом, снимавшим с него всякую дальнейшую ответственность. Маркиз узнал от Дадждейла, что они расположились в маленьком домике в Мейфере, причем его можно было сдать по более выгодной цене, чем та сумма, которую предложила Алексия, и что миссис Фитерстоун согласилась стать компаньонкой для девушек. А потом и думать забыл об их существовании.
Но сейчас его снова пронзила мысль, какой молодой и неопытной кажется Алексия.
— Простите, что… я опять… вторгаюсь… — произнесла она дрожащим от волнения голоском.
— Что вы, какое же это вторжение? Я очень рад снова вас видеть. Как ваши дела? Все в порядке?
Алексия ничего не ответила, и он продолжил разговор:
— Полагаю, вы пришли сюда, чтобы о чем-то рассказать мне?
— Я… Мне… нужна ваша… помощь.
— Как? Опять? — На губах маркиза заиграла легкая усмешка.
Он видел, что девушка сильно волнуется, и, как и в первый раз, предложил ей стул напротив окна. Она присела, выпрямив спину и положив руки на колени. От наблюдательного взгляда маркиза не ускользнуло, что платье Алексии было совсем простым. Он решил, что она сшила его сама. И шляпка на ней была та же самая, что и в прошлый раз, только ленты сегодня другие.
Алексия все сидела молча, и он попытался помочь ей.
— Что же вы, я вас слушаю.
— Я не знаю… с чего начать.
— Попробуйте с самого начала.
— Вы были… так добры… очень добры к нам… и я очень, очень вам благодарна.
— Вы уже говорили это, когда в прошлый раз уходили от меня.
— И это истинная правда, поэтому… мне так… неловко снова… беспокоить вас.
— Но вы уже здесь, значит, случилось что-то очень важное?
— Для меня…
— Что же? — спросил маркиз.
Она взглянула на него, и он подумал, что ее большие серые глаза могут выразить больше, чем слова. Что-то испугало ее, привело в смятение и обеспокоило так, что она была вынуждена обратиться к нему за помощью.
— Расскажите мне обо всем, Алексия, — еще раз попросил он.
— Пожалуйста… не могли бы вы… сказать сэру Мортимеру Уолгрейву… чтобы он оставил меня в покое?
— Сэру Мортимеру Уолгрейву?
Маркизу понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить весьма шумного, хвастливого человека средних лет, который довольно часто устраивал неприятные склоки на ипподроме. С подобным субъектом маркиз никогда не стал бы знакомиться и не помнил, чтобы когда-либо встречался с ним у своих друзей.
— А что вам сделал сэр Мортимер?
— Я пыталась… прогнать его прочь… но он… не уходит. Он постоянно приходит к нам. Я знаю, вы подумаете, что все это глупости… но я… боюсь его!
Маркиз хорошо знал, когда женщина говорит искренне, и сейчас он ясно видел по ее глазам: Алексия говорила правду.
— Как вы познакомились с этим человеком и что думает ваша компаньонка, миссис Фитерстоун, по этому поводу?
Алексия ничего не ответила, по всему было видно, что она никак не может решиться сказать правду.
— Говорите же, — более настойчиво сказал маркиз.
— Но ведь… миссис Фитерстоун сама… познакомила нас. Они с ней друзья.
— Неужели она не понимает, что этот человек — совершенно неподходящая для вас компания?!
— Мне кажется, — запинаясь, продолжила Алексия, — она… делает все, как он говорит, а он приносит ей подарки… вернее, то, что ей нравится.
— Ну и что же ей нравится? Какие подарки? И опять Алексию охватили неловкость и смущение.
— Послушайте, Алексия, — уже довольно резко произнес маркиз, — раз вы пришли ко мне, то я должен вам помочь. Но мне надо знать правду. Всю правду.
— Это будет… неблагодарностью… — начала было Алексия, но маркиз перебил ее:
— Я спросил вас, какие подарки?
— О-обычно… б-бренди.
— Вы хотите сказать, что миссис Фитерстоун пьет?
Ответ он прочитал по лицу Алексии.
— Господи! — воскликнул он. — Вот уж не думал, что случится что-либо подобное!
Он увидел, что Алексия изо всех сил сжала руки, так, что даже суставы пальцев побелели.
— Это не единственная причина для моего расстройства и беспокойства, — продолжила она. Маркиз молча ждал: он почти догадался, о чем собиралась сказать девушка. — Но он приводит с собой других… мужчин… Я не хочу, чтобы… Л-Летти общалась с такими… и уверена, мама… никогда бы не… одобрила такие знакомства.
Маркиз ничего не ответил, а она все говорила и говорила дрожащим от волнения и испуга тихим голоском:
— О-они… едят и пьют так… много, мы просто не можем позволить себе такие расходы.
— А на каких-нибудь балах, приемах, собраниях вы были?
— Летти ездила один раз на бал или, может, два, но, мне кажется, они были не самыми… пышными.
— А почему вы ее не сопровождали? Алексия слегка запнулась, потом продолжала:
— У нас не так много денег, чтобы тратить их на мои… вечерние платья. А Летти такая красавица, что я решила, будет… очень жаль, если ее не увидят… достойные люди. — Она посмотрела на маркиза, словно умоляя понять и не судить строго. Тот нахмурился, а Алексия проговорила: — Ну вот, я рассердила вас… Поверьте, я не хотела рассказывать вам все это… и думаю, что сама… могла бы справиться как-нибудь… со всем этим… если бы не… сэр Мортимер.
— Я вовсе не сержусь на вас, — искренне произнес маркиз.
На самом деле он был просто вне себя от одной мысли, что развратный недоумок Мортимер Уолгрейв пристает к такому нежному и беззащитному созданию, как Алексия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18