Спорт делает из учения»), а потом с уважением. Людям свойстве
нно уважать упорство, даже не очень разумное. В Селенограде жило тысяч де
сять народу, каждый чудак был на виду, Шорин со временем сделался достопр
имечательностью («Есть у нас один, двенадцать дипломов собрал»). О нем гов
орили приезжим, и разговоры эти дошли до нужных ушей.
В одну прекрасную ночь, лунную, трехсотпятидесятичасовую, молодого поли
мастера пригласил Цянь, великий путешественник Цянь, теоретик и практик
, знаток космических путей. Уже глубокий старик в те годы, он жил на Луне, го
товясь к последнему своему походу.
Ц Но у меня хронический насморк, Ц честно предупредил Шорин. Ц Я не раз
личаю запахов. Любая комиссия меня забракует.
Цянь не улыбнулся. Только морщинки сдвинул возле щелочек-глаз.
Ц Планетологи по-разному выбирают помощников, Ц сказал он. Ц Одни пре
дпочитают рекордсменов, ради выносливости, другие Ц рисовальщиков, рад
и наблюдательности. Те ищут исполнительных, хлопотливо-услужливых, те
Ц самостоятельно думающих, иные считают, что важнее всего знания, и выби
рают эрудитов. У меня свое мнение. По-моему, в космос надо брать влюбленны
х в космос. Тот, кто влюблен по-настоящему, сумеет быть спортсменом, эруди
том, услужливым и самостоятельным.
Ц Разве каждый может стать рекордсменом? Ц спросил Шорин.
Ц Если влюблен по-настоящему, станет.
Так случилось, что Шорин второй раз выиграл в лотерее: из миллиона один по
пал на Луну, из тысячи лунных жителей один Ц в экспедицию.
Выиграл в лотерее или заслужил? Как по-вашему?
Он ходил счастливый и гордый, даже голову держал выше. Думал: «Столько люд
ей вокруг Ц умных, талантливых, ученых, опытных, Ц а выбрали меня, мальчи
шку. Если вслух объявить, не поверят, кинутся расспрашивать, даже позавид
уют». В своей прямолинейности Шорин был убежден, что все люди рвутся в кос
мос, космонавтов считают счастливчиками, себя Ц второсортными неудачн
иками. Он даже удивился бы, узнав, что другие искренне мечтают быть артист
ами, писателями, врачами или инженерами.
Так Шорин вышел на звездную дорогу.

МЕЧТА 2

Молодой капитан сидит у моря на оранжевой планете.
Небо похоже на костер, облака Ц языки пламени, горизонт Ц как догорающи
е угли. А море спокойное, нежно-абрикосовое. И в абрикосовой ряби качается
русалка.
Прозрачные струи перебирают ее волосы, и пузырьки пены лопаются на молоч
но-белых плечах. Удлиненные глаза смотрят на Шорина серьезно, без тени ст
раха, без удивления даже, не то изучают, не то гипнотизируют.
Капитан любуется, водит глазами по чистому лбу, ровным бровям, нежно-розо
вым губам, удивляется ушку Ц такому маленькому, безукоризненному и слож
ному, словно неживому, словно выточенному из слоновой кости.
Потом спохватывается. Разумное ли это существо? Надо объясниться с ним. О
н чертит на песке квадрат, треугольник, ромб, шестиугольник в круге, пифаг
оровы штаны. Геометрию должны понимать все. Законы геометрии едины в наш
ей Галактике.
Ц Не надо. Я читаю твои мысли.
Кто это сказал? И еще по-русски! Не русалка же. Тем более, что лицо ее в воде, д
аже на глаза набежала волна. И вновь слова отдаются в мозгу:
Ц Ты удивлен, что я кажусь тебе красивой. Но законы красоты едины в нашей
Галактике. И законы радости, любви и счастья.
Ц А что такое счастье? Ц спрашивает капитан. Русалка улыбается загадоч
но, как Джиоконда.
Ц Самое большое счастье вдалеке. Счастье Ц это горизонт. Счастье Ц это
то, к чему тянешься и не можешь дотянуться. Счастье Ц это мечта. Вот я мечт
ала о друге, который ради меня пришел бы со звезды, пел бы мне песни, расска
зывал легенды о небесных полетах.
Сердце замирает у юного капитана.
Ц Но я пришел со звезды, Ц говорит он.
Шорин не знал тогда, как удачно попал он в экспедицию, не знал, что Цянь, ста
рик с короткой седой щетиной на темени, Ц тот же Шорин, только кончающий
жизнь.
Учебники истории космоса называют Цяня последним из великих открывате
лей. В Солнечной системе, изъезженной вдоль и поперек, не так уж много оста
лось белых пятен к XXII веку. Но Цянь отыскивал их с рвением и с мастерством. О
н открыл Прозерпину, последнюю из заплутоновых планет, он нырял в глубин
ы Юпитера, обнаружил там своеобразную газовую жизнь Ц воздушных гигант
ских амеб, плавающих в газе, сжатом до пятисот атмосфер. Цянь посетил семь
десят семь астероидов, из тех, где не ступала нога человека, а теперь собир
ался проехаться на комете.
Он только поджидал комету посолиднее, не из числа короткопериодических,
снующих между Солнцем и Юпитером и тоже изученных давным-давно. Цяню нуж
на была большая комета издалека, посещающая Солнце раз в тысячу или в сто
тысяч лет. Среди них он думал найти чужестранные, захваченные Солнцем об
ломки неких планет… и хотелось бы Ц с остатками жизни, чужой, не под Солнц
ем рожденной.
Но такие кометы приходят не так часто и обычно неожиданно. Экспедиция го
товилась заранее. На складах Селенограда громоздились штабеля ящиков и
баллонов, участники экспедиции были подобраны, сидели на чемоданах…. а ц
ели не было, где-то она еще пробиралась в межпланетных просторах, еще не п
опалась в зрачок телескопа, не развернула свой павлиний хвост.
Ждали, ждали, ждали! И вдруг известие: приближается крупная комета, пересе
кла пояс астероидов, подходит к Марсу. В тот же час экспедиция начала погр
узку, а еще через неделю, заслоняя звездный бисер, на ракету надвинулась н
оздреватая гора со шлейфом скал, беззвучно сталкивающихся друг с другом
, с вихрями искристой пыли. Ракета со скрежетом врезалась в эту пыль, окна
сразу стали матовыми от мелких уколов…. Нащупав локаторами пропасть, рак
ета спрятала свой нос в теле горы.
И вот люди на комете. Летающая гора, километров шестьдесят в поперечнике,
так она и представляется глазу Ц одинокой горой, плывущей по звездному
морю. Изломанные глыбы камня и железа, в углублениях Ц мутный пузырчаты
й лед, водяной, углекислый, углеводородный, аммиачный. Газы тверды, потому
что температура гораздо ниже двухсот градусов мороза. Но комета идет к С
олнцу, Солнце греет, с каждым часом теплее. Лед дымится… невидимые пары по
дымаются над скалами…. и темное небо загорается. Бледно-зеленые, соломен
но-желтые, малиновые и сиреневые полосы играют над звездной горой. Колыш
ется многоцветный занавес, цветные лучинки собираются в пачки, в стога, з
ажигается холодный костер. Комета плывет в праздничном фейерверке, все н
ебо ее охвачено полярным сиянием. А с Земли это выглядит туманным пятныш
ком Ц зарождающимся хвостом.
Много позже, когда Цянь умер, Шорин узнал, как близки были его мечты и мечт
ы старого космонавта. Даже на дневнике экспедиции вместо эпиграфа стоял
и такие стихи:
Письмо о космической дружбе,
Запечатанное морозом,
Доставит посыльная
В газовой фате.
Вот почему в экспедиции было так много биологов, вот почему с первых же дн
ей начались поиски водяного льда: осколки льда таяли в пробирках, окуляр
ы микроскопов нацеливались на каждую каплю.
Вода, углеводороды, углекислый газ, солнечные лучи. Почему бы не проснуть
ся жизни на комете?
И жизнь была найдена: недвижные палочки, содержащие воду, жиры, белок и нук
леиновую кислоту-какое-то подобие бактерий.
Потом комочки в игольчатых кремневых панцирях Ц вроде земных корненож
ек.
Потом Ц еще глубже Ц ветвистые колонии этих игольчатых комочков, вероя
тнее Ц аналогия полипов.
И все это в каждой капле, тысячи видов, десятки тысяч форм, миллионы и милл
ионы экземпляров для микрозверинца. По четырнадцати Ц шестнадцати час
ов сидели биологи перед экранами микроскопов. Четырехчасовой рабочий д
ень остался на Земле. Ведь не было же смысла везти на комету тройной экипа
ж с тройными запасами только для того, чтобы участники могли отдыхать по-
земному.
Что делал Шорин? Все! Готовил, кормил увлеченных микроскопистов, помогал
завхозу, механикам, электрикам, кибернетикам, ходил (точнее Ц плавал в по
чти невесомом мире) с геологами за образцами, долбил шурфы, носил лед в тер
мосе, составлял ведомости, надписывал наклейки, хранил банки с образцами
, укладывал коллекции в контейнеры.
Нумерованные банки, нумерованные камни, нумерованные прошитые листы. Ча
сто Шорин сам не знал, что у него в банках и в ящиках. Даже научные сотрудни
ки знали поверхностно, потому что в экспедиции некогда было разбираться
, торопились набрать побольше материала для земных исследователей, набр
ать факты для будущих размышлений. А в распоряжении фактоискателей было
не так много времени Ц месяца два, пока комета шла от орбиты Марса к орбит
е Меркурия. Затем предстояло поспешно бежать от огненного дыхания Солнц
а.
Надписывая банки, Шорин вспоминал детские мечты. Они казались такими наи
вными! Сейчас у него осталось одно желание: как следует выспаться. Но он зн
ал, что держит экзамен на космонавта. Должен показать себя выносливым, ка
к рекордсмен, наблюдательным, как художник, любознательным, самостоятел
ьным и услужливым. И Шорин не позволял себе поддаваться усталости. Он пер
вым брался за самый тяжелый ящик, первым вскакивал, когда вызывали желаю
щих в необязательный и всегда опасный поход, работал всех больше и всех б
ольше задавал вопросов. Товарищи считали его двужильным, некоторые осуж
дали, называли выскочкой. Быть может, он и был выскочкой, ведь он же хотел в
ыделиться, заслужить рекомендацию в следующую экспедицию.
А старый Цянь все подмечал. И однажды сказал:
Ц Хорошо, сынок. Притворяйся и дальше неутомимым.
Шорин был в отчаянии. Значит, Цянь разоблачил его. Видит его насквозь Ц ус
талого, умеренно выносливого, умеренно смелого, среднесообразительног
о человека с хроническим насморком, пытающегося подражать героям.
Но у Цяня была своя логика. Это выяснилось вскоре.
Экспедиция подходила к концу. Орбита Меркурия осталась позади. Косматое
, непомерно разросшееся Солнце нещадно палило комету. Приближался пояс р
адиации, небезопасный даже в XXII веке. Пора было, не дожидаясь лучевых ударо
в, эвакуировать комету. Но как раз к этому времени лед на комете растаял и
началась весна жизни Ц не в пробирках, а в лужах и озерках.
Видимо, приспособившаяся к кратковременному лету жизнь развивалась бу
рно и агрессивно. Зеленая, голубая и красная плесень полезла из луж на ска
лы. Микробы грызли металл, резину и пластмассу, проникали в скафандры, пок
рывали кожу пузырями и язвами. На поверхности луж плавали какие-то пленк
и, появились прозрачные мешочки, похожие на медуз, все более сложные. Ниче
го подобного не наблюдалось в пробирках.
Приходилось все это бросать, не досмотрев самого интересного.
И Цянь принял решение: пойти на риск, но не всем. Большинство переправить н
а Меркурий с собранными коллекциями, на комете оставить дрейфующую парт
ию Ц четверых из сорока шести. Он остался сам, оставил биолога Аренаса, би
охимика Зосю Вандовскую… и мастера на все руки, притворявшегося неутоми
мым.
Знал ли Шорин о риске? Знал, конечно. Но в молодости как-то не веришь в возмо
жность гибели. К тому же путешествие на комете он считал только ступеньк
ой, до функции было еще далеко.
Что было дальше, вы знаете сами. Во всех детских хрестоматиях рассказыва
ется о дрейфе четырех на комете. Они прошли на расстоянии полутора милли
онов километров от Солнца Ц в сто раз ближе, чем Земля. Ослепительный дис
к занимал теперь четверть неба, обугливал ткани, оплавлял камни. Пятна, фа
келы, даже рисовые зерна были видны без телескопа, через толстые черные с
текла, конечно. Трижды спутники спасались от хромосферной вспышки на обо
ротную сторону кометы. Гигантский протуберанец достал их однажды, комет
а нырнула в раскаленный туман. Люди облачились в неуклюжие сверхскафанд
ры антирадиационной защиты с дельта-слоем и укрылись в пещере, и как раз п
о этой пещере прошла трещина Ц ядро кометы лопнуло, раскололось надвое.
Три человека остались на одной половине, Вандовскаяна другой. Шорин прыг
нул вперед, подхватил растерявшуюся женщину, кинул ее через зияющую трещ
ину, перелетел сам.
Нет, романтическая любовь к спасителю не возникла. Зося любила Аренаса, п
отому и осталась с ним на комете.
Комета, видимо, никогда еще не проходила сквозь протуберанец, жизнь на эт
от раз была выжжена дотла. Уцелели только четверо в скафандрах, но потеря
ли дом, припасы, коллекции, дневники, все, кроме того, что было в скафандрах,
Ц семидневного запаса воздуха, воды и пищи.
Радиосвязи не было. Солнце нарушило радиосвязь, и люди на Земле, глядя на д
войное яркое светило, гадали, на каком из них будут найдены обгоревшие тр
упы. Ракета с Меркурия повернула к той половине ядра, которая двигалась б
ыстрее и шла впереди. Цянь с товарищами находились на второй. У них кончил
ась пища, кончилась вода. Они сидели неподвижно, стараясь дышать пореже, э
кономить воздух. Было решено: Цянь и Аренас отдадут свой кислород женщин
е и юноше. Шорин ушел тайком в сожженный лагерь и разыскал там уцелевший б
аллон с кислородом Ц еще на три дня…
Их сняли с кометы к концу третьего дня.
Шорин стал знаменитостью наравне с Аренасом и Вандовской. Заслуженно ли
? Сами судите. Конечно, если бы Цянь выбрал другого в спутники, знаменитост
ью стал бы тот. Весь мир жаждал познакомиться с Оседлавшими Комету. Но Цян
ь болел, а Вандовская с Аренасом поженились, им вовсе не хотелось проводи
ть медовый месяц перед экраном телевизора. Шорин читал лекции, диктовал
записки, делился воспоминаниями. Он мог свернуть на легкий путь мемуарис
та, мог отправиться в любую экспедицию на выбор, его приглашали наперебо
й. Но он воспользовался своей славой, чтобы овладеть еще одной специальн
остью: стал летчиком-испытателем фотонолетов.
Небольшое пояснение. Века XIX и XX были эпохой химической Ц молекулярной Ц
энергетики.
1 2 3 4 5 6