— Если мы сумеем найти сто тысяч фунтов, которые вы задолжали, самым лучшим для вас будет жениться, — заявила Тина. — Нельзя допустить, чтобы такой человек, как Клод, стал графом Уинчингемом!
Лорд Уинчингем и сам всегда так думал, но только потому, что она задела его за живое, недовольным голосом произнес:
— Одной свадьбы за один раз, полагаю, вполне достаточно. Сначала надо выдать замуж вас!
— Да, я знаю, — вздохнула Тина, — и очень быстро.
— Время, — пробормотал лорд Уинчингем, — нас поджимает. Начнем с бала, на котором я представлю вас моим друзьям. За обедом, думаю, последует прием. — Он сказал это серьезно и вдруг воскликнул: — Черт возьми! Все решат, что я окончательно сошел с ума. Прием здесь! Это не тот бал, которые я обычно закатывал. Одному Богу известно, как я смогу все объяснить моим друзьям!
— Вероятно, они решат, что вы слишком постарели для юношеских развлечений, — предположила Тина, еле сдерживая смех.
Он сердито посмотрел на нее, и вдруг его губы скривились в ухмылке.
— Ах вы чертенок! Вы твердо решили надавить на меня, не так ли? Я ведь тоже в долгу не останусь! Найду вам самого уродливого, старого и вздорного мужа во всем Лондоне!
Она рассмеялась:
— Осторожно! Гораздо легче будет найти для вас древнюю, морщинистую старуху с полумиллионом в кармане, страстно желающую заиметь красивого мужа!
Оба буквально тряслись от смеха, когда дверь распахнулась и зычный голос дворецкого провозгласил:
— Ее светлость вдовствующая герцогиня Хартингфорд, милорд.
Глава 3
Лорд Уинчингем с Тиной повернулись и уставились на гостью. От ее появления у них перехватило дыхание. Маленькая, старая, с желтым, морщинистым лицом, герцогиня была одета по последней моде: платье из блестящего землянично-розового атласа на кружевной нижней юбке серебристого цвета и с серебристыми лентами на корсаже; вся грудь увешана сверкающими жемчугами, бриллиантами и рубинами… Только это изобилие блестящих украшений скорее подчеркивало ее возраст, нежели скрывало его.
На белом парике красовалась маленькая кокетливая соломенная шляпка, весело украшенная перьями и завязанная под подбородком лентами. В ушах, как и на костлявых запястьях, сверкали крупные бриллианты.
Вид вдовствующей герцогини казался настолько фантастичным, что на первый взгляд было невозможно принять ее за реального человека.
Удивительно низким и глубоким голосом, немного надтреснутым в силу возраста, она произнесла:
— Что, потеряли дар речи? Твое гостеприимство, дорогой внучек, не знает границ!
Лорд Уинчингем с трудом пришел в себя.
— Простите, бабушка. — Он подошел к ней. — Но вас я менее всего ожидал увидеть!
— А почему, позволь спросить? — Старуха протянула ему руку для поцелуя. — Ты прекрасно знаешь, что в сезон я всегда приезжаю в Лондон.
— Я действительно знаю это, мадам, но в последнюю нашу встречу вы поклялись переступить порог этого дома только тогда, когда меня вынесут отсюда .вперед ногами!
Герцогиня хихикнула.
— Неужели я действительно так сказала? — удивилась она. — Наверное, ты был в более невменяемом состоянии, чем обычно! Но если и сказала, то ты должен быть вдвойне мне благодарен, что я приехала, как только миссис Браунинг поведала мне о твоем затруднительном положении.
— Она же поехала к Анне! — удивился лорд Уинчингем.
— Знаю, знаю. На твое счастье я оказалась у нее, когда там появилась миссис Браунинг. Бедняжка Анна очень плохо себя чувствует, она пожелтела, как гинея, и не сможет помочь тебе, по меньшей мере, в течение месяца.
— Черт, какая неудача! — воскликнул лорд Уинчингем. От досады слова его прозвучали неестественно громко.
Вдовствующая герцогиня не обратила ни малейшего внимания на его досаду. Шурша шелковыми юбками и звеня драгоценностями, она медленно прошествовала к Тине, которая тихо стояла на коврике перед камином и тревожно наблюдала за этим обменом любезностями.
Вдовствующая герцогиня шла с достоинством, как корабль под парусами. Наконец остановилась в нескольких футах от Тины, и от ее проницательных, несмотря на возраст, глаз не ускользнула ни одна деталь во внешности девушки. Слегка улыбнувшись, она повернулась к внуку:
— Почему ты не представишь мне это дитя? Твои манеры, Стерн, становятся все хуже и хуже! Впрочем, я тебе уже неоднократно это говорила!
Простите, бабушка, — извинился лорд Уинчингем. — Позвольте представить вам мисс Тину Крум, которая нанесла мне неожиданный визит. Она — дочь моего старинного друга. Тина, это моя бабушка, которая с младенчества бранит и мучает меня! Уверен, я не смогу сделать ничего, что она сочла бы правильным! Старуха снова хихикнула:
— Ты недооцениваешь себя, мальчик! Я всегда говорила, что ты дьявольски красив, но это единственный комплимент, который я могу тебе сделать!
Герцогиня протянула руку Тине, а та присела в глубоком реверансе.
— Вы действительно красивы, — тихо, словно самой себе, сказала герцогиня, — вернее, будете красивы, когда вас прилично оденут. Так, дайте подумать. Вы, должно быть, дочь моего старинного друга Николаса Крума, младшего сына благородного отца? Да. в вас есть что-то от Николаса, к тому же вы, вероятно, богатая наследница, и скоро весь Лондон будет у ваших ног!
Тина не успела открыть рот, чтобы ответить, как внезапно герцогиня оглушительно чихнула:
— Апчхи! Где мой носовой платок? Где этот проклятый мальчишка? Я же велела ему быть все время подле меня! Абдул! Абдул! — Ее звонкий голос разнесся по комнате, и она энергично, совсем не по-старушечьи, быстрее внука подошла к двери, распахнула ее и закричала: — Абдул! Проклятый мальчишка! Ну, я покажу ему, пусть только появится!
В коридоре послышался топот, и, к удивлению Тины, в комнату влетел черный мальчик, одетый так же необычно, как и его хозяйка. Он опустился на одно колено перед герцогиней и, словно зная, что ей нужно, кротко протянул ей маленький ридикюль, расшитый бисером, из которого торчал белый, обшитый кружевом носовой платок. Герцогиня выхватила ридикюль и, снова чихнув, отвесила мальчику подзатыльник.
— Не отходи от меня! — резким тоном приказала она. — И есть я тебе больше не дам: ты и так толстый!
Пока она распекала мальчика в блестящем зеленом тюрбане, Тина повернулась к лорду Уинчингему и тихо прошептала:
— Объясните ей, кто я на самом деле! Он кивнул:
— Объясню, как только смогу вставить слово, — и вдруг хитро прищурился. — Нет, оставим как есть! Николас Крум давно умер, но он, наверное, согласился бы быть вашим родственником!
— А он действительно был родственником, только очень дальним. С нами он никогда не общался, мы для него были слишком бедны!
— Сейчас ему придется исправить свою ошибку! Если моя бабушка думает, что вы его дочь, пусть так и думает!
— Ну разве можно?! — запротестовала Тина.
— Предоставьте это мне! Если вы наследница, то больше ничего не надо будет говорить!
До Тины сразу же дошел смысл его слов. Одно дело представить свету бедную, никому не известную девушку, и совсем другое — богатую наследницу!
— Я не могу… — начала она, но поднятая рука лорда остановила ее.
Герцогиня наконец перестала распекать своего пажа, высморкала свой аристократический нос и посмотрелась в овальное, украшенное драгоценными камнями зеркальце, которое всегда носила в ридикюле. Затем подошла к внуку и Тине и продолжила разговор точно с того места, на котором он прервался:
— Миссис Браунинг сказала мне, дитя мое, что вы приехали в Лондон, чтобы быть представленной в свете, и ищете компаньонку. Что ж, раз Анна Ловелл заболела, сопровождать вас буду я!
— Вы, бабушка? — Лорд Уинчингем с трудом выдавил из себя эти слова.
— А что ты так удивляешься, мой мальчик? Зачем же я приехала сюда? Разумеется, для того, чтобы занять место Анны. Да и мне для разнообразия интересно встретиться с молодым поколением! Мне до смерти надоел Бат и все мои подружки с их бесконечными болезнями и воспоминаниями о минувших днях. Все-таки приятно, когда тебя находят, если знают, где искать, а, юный франт? — Она ткнула лорда в живот костлявым пальцем и, хихикнув, добавила: — Я слышала, ты большой озорник! На прошлой неделе видела твою пассию в экипаже. Бьюсь об заклад, она обходится тебе в кругленькую сумму?
Лорд Уинчингем нимало не смутился.
— Я удивлен, бабушка, вы ведь вообще не должны об этом знать, — с притворной суровостью произнес он.
Она засмеялась.
— Не так уж много есть вещей, о которых я не знаю, — парировала она. — Может быть, я старая, но не глухая, во всяком случае, не настолько глухая, чтобы не слышать о твоих грешках. И все же иногда ты меня удивляешь. Кто бы мог подумать, что ты будешь готов плясать под дудку дебютантки?
— Боюсь, мадам, я застала его врасплох, — кротко произнесла Тина.
Герцогиня подняла брови.
— Значит, у вас все-таки есть голос? — съязвила она. — Я уже начала бояться, что у вас есть только хорошенькое личико. Значит, вы застали его врасплох? Хотела бы я знать, прежде всего, что заставило вас явиться к моему внуку?
Я опекун Тины, — поспешно вмешался лорд Уинчингем. — Ее отец оставил ее на мое попечение, когда она еще была в школе. Тина приехала прямо из пансиона для юных леди на севере Англии. Почта сейчас работает отвратительно, и я еще не получил письма, сообщающего о ее приезде. Она приехала раньше, чем оно пришло.
— Опекун, да? — осведомилась герцогиня. — Однако, девочка, должна сказать, у вашего отца был странный вкус, если в качестве вашего опекуна он выбрал моего внука! Но богатые люди любят держаться вместе. Вероятно, он считал, что ваше состояние будет сохраннее в руках его светлости, чем в руках человека победнее его. Могла ли быть иная причина? — Она украдкой глянула на внука, который неотрывно смотрел на нее.
— Похоже, бабушка, ваше предположение верно. Как бы то ни было, Тина здесь. Что мы можем для нее сделать?
— Разумеется, ты должен дать бал, — тут же заявила бабушка. — Давно уже в этом доме не давали приличных балов! — Сделав акцент на слове «приличных», она хихикнула. — По этому случаю тебе придется отказаться от своих дружков, не так ли, мальчик? — весело спросила она и, повернувшись к Тине, поинтересовалась: — У вас есть что надеть, дитя мое?
— Нет, мадам, — ответила Тина. — Как вам уже сказал его светлость, я приехала прямо из школы.
— Ну, вы можете себе позволить все самое лучшее и будете это иметь, — решила герцогиня. — Я с удовольствием помогу вам тратить деньги вашего отца!
Тина бросила на лорда Уинчингема полный отчаяния взгляд, но тот его проигнорировал.
— Как вы сказали, бабушка, для Тины будет лучше всего, если она станет любимицей Сент-Джеймса.
Герцогиня негодующе фыркнула:
— Как же, любимица Сент-Джеймса! Надеюсь, ничего подобного из нее не получится. И вообще эти вульгарные мужчины очень много пьют. Нет, она должна приличествующим образом выйти в свет и встретить, надеюсь, самых достойных и добропорядочных молодых людей, а не твоих презренных дружков. Я не приму у себя в доме ни одного из них!
— Это надо понимать так, что мне придется уехать? — спросил лорд Уинчингем, слегка скривив губы.
— Может быть, для репутации девочки это было бы и лучше, — отозвалась герцогиня. — Впрочем, нам понадобится эскорт, по крайней мере для начала. Можешь остаться, если обещаешь вести себя хорошо.
— Спасибо, — с притворным смирением произнес лорд Уинчингем.
— А теперь за работу! — с энтузиазмом, несвойственным ее возрасту, призвала герцогиня. — Позови твоего ленивого секретаря — ему всегда нечего делать. Прикажи ему составить список приглашенных на бал, позже я его просмотрю; а мы пока отправимся с девочкой покупать ей одежду. Ей нельзя показываться в том, что на ней сейчас! — Она пренебрежительно оглядела муслиновое платье Тины и фыркнула: — Годится разве что для доярки.
— Но, бабушка, Тина только что с дороги! Может быть, дадим ей немного отдохнуть?
— Отдохнуть? Нам некогда отдыхать! — воскликнула неутомимая герцогиня. — Сезон в этом году будет коротким. Королева сказала, что хочет как можно скорее переехать в Виндзор. Подготовь список и предоставь нам, женщинам, делать свое дело! — Она резко повернулась на каблуках и хлопнула в ладоши, да так громко, что все подскочили.
Однако Абдул понял команду: быстро подбежал к Двери, с трудом открыл ее, так как был еще очень маленьким, и резво застучал ножками по коридору.
— Побежал распорядиться насчет экипажа, — пояснила герцогиня. — Идемте, дитя мое! Что бы ни было, вы не должны оставаться в этом тошнотворном муслине!
— Только возьму шляпку, — запинаясь, пробормотала Тина и почти так же быстро, как Абдул, выскочила из комнаты, понеслась в спальню, где остались все ее вещи.
Как только она удалилась на приличное расстояние, герцогиня обратилась к внуку:
— Ну а теперь выкладывай мне всю правду! Откуда столь внезапный интерес? Новая сердечная привязанность?
— Нет, нет, конечно нет, бабушка! Я впервые увидел ее час назад или около того, — ответил лорд Уинчингем. — Ее отец был моим другом, и она моя подопечная.
— Тебя послушать, так ты прямо паинька, — усмехнулась герцогиня, — только я ни на мгновение не поверю, что ты говоришь правду. Никоим образом! Я знаю тебя много лет, дорогой мой мальчик: не похоже, чтобы ты проявил интерес к респектабельной девушке, как бы хороша она ни была.
— Вас послушаешь, так я просто развратный монстр, — жалобно протянул лорд Уинчингем.
— О, подозреваю, скоро станешь таковым, — не растерялась бабушка. — Однако эта девочка вселяет в меня надежду. — И, немного помолчав, полюбопытствовала: — Сколько она стоит? Я знаю, Николас был очень богатым человеком.
— Понятия не имею, что оставил ей Николас, заявил лорд Уинчингем и на этот раз сказал чистую правду.
— А Тина его единственная дочь? — осведомилась герцогиня.
— Насколько мне известно…
— Интересно, могла ли в Норт-Шилдс, или как там называлось глухое местечко, где он жил, родиться другая история? — Герцогиня озорно хихикнула. — Судя по ее внешнему виду, мисс Крум будет иметь большой успех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26