Журналистов, что ли, поит? Из экономии?
Ч Маша, я думаю, что это все ерунда, просто ненормальные развлекаются. Ну
жно поехать в издательство и переговорить с Весником или с кем-то из служ
бы безопасности. Или с Марковым. Марков-то уж точно во всем разберется, пр
ичем быстро.
Валентин Марков был одним из владельцев издательства Ч молодой, напори
стый и решительный мужик, по слухам, друживший с «самим Тимофеем Кольцов
ым», олигархом, которого до сегодняшнего дня никому пока не удалось ни ис
требить, ни упечь в каталажку. Тимофей Ильич на упористых слоновьих нога
х стоял твердо, на мир поглядывал исподлобья, шуток ни с кем не шутил, в Кур
шавеле мировую элиту из себя не изображал, яиц Фаберже, футбольных клубо
в, а также домов высокой моды и Виндзорских дворцов не покупал. Никому не у
давалось с ним… поладить, ибо он даже близко никого к себе не подпускал, а
вот Марков как-то сумел к нему приблизиться и войти в доверие.
Родионов Маркова слегка опасался, и, встречаясь, они, как два опытных и ост
орожных хищника, кружили друг возле друга, косили глазами, трепещущими н
оздрями втягивали воздух и молниеносно дергали боками Ч от высокого на
пряжения чувств и эмоций. Они нуждались друг в друге, ибо что писатель без
издателя, что издатель без писателя Ч никуда и ни к чему не нужен! Родионо
в очень не любил ни о чем Маркова просить, и Маша об этом отлично знала, а по
тому его великодушие оценила, даже несмотря на ужас, который хоть и разжа
л зубы, но все равно еще скалился поблизости от ее горла.
Ч Но ведь он говорил про Киев, Ч пробормотала Маша, сглатывая слюну, отр
авленную ужасом. Ч Он говорил, чтобы вы не ездили в Киев! Откуда он знает, к
уда вы едете, если он ненормальный и развлекается? И откуда он знает имена
моих детей?!
Родионов подумал.
Про киевскую командировку и вправду никто не знал, даже его мать, которой
он давным-давно не звонил. Только вчера Маша поругалась с менеджером из р
екламной службы издательства, потому что информацию о поездке сто лет на
зад должны были вывесить на личный родионовский интернет-cайт, да так и не
вывесили.
Значит, кто-то свой говорил про вилы и угрожал Машиным детям? Или человек,
который знал кого-то из своих, кто знал про поездку и разгласил секретные
сведения?! Родионов покрутил головой для прояснения сознания.
В шее что-то хрустнуло, а сознание так и осталось довольно мутным.
Он писал детективы уже восемь лет и считался «корифеем жанра», но в жизни
с ним никогда не приключалось никаких детективных историй! Даже бизнесо
м когда-то он занимался очень скучно и с упорством дебила. И бизнес был ск
учный, и окружение скучным, и бумаги были скучными, и банки Ч тоже скучным
и, иностранными, никогда не прогорали, зато исправно платили проценты, и с
кучный Дмитрий Родионов уходил на пенсию скучным богатым бюргером. Бизн
ес он продал, положил в банчок еще кучку денег, повздыхал на свободе, пару
раз съездил с гоп-компанией друга Сереги «на острова», пару раз там нырну
л с аквалангом, пару раз напился, столько же раз проснулся поутру невесть
с кем и заскучал уже свирепо, до ненависти к себе.
От скуки и пришло ему в голову романчик сочинить! И хорошо, что пришло!… Др
уг Серега был рядом, он-то и порассказал историй про нормальных, совсем не
скучных ребят, и Дмитрий Андреевич осторожненько эти истории поместил в
свое произведение Ч так, чтобы никто из героев не догадался и не обиделс
я.
Никто не догадался и не обиделся, а Валентин Марков детектив напечатал, и
началась игра на интерес, которая продолжалась уже восемь лет.
За это время из скучающего бизнес-пенсионера Дмитрий Андреевич Родионо
в превратился в Аркадия Воздвиженского, «гения нашего», звезду, «таланти
ще», и времени у него ни на что не хватало, и работы оказалось выше головы. И
бессонница у него появилась, как у всякого порядочного молодого мужчины
, и обмирающие курсистки стали бросать на Родионова томные взгляды и под
носить ему блокнотики для автографов. И все телевизионные передачи до од
ной были счастливы, когда удавалось договориться со строгой и избирател
ьной пресс-службой и еще более строгим и избирательным секретарем Вепре
нцевой об участии в них господина Воздвиженского. И мобильный номер прих
одилось менять примерно раз в полгода, потому что вездесущие журналисты
узнавали и принимались ему звонить, а он… он не желал славы и почестей, он
был вполне счастлив в тишине и покое своего английского кабинета, наедин
е со своим романом, ему не нужно было всей этой суеты, обожания, поклоннико
в, поклонниц…
И все это такое же вранье, как и то, что его никогда не интересовали гонора
ры!…
Сказку про то, что гонорары его не интересуют, он сочинил сам, специально д
ля Валентина Маркова. Неизвестно, поверил в это Марков или нет, однако исп
равно платил Родионову и условия игры принял. Если гению не угодно призн
аваться, что он меркантилен и суетен, как все смертные, Ч пусть его не при
знается, мы тут, в миру, про суетность все очень хорошо понимаем.
Спору нет, он прожил бы и без гонораров, только на свои «пенсионные», накоп
ленные скучным бизнесменским трудом, но зарабатывать Дмитрий Родионов,
в отличие от Аркадия Воздвиженского, умел и более всего любил себя в иску
сстве, именно когда получал гонорары Ч очень, очень, очень «достойные», к
ак выразился один немецкий издатель, возжаждавший печатать труды госпо
дина Воздвиженского в фатерлянде.
Детективы Аркадию удавались отлично Ч запутанные, мрачноватые, похожи
е на пресловутую «пламенеющую готику», всегда изящно, хоть и не слишком б
лагополучно, завершавшиеся. Еще он превосходно умел держать себя, перед
камерой никогда не пасовал, журналистов не боялся, запретных тем не избе
гал Ч в общем, находка, а не писатель!…
Но в жизни Ч никогда никаких детективов, а тут на тебе, откуда ни возьмись
! Да еще с угрозами и прочими непонятностями!…
Ч Дмитрий Андреевич, я должна ехать, Ч задыхающимся голосом прервала М
аша его размышления о своей судьбине и о месте детектива в ней. Ч Мне нуж
но… детей спасать.
Ч Никого спасать тебе не нужно, Ч возразил писатель Воздвиженский. Ч
Он велел передать… что?
Ч Чтобы вы не ездили в Киев.
Ч Вот именно. А я пока в Киев не поехал еще. А раз не поехал, твоим детям нич
его не угрожает.
Его секретарша поняла все наоборот. Женщина всегда понимает то, что гово
рит мужчина, с точностью до наоборот.
Она поняла не то, что сейчас нет никакого повода для паники и ужаса, а то, чт
о, как только Родионов укатит, ей придется эвакуировать семью куда-то при
мерно в район Северного полюса.
И еще она почему-то решила, что он не поедет! Ну раз кто-то угрожает ее детя
м и для их безопасности следует оставаться в Москве, значит, нужно в Москв
е и остаться!…
Ч Боже мой, что же делать?…
Ч Маша!
Ч Если вы уедете… я же должна с вами ехать, а я не могу…
Ч Маша!
Ч Мне придется их увезти, но… куда? Господи, у нас все родственники в Моск
ве, даже и уехать некуда…
Ч Дьявол! Маша!!
Рефлекс сработал моментально и стопроцентно, как у собаки Павлова. Маша
схватила со стола папочку, сделала стеклянные глаза и по-сорочьи склони
ла голову набок.
Ч Да, Дмитрий Андреевич?
Ч Сейчас мы поедем в издательство, и я поговорю с Марковым. До этого разг
овора мы все равно ничего предпринять не сможем. Сейчас твоим детям ниче
го не угрожает. Поняла?
Секретарша кивнула.
Ч Повтори.
Ч Дмитрий Андреевич, шутить такими вещами…
Ч Да какими вещами!… Что ты, ей-богу, психуешь! Сама рассказывала, как на п
рошлой неделе к Донцовой в дом какая-то поклонница ворвалась и руками та
м махала и чего-то требовала! Дочку ее чуть не до смерти перепугала! Или ты
думаешь, что сумасшедшие только к Донцовой наведываются, а наши почитате
ли все разумные и милые?!
Маша моргнула. Родионов сунул ей свою кружку с остывшим кофе.
Ч На, попей, а я пойду соберусь. И поедем. Чем раньше приедем, тем быстрее с
Марковым поговорим. И не смотри ты на меня глазами скорбящей Богоматери!
…
Он пошел было из кухни, но остановился:
Ч Где сейчас дети?
Ч Ле… Лера в детском саду, а… Сильвестр… он в школе, но через полчаса уже…

Ч Значит, из детского сада непонятно кому ребенка не отдадут. А Сильвест
ра мы заберем.
Ч Как… заберем?
Ч Из школы заберем, Ч сказал он с неудовольствием, Ч ничего, полдня с на
ми покатается.
Маша пришла в смятение. Предложение было очень и очень разумным, конечно,
но отдавало таким неслыханным нарушением субординации, что согласитьс
я на него ей казалось сущим безумием.
Ч Дмитрий Андреевич, это… невозможно и не нужно. Я маме позвоню… вернее,
уже позвонила, и она…
Ч И она уже слегла с мокрой тряпкой на голове, Ч продолжил за нее знамен
итый писатель-детективщик язвительно. Ч Правильно я понял?
Он понял все правильно, но это не означало, что она имеет право втягивать е
го в свои проблемы! Или имеет?… Или это не она его втягивает?… И это не тольк
о ее проблемы?…
Ч Давай собирайся, Ч приказал гений, кажется, приходя в дурное располож
ение духа из-за собственного необдуманного благородства, Ч времени со
всем нет!
Он вышел в коридор и проорал уже оттуда:
Ч Вот когда мне романы писать, чтобы вовремя их сдавать?! Когда, спрашива
ется?! Пойдешь сегодня сама к Маркову и будешь ему объяснять, почему я руко
пись опять задерживаю.
Но первый раз в жизни Маше не было дела до его рукописей.
Телефонный звонок будто погрузил ее в зловонное и гадкое болото. И не про
сто зловонное и гадкое, но еще и кусачее, пиявочное, и десятки голодных пия
вок с наслаждением впились в нее и теперь сосали из души все теплое и радо
стное, оставляя там страх и панику. Мирок Маши Вепренцевой хоть и не уподо
блялся райскому саду, но все же был благополучен и мил и удобно устроен, и
все в этом мирке было на своих местах Ч Дмитрий Родионов с его насмешлив
ой уверенностью в жизни, Лера и Сильвестр, лучшие из детей, когда-либо сущ
ествовавших на свете, мама, которая никогда не обременяла Машу нравоучен
иями, обожала внуков и имела еще одно очень важное качество. Что бы ни прои
сходило в жизни дочери, она всегда была на ее стороне.
Если дочь принимала решение о том, что должна сменить работу, или обходит
ься без мужа, или купить в прихожую коврик, мать всегда говорила, что она м
олодец и что отныне Ч с новым ковриком, на следующей работе или без мужа
Ч у нее все наконец-то пойдет просто отлично.
Маша Вепренцева обожала свою мать, и ей даже представить себе было страш
но, что будет, если та узнает, что какой-то сумасшедший угрожал ее внукам!…

Ч Маш, я готов. Где мой портфель?
Аркадий Воздвиженский был крайне неорганизованным человеком. Он объяв
ил об этом Маше, как только та появилась в его жизни, очевидно, желая с ходу
запугать ее как следует, но Маша пугаться не стала и очень ловко взяла всю
организацию его жизни на себя.
Впрочем, она подозревала, что он отчасти играет в неорганизованность, ка
к хороший артист в собственную гениальную простоту или что-то в этом род
е. Полжизни нынешний знаменитый детективщик занимался бизнесом, в котор
ом трудно и невозможно быть неорганизованным Ч по миру пойдешь от неорг
анизованности-то! Но если ему нравится, Маша согласна, пусть он будет «нео
рганизованный», она вполне с этим справится!…
Ч Где портфель. Маша?
Портфель оказался в холле, на том самом месте, куда Маша ставила его кажды
й день, и в нем все тоже оказалось на месте Ч ручки, папки, записная книжка.

При виде портфеля настроение у Родионова испортилось окончательно.
Рукописи-то нет. Портфель есть, а рукописи в нем нет! Марков сейчас первым
делом о ней спросит, и Родионову придется оправдываться, как школьнику, к
оторый позабыл дневник наблюдений по природоведению и теперь гундосит,
что дневник он вел, вел… но забыл… но он же вел, правда, вел…
А директор ни одному слову не верит и требует показать записи!…
Секретарша ухудшения его настроения не заметила, она думала только о том
, что им непременно надо успеть к концу занятий в школу, чтобы неизвестный
враг не подобрался раньше их, хотя разум остужал эмоции Ч и вправду, мало
ли сумасшедших, и вообще речь шла о Киеве, а вовсе не о Москве!
Они вышли на улицу, в асфальтовое марево майского московского полудня, в
запах шашлыка от уличной кафешки на бульваре, во всегдашний автомобильн
ый рокот близкой Маросейки.
Ах, как Родионов любил Москву, хотя никому и никогда в этом не признавался
! Ругать столицу в последнее десятилетие считалось хорошим тоном, и Дмит
рий Андреевич ее снисходительно поругивал, мэра подозревал во всех смер
тных грехах и даже, было дело, поставил свою подпись под петицией, призыва
вший убрать с излучины Москвы-реки некое бронзовое страшилище, по ошибк
е принятое властями за памятник Петру Первому. Петиция ничего не изменил
а, власти по-прежнему настаивали на том, что страшилище Ч памятник и импе
ратор, а Дмитрий Андреевич получил полное моральное право утверждать, чт
о Москва нынче стала «не та».
Не та, не та!…
Но как он любил этот город Ч со всей его толчеей и бестолковостью, «пробк
ами», неработающими светофорами, чахлыми липами, кое-где еще сохранивши
мися с тех пор, как Москва была «порт пяти морей и самый зеленый город в ми
ре». Ни морей, ни зелени в ней отродясь не водилось, зато были Кривоколенны
й и Спасопесковский переулки, торжественная, даже какая-то «государстве
нная» тишина Кремля за высоченной красной стеной, и неказистые церковки
в Замоскворечье, и дом Пашкова, и Чистопрудный бульвар, и Иверская часовн
я. Он никогда не смог бы этого объяснить, но Москва словно принадлежала ли
чно ему, только ему одному, и он один точно знал, что нужно делать, чтобы она
не болела, не чахла и процветала, и ревновал ее ко всякого рода джигитам, к
оторые налетали, сверкали очами, размахивали шашками, рубили сплеча, поч
итая себя баронами Османами, деловито и на века преобразившими Париж!
1 2 3 4 5 6 7