Что я могла поделать? Как вы сможете за это расплатиться?
— Не смогу, — коротко констатировал лорд Уинчингем.
— Так что же нам делать?
— Нам ничего не остается делать, как только продолжать играть этот фарс, эту комедию, эту драму, называйте, как хотите!
— Ах, мы сошли с ума! — воскликнула Тина, коснувшись пальчиками лба. — Сначала мне это казалось умной идеей; потом пришла ваша бабушка, и, оказавшись с ней наедине, я испугалась.
— Ну, это неудивительно, — откровенно, почти по-детски признался лорд Уинчингем. — Бабушку все боятся. Она повергала меня в ужас, когда я еще был младенцем.
— Нет, я не это имела в виду, — сообщила Тина. Мне кажется, она очень мила, если не обращать внимания на ее колкости. Я хочу сказать, что испугалась самой нашей затеи. Может быть, мне сбежать, а вы объясните ей, что это была шутка?
Ничего подобного вы не сделаете, — почти грубо возразил лорд Уинчингем. — Послушайте, мы затеяли это вместе, если хотите — мы партнеры. Вы обещали меня спасти, а я обещал сделать для вас все, что смогу. Если мы сейчас сбежим, как крысы с тонущего корабля, то что? Это будет означать признание провала, все будут над нами смеяться. Нет, мы вместе должны пройти через это! — Он поставил бокал и положил руку ей на плечо. — К черту все это! Вы в полном порядке. Любой с удовольствием на вас женится. Посмотрите на эту свинью Маркуса Уэлтона, ворвавшегося сюда! Какой наглец! А ведь поступил так только потому, что видел, как вы шли по мостовой. Это лишь начало, неужели вы не поняли, Тина? Вы будете иметь успех! — Какое-то мгновение его пальцы сжимали ее плечо. — Забудьте обо мне. Живите и наслаждайтесь жизнью. Если из этой ситуации хоть один из нас выйдет победителем, это же будет хорошо!
— Вздор! — запротестовала она. — Мы утонем или выплывем вместе! Я сказала герцогине, что выйду только за очень, очень богатого человека. Я сказала… — Она заколебалась и покраснела. — Я сказала, что не хочу, чтобы моего мужа обвинили в погоне за богатой невестой.
Сначала лорд Уинчингем неотрывно глядел на нее, потом запрокинул голову и рассмеялся:
— Черт возьми, вы чудо! Держу пари, старушка проглотила все — крючок, удочку и грузило! Не хотите охотника за приданым?! Это великолепно, это… эту идею мы и будем распространять! Как ваш опекун, я всем дам понять, что каждый, кто не находится на должной высоте, не имеет права просить руки моей подопечной!
Тина сжала кулачки.
— Мы поступаем неправильно, — заявила она. — Как вы считаете, наш замысел не очень порочен?
— Не более порочен, чем вы, — улыбнулся лорд Уинчингем. — А если мы выживем и не попадем во «Флит», то только благодаря нашему уму. Мы имеем право на все, что получим.
— Даже не представляю, что бы сказал отец… вздохнула Тина.
— А я ума не приложу, что бы сказала бабушка, если бы узнала правду, — подхватил лорд Уинчингем, и они засмеялись.
Потом Тина, посмотрев на часы над камином, объявила:
— Я бы хотела прилечь — немного устала.
— Идите поспите, — предложил лорд Уинчингем. — Я и сам не прочь вздремнуть.
Немного поколебавшись, она протянула ему руку и очень тихо произнесла:
— Я бы хотела вас поблагодарить, но не знаю как.
— Забудьте! — отозвался он. — Нам обоим есть за что благодарить друг друга. Вы вывели меня из глубокого отчаяния, дали мне надежду, пусть и довольно жалкую.
— Мы добьемся успеха! — вдруг воскликнула она звенящим голосом. — Я знаю, мы добьемся успеха!
— Хотелось бы мне так же верить в это, — кивнул он. Во всяком случае, мы очень постараемся. Спасибо, Тина. У меня такое чувство, будто я знаю вас всю жизнь.
— Это забавно, — заметила она. — Но я чувствую то же самое.
Тина подняла на него взгляд, и их глаза встретились. На какое-то мгновение между ними что-то про изошло, что-то жизненно важное, но совершение необъяснимое.
Потом Тина пробежала по комнате, а в дверях остановилась и, подняв голову, попрощалась. Ее золотистые волосы красиво выделялись на фоне темного цвета красного дерева; глаза блестели в последних лучах вечернего солнца, садящегося за огороженный стеной сад.
Протянув руку за бокалом бренди, лорд Уинчингем услышал, как она прошла через холл, а затем воцарилась тишина, которая почему-то стала невыносимой.
Глава 4
Прислонившись к мраморной колонне в танцевальном зале, лорд Уинчингем высчитывал, во что ему обойдется бал.
«Черт, — сказал он себе, — я не могу потратить больше тысячи гиней, но, — угрюмо добавил он, — вряд ли этой суммой ограничатся расходы на одежду Тины и остальные бесчисленные финтифлюшки, которые герцогиня сочтет необходимыми».
Лорд Уинчингем повернулся к бару с шампанским, устроенному около танцевального зала, но вспомнил, что даже один бокал будет стоить ему денег, и, плотно сжав губы, продолжил смотреть на танцующих.
В том, что Тина приятно проводит время, сомневаться не приходилось, как и в том, что она на этом балу — первая красавица. Ее белое газовое платье, расшитое бриллиантами, притягивало завистливые взгляды всех женщин, а крошечное сияющее личико и блестящие глаза ясно говорили о том, что мужчины борются за честь быть ее партнерами по танцам.
Лорд Уинчингем наблюдал, как она ритмично танцует менуэт с красивым молодым человеком, которого он не знал, но который, как подсказывал ему инстинкт, не из тех, на кого рассчитывает Тина, да и он сам.
Оглядевшись, он увидел лорда Альфреда Картрайта, богатого молодого человека с придурковатым лицом. Тот с обожанием смотрел на Тину, но не прилагал никаких видимых усилий, чтобы потанцевать с ней.
Сквозь толпу лорд Уинчингем пробрался к нему.
— Не танцуете? — спросил он, как ему показалось, искренне и по-отцовски, а на самом деле пролаял, словно морской лев.
— Я счастлив наблюдать за ней, — мечтательно произнес лорд Альфред.
— Наблюдение вам ничего не даст, мой мальчик, — заметил лорд Уинчингем. — Для того чтобы одержать победу над девушкой, вы должны быть дерзким и отважным; и уж конечно, не позволяйте этим прощелыгам опередить вас.
— Я не очень активен, — жалобно признался лорд Альфред.
— Так учитесь! — резко бросил ему лорд Уинчингем. — Моя подопечная достаточно хороша, не так ли; Она будет неплохо смотреться в бриллиантах Картрайтов!
Молодой человек покраснел.
— Именно об этом я и думал, — сказал он.
— Тогда действуйте, — грубо посоветовал лорд Уинчингем. — Если вам не удастся пригласить ее на танец, я попытаюсь сделать все, что в моих силах.
Он взял лорда Альфреда за руку, но танец закончился.
Танцующие направились кто в зал, где был накрыт ужин, кто в сад, освещенный крошечными свечками установленными между деревьями и кустами.
— Куда, черт возьми, она пропала? — выразив вслух свое беспокойство лорд Уинчингем.
Он мог задавать этот вопрос сколько угодно. Не говоря уж о том, что весь дом на Беркли-сквер был устроен как многочисленные комнаты для отдыха с удобными креслами и диванами, приглушенным светом и маленькими нишами, где парочки могли шептаться, оставаясь незамеченными, точно такая же романтическая обстановка была создана и в саду, и на площадке перед домом.
— Вероятно, нам лучше подождать, когда она вернется на следующий танец, — предложил лорд Альфред.
— Нет, мы найдем ее, — твердо заявил лорд Уинчингем, с неудовольствием подумав, что, вероятно, красивый молодой партнер заманил Тину в какой-нибудь уединенный уголок в саду, откуда она не торопится возвращаться.
Однако его страхи не оправдались. Тина, спускаясь в зал под руку с молодым человеком, с которым недавно танцевала, столкнулась с Клодом Уинчингемом, изысканно одетым в зеленовато-голубой атласный камзол с манжетами и воротником из валансьена. Явно возбужденный, он нервно схватил Тину за руку и настойчиво прошептал:
— Я должен поговорить с вами.
— Конечно, — отозвалась она. — Но только не сейчас, потому что я только что пообещала этому джентльмену поужинать с ним.
— Сию же минуту!
Очевидно, что-то случилось. Тина это почувствовала и, повернувшись к своему партнеру, умоляюще попросила:
— Простите меня. Кузену моего опекуна нужно сообщить мне что-то важное. Прошу вас, простите меня, если я не смогу пойти с вами на ужин.
— Вероятно, позже мне повезет больше, — ответил молодой человек и, поднеся ее руку к губам, добавил: — А я думал, счастье наконец-то улыбнулось мне!
Тина тихонько засмеялась и, взяв под руку Клода, предложила:
— Что ж, идемте, я послушаю, что вы мне скажете. Только недолго, у меня все танцы расписаны, и мои партнеры будут искать меня, если я надолго отлучусь из танцевального зала.
Клод промолчал, но с решительным видом вывел ее через парадную дверь и повел в сад, освещенный мириадами волшебных огоньков, сверкающих между ветвями деревьев и отбрасывающих на траву причудливые тени.
— Как красиво! — воскликнула Тина, но он, похоже, не слышал ее.
Она совсем не сопротивлялась, когда он потащил ее в тень маленькой беседки, увитой жимолостью, где они уселись на шелковые подушки.
— В чем дело? — спросила Тина.
Даже при очень слабом свете свечей она видела искаженное лицо Клода и его бешено горящие глаза.
— Выходите за меня замуж! — выпалил он. Этого она никак не ожидала. Поэтому сначала удивленно посмотрела на него, потом рассмеялась.
— Вы пьяны? — отреагировала она. — Это и есть тот самый важный вопрос, который вы хотели обсудить со мной?
— Я не пьян и мне не до шуток, — возразил Клод. Я только что узнал, что вы богатая наследница! Став моей женой, вы спасете меня от гибели!
— Почему я должна это сделать?
Наверное, он сошел с ума, подумала она и пожалела, что согласилась пойти с ним в сад. Затем поняла что Клод дрожит, и внезапно почувствовала сострадание к этому слабому и беззащитному юноше.
— Почему бы вам не рассказать мне, что с вами случилось? — ласково поинтересовалась она.
— Я разорен, полностью разорен! — простонал Клод, схватившись за голову.
— Не может быть, — заявила Тина. — Ведь лорд Уинчингем совсем недавно дал вам пятьсот гиней! Не могли же вы все их истратить?
— Я их потратил, и более того, — пролепетал Клод. — Мой друг сообщил мне свежую информацию о скачках. Он поклялся, что его лошадь — самая резвая лошадь Британии и он знает, что его лошадь победит в Ньюмаркете, потому что остальным
жокеям заплатили за то, чтобы они придержали своих лошадей!
— Вы хотите сказать, что он сфальсифицировал результаты скачек? — уточнила Тина.
Клод кивнул.
— Я дал ему расписку на пятьсот гиней и еще получил небольшую ссуду за запонки, брюки и некоторые драгоценности.
— И что же произошло? — проговорила Тина, заранее зная ответ.
— Его лошадь проиграла. И теперь жокейский клуб потребовал расследования, а мой друг — хотя, видит бог, он мой враг — сказал мне, что все, поставившие на эту проклятую лошадь, будут вызваны в качестве свидетелей. Я погиб! Я погиб, я банкрот!
— Но не могут же на вас взвалить всю ответственность, — промолвила практичная Тина.
— Да нет, могут, если будет доказано, что имело место мошенничество! — срывающимся в крик голосом объяснил Клод.
Тина промолчала. Она мало разбиралась в скачках, но твердо знала, что у джентльменов существует свой кодекс чести. Если удастся доказать причастность Клода к этой афере, его исключат из клуба, и все увеселительные заведения Сент-Джеймса отныне будут для него закрыты.
— Очень вам сочувствую, — сердечно произнесла она.
— Тогда выходите за меня замуж! Будь у меня деньги, я быстро успокоил бы всех, кто скажет против меня хоть слово! Мы могли бы на медовый месяц отправиться за границу, а к нашему возвращению все было бы забыто!
— Женитьба на мне никак не решит ваших проблем! Это абсурд! — Но тут Тина вспомнила, что выдает себя за богатую наследницу, и уже другим тоном добавила: — Вы забыли, что мой опекун — ваш кузен?
— Вы хотите сказать, что вашим состоянием распоряжается он? Я и впрямь забыл об этом. Что же мне делать? Как вы думаете, Стерн мне поможет?
— Сомневаюсь. Он сам сейчас не в лучшем положении.
Клод хотел что-то спросить, но отвлекся.
— Что же мне делать? Ради бога, помогите мне! — заныл он.
— Я попробую что-нибудь придумать, — пообещала Тина, понимая, что лжет и ничего для спасения Клода сделать не сможет.
— Вдобавок к долгам, на возмещение которых Стерн дал мне расписку на пятьсот гиней, — продолжил Клод, — мне нужно еще откупиться от нескольких букмекеров, вернуть себе драгоценности, заткнуть рты некоторым грумам, чтобы они молчали о том, что я с ними разговаривал. По крайней мере, мне потребуется еще тысяча фунтов. Откуда я их возьму?
— Я подумаю, что можно для вас сделать, — повторила Тина, вставая.
Она понимала, что должна как-то избавиться от него, от его ноющего голоса, от взгляда, полного отчаяния, от его пальцев, вцепившихся в ее руку и платье, словно утопающий за соломинку.
— Вы так говорите только потому, что вам надоело слушать меня, — укоризненно пробормотал проницательный Клод. — Выпишите мне чек… дайте мне немного денег… даже совсем немного лучше, чем ничего!
— Но у меня ничего нет… я хочу сказать… я не распоряжаюсь… все у вашего кузена! — запинаясь, продолжила лгать Тина.
— Вы черствая, жестокая, бессердечная! — внезапно разозлившись, разбушевался Клод, как загнанная в угол крыса. — Вы со Стерном растратили кучу денег на этот бессмысленный, безумный бал… Посмотрите на свое платье! Деньги, которые вы за него заплатили, могли бы спасти меня от «Флита»! Зачем вы, девчонка, приехали сюда и пользуетесь имуществом, которое по праву принадлежит мне?
Клод весь кипел от негодования. Кулаки его были крепко сжаты, и, хотя он не шевелился, Тина вдруг испугалась, что этот безумец ударит ее. Она попробовала уйти, но он пошел за ней.
— Будьте вы прокляты! Будь проклято ваше черствое сердце и ваше мотовство! Когда-нибудь я с вами посчитаюсь, вот увидите! — не унимался он.
В нем было что-то ужасное и зловещее. Подобрав юбки, Тина стремглав ринулась к освещенной двери дома, как вдруг услышала низкий голос:
— Что-то случилось? Уинчингем, все пугаете соловьев!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26