Стружку он протянул ей.— Гильотина.Перевернув ремень, он продемонстрировал ей три разных слоя на его внутренней стороне:— Взрывчатка, электронная отмычка, пила.Положив ремень, он указал на сапоги.— В правом каблуке находится заряд взрывчатки, а из носка выходит шип для лазанья. В левом — шип для лазанья и ручные отмычки в каблуке.Он сел, внезапно обессилев, и взмахом руки указал на ворох проволоки, шпилек и еще каких-то металлических штучек.— Все, что может потребовать момент. Шпильку вгоняют за ухо, проволокой тыкают в глаз… Смерть. Или…— Я поняла, — оборвала она его объяснения и потом долго стояла молча, рассматривая горку. Что-то привлекло ее внимание, и она вытянула заинтересовавший ее предмет.Черные ножны из мягчайшей замши защищали и ласкали убранный в них клинок. Ручка была сделана из какого-то материала, который блестел, словно отполированный обсидиан, — но был теплым на ощупь.Она мягко обхватила его пальцами и вытащила клинок.Он блестел на солнце, ловя и отражая лучи света: живое существо, она готова была в этом поклясться, состоящее из зеленого и черного хрусталя.Мири благоговейно убрала клинок в гнездо. Рукоять не подходила к ее руке, и не было сомнений в том, что она была сделана специально под одну руку. Она молча протянула нож Вал Кону.Его рука рванулась вперед, сжалась — и упала.— Тебе его дал Точильщик. — Это не было вопросом. — Давай попроще, парень: ты убьешь меня ножом, который тебе дал Точильщик, а я не буду спорить с тем, что заслуживала смерти. — Она толкнула нож в его сторону. — Бери его!Он неуверенно послушался, нежно проведя пальцами по рукояти. Мири резко повернулась и широко взмахнула руками.— И все остальное тоже! Надевай, раскладывай по местам, выбрасывай — мне наплевать! Прятать их бессмысленно, и я этого делать не собираюсь.И она вдруг села, учащенно дыша и с трудом подавляя вспышку гнева.— Мири, выслушай меня. Я могу убить тебя…Она фыркнула:— Я это уже слышала, космолетчик.Он покачал головой.— Я могу тебя убить. В любую минуту. Мне… кажется, ты права, и я… иду по острию бритвы. — Он помолчал, выравнивая дыхание. Он должен добиться, чтобы она его поняла! — Ты можешь достать пистолет, чтобы его почистить, а я отреагирую только на пистолет, а не на чистку — и ты погибнешь. Вчера вечером я был близок к тому, чтобы тебя убить…Она ударила кулаком по столу и стремительно вскочила:— Голыми руками, кашутас! Ты даже не потрудился достать ни одну из этих чертовых штук, и я уверена, что и дальше не достанешь!Она села так же неожиданно, как вскочила, судорожно сглотнула слюну, пытаясь смягчить пересохшее горло, и устремила взгляд на сверкающую и переливающуюся серебряную змею, которая крепко держала в челюстях голубой камень.— Я не верю, что ты меня убьешь, — сказала она. — И не желаю верить.Он дождался, чтобы она подняла глаза, а потом предельно мягко проговорил:— Мири, скольких человек я убил с момента нашей первой встречи?Она округлила глаза:— А что, ты сам не считал? — Она сразу же резко покачала головой. — Это были незнакомые люди. В целях самозащиты. В боевых условиях. А вчера вечером обстоятельства были особые. Ты был не в себе — боевой шок. Я уже такое видела. И знала, что ты выйдешь из него, словно тигр, сражающийся с циклоном. Моя ошибка заключалась в том, что я решила, что успею вовремя увернуться. Ну, мы напортачили и остались живы, так что можем об этом поспорить. Некоторым везет.— Мири…— Нет! — заорала она, а потом уже более спокойно добавила: — Нет. Я не желаю больше ничего об этом слышать. Ты убедишь меня только тогда, когда убьешь, аккази? По-моему, большего психа, чем ты, я еще не встречала — и это комплимент, если учесть, что тебе удалось сделать, тихо сходя с катушек. И я думаю, что штука, которая в этом виновата, штука, из-за которой ты такой чокнутый, это твой проклятый оцениватель, который сидит у тебя в башке и сам с собой разговаривает. Люди — не цифры, и ситуации, в которых участвуют люди, по определению не упорядочены — в них работают шансы, ошибки, неудачи и удачи. Их нельзя просчитать. — Она потерла лицо ладонями и глубоко вздохнула. — Испорти эту штуку, и будешь нормальным, как камень. Брось эту работу и устройся играть на омнихоре в каком-нибудь шикарном заведении…Она замолчала и снова потерла лицо.Он ждал, пристально глядя на нее.— А, я слишком много болтаю. — Она встала на ноги и помахала рукой в сторону горки, сложенной между ними. — Давай договоримся: ты указываешь мне путь к продуктам, а я приготовлю нам чего-нибудь поесть, ладно? А пока я этим занимаюсь, изволь, Панца ради, избавиться от всего этого хлама! Глава 18 Волмер.
За одно это слово пришлось заплатить очень дорого, но приказано было о расходах не думать. Узнав, что именно купили его деньги, Джастин Хостро кивнул и отдал еще более дорогостоящие приказы.Корабль. Две дюжины людей наивысшего класса. Оружие. Все следовало собрать немедленно и отправить к Волмеру.Мэтью поклонился и проследил за тем, чтобы все было сделано так, как приказано.В конце концов он зашнуровал рубашку, натянул сапоги и выпрямился, чтобы застегнуть на поясе ремень. Из горки с оружием он вытащил клинок Клана, метательный нож, пистолет. Вновь обнаружив в себе сильное отвращение к шпилькам, цацкам и кислоте, которое он испытывал в шпионской школе, он отодвинул их в сторону. Немного поколебавшись, он забрал кредитную карточку и проволоку.Унеся груду отвергнутого хлама в дальний конец комнаты, он открыл в казавшейся монолитной стене нишу, свалил все внутрь и снова закрыл дверцу. Подойдя к пульту, он последовательно нажал две кнопки и удовлетворенно кивнул, ощутив слабую вибрацию.Когда он вернулся к столу, Мири оторвалась от своих приготовлений.— Что ты сделал?— Выбросил их за борт. Они никогда мне не нравились. — Он пожал плечами. — Когда я в первый раз увидел эту маленькую подушечку с кислотой, меня чуть не вывернуло.Он уселся на краю стола и стал наблюдать за ней.Она накрыла крышкой миску, где в результате должно было оказаться грибное суфле, взяла две кружки и вручила ему одну из них, помахав в сторону миски.— Обед надо залить водой на сорок пять минут. Надеюсь, ты очень любишь грибное суфле, потому что больше ничего в той коробке нет. И я надеюсь, что вино тебя тоже устроит, потому что во втором ящике одно вино. — Она ухмыльнулась. — Насчет хрустальных бокалов — прошу прощения, какова еда, такова и посуда.— По-моему, неплохо.Он сделал глоток и выгнул бровь, демонстрируя удовольствие.— Я так и боялась, что оно окажется по-настоящему хорошим, — тоскливо проговорила Мири.— Оно хорошее, — сказал он озадаченно. — Попробуй.Она сделала осторожный глоток и вздохнула.— Угу. Проблема в том, что так входишь во вкус, что хочется пить его всегда. Перестаешь ценить кинак.— А Лиз сказала, что тебе нравится все хорошее, — пробормотал он.— Лиз сказала, — резко поправила его Мири, — что я не разбираюсь в красивых вещах. Что мне кажется, будто прекрасное не может причинить такую же боль, как уродливое. Это старо.Она посмотрела сердито.Он молча выдержал ее взгляд и отпил еще глоток.Спустя минуту она пожала плечами.— Точильщик говорил, что ты — мягкий и хороший. Ну и что?Неожиданная вспышка боли заставила его лицо застыть.— Некоторые люди так считали…— Угу.Ее тон явно выражал недоверие. Он подумал, что у нее есть на то все основания. Действительно, кто бы мог такое подумать?— Точильщик, — сказал он, внезапно ощутив потребность услышать имена тех, кто его любил. — Шан, Нова, Антора…— Родственники, — поддела она его.— Дариа…Он запоздало прикусил язык. Мири вопросительно подняла брови.— Дариа? А кто это? Твоя учительница в первом классе?— Мы были любовниками.— А потом она узнала, какой ты на самом деле.Он сделал большой глоток вина и заглянул на дно кружки.— Она погибла, — четко проговорил он.— Правда? Ты ее убил?Он ахнул, резко подняв голову. В прищуренных глазах ясно читалось возмущение. Губы у него изогнулись. Он заставил себя дышать медленно и глубоко.— Нет, — сказал он Мири, — я еще не дошел до того, чтобы убивать тех, кого я люблю.Стукнув кружкой о стол, он встал и ушел.Мири долго стояла и дышала — только дышала. Когда она почувствовала, что полностью владеет собой, то взяла его кружку и пошла его искать.Того, Кто Наблюдает привели пред лицо его Т"карэ четыре человека-охранника, и какое-то время его присутствие игнорировалось: эта величественная фигура предлагала людям еду и питье. Они отказались — достаточно вежливо, хотя и кратко, сказав, что долг требует их немедленного возвращения после передачи Наблюдателя в руки его родича.Итак, они распрощались, и Точильщик наконец обратил внимание на сына сестры своей сестры.— Ты приготовился дать мне отчет в своих поступках? — осведомился он на торговом.— Родич, — начал Наблюдатель на их родном языке.— Нет. — Точильщик взмахнул рукой. — Мы будем говорить на языке, называемом торговым, поскольку тебе необходимо упражняться в его применении. — Он дал ему знак продолжать. — Ты можешь продолжить свой доклад.— Родич, — повторил Наблюдатель на варварски кратком языке, называемом торговым. — Мне стыдно, что я позволил себе настолько выйти из равновесия из-за поведения личностей, перед которыми вы сочли себя в таком долгу, что предоставили им право потребовать наш… наш корабль… что я совершил насилие по отношению к созданию… существу… настолько более слабому, чем я…— Прекрати.Наблюдатель повиновался и замер в молчании, стараясь сохранить личное достоинство под пристальным взглядом Т"карэ. В должный срок Точильщик заговорил снова.— Возможно, было бы полезно, чтобы ты больше рассказал мне о тех личностях, которые пришли и забрали для себя наш корабль. Сделай это.— Они пришли вместе, Т"карэ: одно с темным мехом, второе — с ярким, оба очень маленькие. Темное прервало меня, когда я начал представляться. Оно сказало, что они слишком торопятся, чтобы обмениваться именами, и что я должен проинструктировать оно…— Нужное местоимение в этом случае будет «он», поскольку личность, о которой ты говоришь, — мужчина расы людей. Его спутник с ярким мехом — женщина той же расы, и ее надо называть «она», используя тот падеж этого местоимения, который требуют правила грамматики, действующие в данном языке. Продолжай.Наблюдатель пристыженно съежился — получать инструкции, словно он только вылупился! — и вернулся к нити своего повествования.— …проинструктировать его, Т"карэ, относительно правил пилотирования, чтобы направить корабль туда, куда он пожелает. Это я сделал и ввел координаты планеты под названием Волмер, или В-8735-927-3, как он потребовал. А потом он попросил, чтобы я сказал вам вот что…Он замолчал, дожидаясь позволения.Оно было дано — взмах руки.Тщательно придерживаясь услышанных слов и интонаций, Наблюдатель повторил: «Я прошу тебя передать моему брату Точильщику…» Дойдя до конца устного послания, он снова замолчал. Т"карэ взмахнул рукой, предлагая ему продолжать.— А потом он велел мне уходить, сказав, чтобы я сделал это с величайшей торопливостью, поскольку он намерен начать труды корабля спустя пять стандартных минут. И все это время, родич, — вскричал Наблюдатель, больше не в силах сдерживаться, — я не видел вежливости и внимания со стороны этого существа, который не назвал мне ни своего имени, ни имени своей спутницы и не спросил моего. И он не…— Ты будешь молчать, — приказал Точильщик.Он закрыл глаза и открыл их спустя какое-то время.— Ты молод, — проговорил он, — и, возможно, ничего не знал о той личности, о которой ты говорил. Это может отчасти объяснить твое недовольство его поведением, хотя, по моему мнению, для тебя должно было быть важнее, что он — мой брат. Так знай же, Неосведомленный, что этого человека зовут в соответствующей данному моменту полноте Вал Кон йос-Фелиум Разведчик, Художник Преходящего, Убийца Старейшего Дракона, Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки, Крепкий Парень. Знай также, что я не делаю своими братьями тех существ, которые этого не заслуживают. И знай, наконец, что человек, носящий это имя, все еще — до сих пор — имеет возраст, при котором он не достиг бы и первого своего панциря, будь он представителем нашего народа.Он помолчал, давая Наблюдателю возможность обдумать услышанное.— Подумай также вот о чем, — продолжил он. — Тон послания моего брата указывает на то, что его жизни угрожает опасность. Оцени же теперь то, что он прервал совершение действий, необходимых для спасения его самого и его спутницы, чтобы передать мне свое предсмертное желание, как и подобает между братьями, и заверить меня в своем уважении и любви. Я не нахожу в его поступках невежливости. Он поступал так, как подобает порядочному и великодушному существу любой расы. И мне стыдно, что представитель моего Клана настолько забыл о нормах поведения и морали, что не смог увидеть и понять это.Наблюдатель понурил голову.— Я тщательно обдумаю то, что вы сказали, Т"карэ.— Сделай это. Но пока продолжи свой рассказ. Как случилось, что Герберт Алан Костелло получил увечье от члена моего Клана?— После того как ваш брат отпустил меня, Т"карэ, я очень быстро прошел по переходу, запечатал внутреннюю дверь и дал сигнал, что я снаружи. Я ощутил вибрацию включенного двигателя, и в то же мгновение услышал, как какое-то создание кричит на торговом. Слова были такие: «Эй, ты!» Я не понял, что они адресованы мне, пока эта личность, которая зовется Герберт Алан Костелло, не положила руку мне на плечо.При воспоминании об этом Наблюдатель не сдержал дрожи отвращения. Точильщик сделал ему знак продолжать.— Он спросил меня, куда улетели ваш брат и его спутница, и, когда я не ответил, он произнес слова, которые показались мне угрожающими. Он сказал, что если я не отвечу, куда делись эти двое, то есть способы заставить меня это сказать. В тот момент я был выведен из равновесия моей неспособностью оценить по достоинству вашего возвышенного брата, и когда Герберт Алан Костелло произнес эти слова и поднес пальцы к моему лицу, я его укусил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37