Айлин старалась не вспоминать обо всем, что ей пришлось пережить.
Теперь ей предстояла неравная борьба с новым герцогом.
Он сидел перед ней и медленно потягивал вино. Как раз в этот момент отворилась дверь, Сингх заглянул в комнату и провозгласил:
— Кушать подано, мастер!
Айлин с облегчением подумала, что старому дворецкому не пришлось преодолевать длинный путь от столовой до кабинета.
Еще больше она обрадовалась, увидев, что Сингх расставляет блюда на столе.
Обед заметно отличался от ленча, и Айлин догадалась, что герцог успел снабдить дворецкого деньгами.
Им подали суп из свежих грибов со сметаной.
На второе было баранье жаркое, и Айлин оно показалось изумительно вкусным. Последнее время у них были только кролики, — которых Джейкобс ловил в кустах возле дома, да голуби. Крестьяне вспугивали их с полей.
Миссис Берд на этот раз превзошла себя. И баранина, и курица просто таяли во рту.
Герцог отдал должное обоим блюдам, не оставив своим вниманием острые фаршированные помидоры и крыжовенный кисель со сбитыми сливками.
Эти блюда любили еще родители Айлин.
Миссис Берд готовила прекрасно, а на этот раз она еще и постаралась блеснуть своим кулинарным мастерством перед Глэдис.
Вдруг герцог, который с аппетитом поглощал уже вторую порцию баранины, спросил:
— Как это вам при столь великолепном поваре удается сохранять такое изящество, мисс Эшли! Надеюсь, вы не из тех нудных дам, которые больше всего на свете боятся поправиться?
Айлин только рассмеялась в ответ. У них постоянно не хватало еды, так что ей не приходилось заботиться о том, как сохранить фигуру.
Иногда, когда куры отказывались нестись, а в силки Джейкобса не попадалось ни одного кролика, им приходилось питаться лишь овощами, которые еще можно было найти на запущенном огороде. Причем картофель Айлин сажала сама. Старому садовнику из-за его артрита зачастую было не под силу копаться в земле.
— Что вас тревожит? — неожиданно спросил герцог.
— Почему вам кажется, что меня что-то беспокоит?
— Такой у вас вид с первого момента нашей встречи. Неужели это из-за того, что я не оценил своих великих предков?
— А разве после всего, что я вам рассказывала, вы не осознали собственного величия?
Герцог рассмеялся.
— Ну, нынешнее положение дел таково, что я вряд ли буду упиваться своим величием!
— Едва люди почувствуют, что вы истинный герцог Тетберийский, перед вами откроются такие возможности, каких вы не будете иметь нигде больше.
— Это какие же, например? — скептически спросил герцог.
Он сидел, откинувшись в кресле, и Айлин невольно отметила, что несмотря на то, что его вечерний костюм поношен и несколько небрежен, герцог весьма хорош собой.
Это трудно было объяснить словами, но, казалось, он олицетворял собой саму жизнь, и эта жизненная сила притягивала и восхищала.
«Таким и должен быть истинный герцог», — думала Айлин, вспоминая своего отца в молодости.
Наверное, все ее предки были отмечены этим даром энергии и жизнелюбия, в особенности второй герцог, завоевавший славу в Индии и удостоенный награды низама.
Но немного погодя Айлин вновь почувствовала неприязнь к новому хозяину аббатства за его равнодушие ко всему, что было дорого ей самой.
Она так старалась, показывая ему дом, что совсем не обратила внимания на его глухое молчание при виде картин, севрского фарфора, знаменитой коллекции оружия, с незапамятных времен собираемой всеми из рода Бери.
С годами в этой уникальной коллекции появились и другие ценные вещи — кубки, шкатулки, — которые присылали семье в дар со всех концов света.
В одной из комнат в шкафу хранились награды, завоеванные их предками на полях сражений, или полученные в знак милости правящих монархов.
Здесь был орден Подвязки, усыпанный бриллиантами, каждый из которых в случае продажи обеспечил бы пищей весь дом на три-четыре месяца.
Были там ордена других государств, сверкавшие драгоценными камнями. Мать Айлин не раз шутила, что впору ей носить их как украшения, так они красивы.
Сейчас, наблюдая за герцогом, который с прежним скептическим выражением восседал во главе стола, Айлин в отчаянии думала, что для него ее родной Дом — не более, чем свалка старых реликвий, которые ему глубоко безразличны.
— Завтра, — сказал герцог, когда дворецкий снова наполнил его бокал кларетом, — я хотел бы осмотреть имение.
— Придется ехать верхом.
— Разумеется. Полагаю, лошадь для меня найдется?
— Вы можете выбрать одну из двух. Но одна из них принадлежит мне. Когда-то, при четвертом герцоге, в конюшне стояли до сорока лошадей!
Заметив удивленный взгляд герцога, Айлин поспешно добавила:
— Пегаса… подарили мне, когда я была еще девочкой-подростком.
Герцог ничего не сказал, и она продолжала:
— Вторую лошадь я купила очень дешево у местного фермера. Тот решил, что не справится с таким строптивым животным. С помощью Джейкобса мне удалось приручить ее, но бывает, что она выходит из повиновения.
Айлин помолчала потом, смущенно глядя на герцога, сказала:
— Я не сомневаюсь, что вы хороший наездник, но если вашей светлости будет угодно, я готова уступить вам Пегаса.
— Похоже, вы хотите обидеть меня, мисс Эшли!
— Нет, прошу вас!.. Я не это имела в виду.
Просто я подумала, что вы… быть может… больше привыкли ездить на… слонах и верблюдах, чем… на лошадях…
— А еще на яках, буйволах! Воистину, мисс Эшли, в данный момент вы являете собой типичный пример английского невежества в отношении иных стран.
Айлин пробормотала какие-то извинения, а герцог продолжал:
— Смею вас заверить, что в Калькутте имеются прекрасные ездовые лошади. Не хуже, чем в Эскоте и Эпсоме Ваш строптивец меня ничуть не пугает.
Его тон был столь язвителен, что Айлин смогла лишь проговорить:
— Я… прошу прощения… Я действительно… ничего не знаю о том, какую жизнь… вы вели до того, как приехали сюда…
Она с трудом удержалась, чтобы не сказать, что его потрепанный гардероб не позволяет отнести герцога к владельцам ездовых лошадей.
Однако это было бы явной дерзостью, и, словно оправдываясь, Айлин добавила:
— Я скажу Джейкобсу, чтобы он оседлал лошадей к завтрашнему утру. Я только хотела узнать, какую из них он может седлать для меня.
— Я прекрасно понял, что вы имели в виду, мисс Эшли, — резко ответил герцог. — Насколько мне известно, все мои предки были прекрасными наездниками. Уверен, что не составлю исключения из этого правила.
Айлин вздохнула, подумав, что ее безобидный вопрос еще больше все усложнил.
Словно почувствовав, что его резкость безосновательна, герцог сказал:
— Расскажите мне о себе. Странно, что ваши родственники разрешили вам жить одной в этом доме и работать, не покладая рук, как бы много вам за это ни платили.
Он помолчал и добавил:
— Кстати, а каково ваше жалованье?
Айлин его вопрос застал врасплох, и она ответила не сразу:
— Как хранительница библиотеки я должна была получать сорок фунтов стерлингов в год, ваша светлость, однако последнее время я не получала ничего.
— Это меня не удивляет, — заметил герцог. — Но почему вы не попытались найти себе другую работу.
— Мне здесь нравится, и, как я уже говорила, я всегда жила в этом доме.
— И вы боитесь уезжать отсюда?
— Очень… и, по правде говоря… я хочу остаться… Пожалуйста! Позвольте мне остаться!..
Мольба, которая звучала в голосе девушки, и страх в ее глазах не ускользнули от внимания герцога.
— Поговорим об этом в другой раз, — ответил он, — хотя меня весьма удивляет, что вы предпочитаете жить совершенно одна в пустом доме вместо того, чтобы общаться со сверстниками и выслушивать бесконечные комплименты от влюбленных в вас молодых людей.
Айлин рассмеялась.
— Это последнее, в чем я нуждаюсь! К тому же я вовсе не одинока.
— Вот как? У вас есть друг?
— Есть существо, которое значит для меня больше всего на свете. Кто всегда рад меня видеть, никогда не возражает мне и, я уверена, любит меня.
Не скрывая удивления, герцог с насмешкой спросил:
— Кто же этот счастливчик? И означают ли ваши слова, что вы собираетесь замуж?
Айлин этот разговор начинал забавлять. Она покачала головой.
— Нет. Хотя, уверяю вас, если бы боги были так добры, что превратили бы его в кентавра, я бы это непременно сделала.
Герцог догадался раньше, чем она ожидала.
— А! Так вы говорите о своем коне!
— Да, о Пегасе, — улыбнулась девушка. — Когда по утрам я скачу на нем, мне больше никого и ничего не нужно.
— В таком случае, вы сильно отличаетесь от других девушек вашего возраста.
— А вы знали многих?
Она припомнила слова Дэвида о том, что большинство его друзей считают девушек скучными и предпочитают флиртовать с замужними женщинами.
Герцог усмехнулся и ответил:
— С каждым годом все больше и больше юных англичанок отправляются в Индию в поисках мужа. Их называют «Рыболовным флотом», но, смею вас заверить, я никогда не попадался в их сети!
— Отчего же? Вы их боялись?
Герцог рассмеялся.
— Нет, я просто не хочу жениться! «Быстрее идет тот, кто идет один». Я собираюсь остаться холостяком.
Айлин помолчала, затем произнесла:
— Когда-нибудь должен родиться седьмой герцог Тетберийский.
— Опять вы толкуете о моих обязанностях, мисс Эшли. Я не выношу этого слова и не собираюсь жениться. Стало быть, седьмого герцога не будет или, по крайней мере, это будет не мой сын!
Айлин с ужасом воскликнула.
— Но вы не можете так говорить! После вас некому будет унаследовать титул, и династия прекратит свое существование!
— Это что, катастрофа?
— Разумеется! Как вы можете позволить вымереть роду, который внес столь весомый вклад в историю страны?
— Как бы красноречивы вы ни были, мисс Эшли, — ответил герцог, — но я не вижу, какой вклад внес в историю покойный герцог. А его погрязший в долгах отец и подавно не вызывает уважения.
— Его лошади стали победителями на многих классических скачках. Он коллекционировал картины, на которых изображались охота или спорт. Они висят сейчас в галерее, и некоторые из них очень ценны.
— И, насколько я понимаю, за многие он так и не расплатился.
Герцог явно издевался над ней. Глаза девушки вспыхнули.
— Легко обвинять умерших, — сказала она. — Но пока, ваша светлость, я еще не слышала, какую пользу своей стране принесли лично вы! И мне очень хотелось бы узнать это!
Тон Айлин не оставлял сомнений в том, насколько она уязвлена. Герцог, чуть помедлив; произнес:
— Поскольку обед окончен, а вы, мисс Эшли, так печетесь о сохранении традиций, думаю, с вашей стороны было бы правильно оставить меня наедине с моим портвейном.
От его слов щеки Айлин вспыхнули, она поднялась и направилась к выходу.
Герцог опередил ее и демонстративно распахнул перед ней дверь.
Стараясь не показать, насколько униженной она себя чувствует, девушка гордо подняла голову, на мгновение остановилась и спросила:
— Понадобятся ли еще мои услуги сегодня вашей светлости, или я могу быть свободна?
— Как пожелаете, мисс Эшли. В самом деле, сегодня для вас был нелегкий день, а завтра нам предстоит верховая прогулка перед завтраком.
Что же касается времени… Я предпочел бы…
Что вы скажете насчет семи часов?
— Я буду готова, ваша светлость.
Айлин сделала реверанс, герцог поклонился, — как ей показалось, насмешливо, — и девушка выскользнула за дверь.
— Ненавижу его! — повторяла она, взбегая по парадной лестнице и спеша дальше по коридору, который вел к ее комнатам в западном крыле.
Захлопнув за собой дверь, она подошла к портрету Дэвида и возбужденно заговорила:
— Ну и как тебе наш новый герцог? Я не смогла… Я бессильна переубедить его!..
Она взглянула в глаза брату и добавила:
— Ах, Дэвид! Как ты мог погибнуть, когда ты так нужен здесь!.. Мы любим Дом, и уж сумели бы что-нибудь придумать.
Она почувствовала, что слезы подступают к ее глазам, и продолжала:
— Папа говорил правду о кузене Роланде, и Шеридан абсолютно такой же, как и он: избалованный, эгоистичный, отвратительный человек! Я ненавижу его! Ненавижу! И что бы я ему ни сказала — все будет без толку!
От унижения, от сознания собственного бессилия Айлин разрыдалась.
И продолжала плакать, пока не уснула.
Несмотря на круги под глазами, которые остались от вчерашних слез, по дороге к конюшне Айлин чувствовала, что ее сердце бьется веселее при мысли о встрече с Пегасом.
Как бы ни было плохо все вокруг, она любила его, и конь отвечал ей взаимностью.
Заслышав ее шаги, он подошел к самой двери стойла. Айлин обвила руками его шею.
— Ах, милый! — воскликнула она. — Что бы ни случилось, я никогда тебя не оставлю!
Даже если мы останемся здесь и будем бродить и просить подаяния, мы все равно будем вместе.
Она прислонилась щекой к шее коня и от избытка чувств закрыла глаза. Неожиданно раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть:
— Вы так преданы своему коню, мисс Эшли, что Пегас должен оценить вашу готовность принести себя в жертву. Семья Бери, похоже, была отнюдь не столь благодарна.
Медленно Айлин разжала руки.
Пегас продолжал тыкаться в нее носом, требуя внимания. Айлин повернулась к герцогу, который стоял в дверях конюшни и глядел на нее еще насмешливее, чем обычно.
— Ваша светлость рано проснулись, — заметила она, пытаясь говорить холодно и спокойно, однако на самом деле ее голос звучал тихо и смущенно.
— Привычка, оставшаяся от жизни на Востоке. Где же та лошадь, которая, как вы надеетесь, сбросит меня?
— Я не надеялась ни на что подобное! — возмутилась Айлин.
Вошел Джейкобс и обратился к ней:
— Доброе утро, ми… мисс! Вы встали раньше обычного. Я только что собрался оседлать Гнедого.
— Его светлость уже ждет, Джейкобс.
Повернувшись к герцогу, она сказала:
— Это Джейкобс. Он служит здесь тридцать пять лет и надеется, что при вашей светлости конюшни больше не будут пустовать!
Она надеялась тронуть герцога этими словами, но он лишь бросил на нее взгляд, который свидетельствовал, что он ждал от нее чего-то подобного и теперь забавляется тщетностью ее попыток.
Герцог пожал руку Джейкобсу и заговорил с ним дружески, без малейшего намека на снисходительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15