Потом… потом он так же неожиданно охладел к ней, а она к тому времени уже н
асочиняла себе сказок о том, как хорошо они будут вместе жить, какие у них
будут дети и выходные на даче. Конечно, никаких детей и дач Игорь Леонтьев
и не думал планировать, и Лидия выползала из этой никому не нужной любви д
олго и трудно.
Понеся значительные потери, войска отступили на заранее подготовленны
е позиции.
Не было никаких подготовленных позиций.
Потери были, а подготовленных позиций не было.
Она чуть с работы тогда не ушла, но уходить было особенно некуда, а зарабат
ывать нужно, и каждый день начинался с кровавой борьбы с самой собой, и каж
дый день она напоминала себе, что нужно жить и работать, и есть, и спать, и ды
шать…
В конце концов она привыкла работать, дышать, есть и спать, не напоминая се
бе поминутно, что жизнь все-таки еще не кончилась.
Она не любила об этом вспоминать. Сам же “предмет”, как называла ее кавале
ров бабушка, ничего не замечал.
Он так же легко и блестяще работал, делая карьеру одной левой Ч так, по кр
айней мере, это выглядело со стороны, Ч менял любовниц, сюсюкал по телефо
ну с женой и дочкой и к Лидии относился с ровным покровительственным доб
родушием, однако ошибок не прощал и никаких скидок не делал.
Ч Шевелева, ты же классный журналист, что ты несешь про какие-то телефон
ные звонки, которые тебя расстраивают до невозможности? Ч спросил шеф, п
рихлебывая кофе и неприятно морщась. Ч Распустились вы все от того, что я
вас загружаю мало. Ну что ты смотришь?
Иногда, как вот сейчас, Лидию раздражали разговоры о лени и нерадивости с
отрудников. Сотрудники были как сотрудники, не более и не менее нерадивы
е, чем все остальные люди на планете Земля. Иногда, когда им задерживали ил
и не давали зарплату, они работали хуже, чем нужно, иногда, особенно в дни б
ольших потрясений, которые случались то и дело, журналистский азарт брал
свое, и тогда все работали не за страх, а за совесть. И газета у них отличная
, одна из самых профессиональных, уважаемых и читаемых.
Ч Игорь, я сейчас допишу, Ч пообещала Лидия подхалимским тоном. Не объя
снять же ему, что она не разделяет его взглядов на всеобщую лень! Ч Пропу
сти меня к компьютеру!
Ч Валяй, Ч разрешил он и подвинулся. Ч Дай только я одним глазом гляну,
что ты там насочиняла.
Она всегда ужасно волновалась, когда он читал ее тексты. Все-таки журнали
ст он был от бога, и, когда он говорил “плохо”, это означало, что написанное
на самом деле никуда не годится.
Читал он секунд сорок.
Ч Вот это ни к черту… и здесь тоже. Перепиши. Не просто поправь, а перепиши
. Все остальное нормально, не трогай, а то увязнешь совсем. Поняла?
Это был высший балл, редкая удача. “Все остальное нормально, не трогай…”

Ч Хорошо, Игореш, Ч пробормотала благодарная Лидия. Ч Я быстро управл
юсь, быстрее даже, чем за полчаса.
Ч Давай, я жду, Ч сказал он уже из-за двери. Лидия подождала, пока затихну
т в коридоре его всегда легкие и стремительные шаги, которые она узнала б
ы и через сорок лет, и повернулась к верному компьютеру.
Ч Ты меня прости, Ч сказала она ему. Ч Тебе сегодня попало…
Он был старый, умный и всепрощающий, как пес. Они с Лидией всегда понимали
друг друга.
Она погладила его по пыльному боку и вытряхнула из пачки сигарету. Уже вч
итавшись в текст, который надлежало переписать, она вдруг вспомнила про
телефонный звонок.
Нет.
Речь шла явно не о футболе.

* * *

Ч Егор Степанович, я вам больше не нужна?
Он не сразу сообразил, что кто-то о чем-то его спрашивает.
Секретарша застыла в дверях с каменной неподвижностью, как жена Лота, об
ратившаяся в соляной столб.
Ч Что? Ч спросил он, помедлив.
Так и есть. Она осмелилась нарушить суверенные границы монаршего кабине
та и сделала это не вовремя. Самое легкое наказание Ч казнь на электриче
ском стуле.
Ч Вы что-то сказали? Ч переспросил он с убийственной вежливостью. Ч Ил
и мне показалось?
Секретарша у двери совсем перепугалась. Он чувствовал, как волны ее пани
ки разливаются по кабинету и вот-вот достигнут подножия трона Ч кресла,
в котором он сидел.
Ему стало ее жалко.
Нагнал на всех страху, ничего удивительного нет в том, что теперь от него ш
арахаются сотрудники. А секретарша как раз и ни при чем. Запугивать ее сов
сем не входило в его планы.
Ч Вы домой хотите уйти? Ч спросил он почти человеческим голосом, и она с
удорожно закивала, боясь не угодить даже словом.
Он усмехнулся.
Ч Идите, Ч сказал он, опуская глаза на разложенные бумаги. Ч Только ост
авьте где-нибудь на видном месте мое завтрашнее расписание.
Даже не глядя на нее, он понял, что паника ее отпустила.
Она была отличной секретаршей Ч умненькой, вежливой, хорошо вымуштрова
нной в той секретарской школе, где ее обучали ремеслу, но держать удар не у
мела совершенно.
Егор еще не решил окончательно, что будет с ней делать Ч воспитывать или
увольнять. Впрочем, можно не увольнять, а подарить кому-нибудь из замов…

Ч Расписание, Егор Степанович, Ч тоненьким голосом сказала она от двер
и в кабинет и почему-то пристроила папку на край стола для совещаний.
Ч На мой стол положите, Ч приказал он, начиная раздражаться. Ч Спасибо.

Тихо, как мышка, она прошмыгнула по иранскому ковру, устилавшему кабинет,
к его столу и беззвучно опустила папку, придавив вчерашние факсы, которы
е он еще не видел, а должен был бы посмотреть с утра.
Шеф продолжал пялиться в бумаги, а на нее даже не глянул.
Ч До свидания! Ч освобождение произнесла она от двери.
Он кивнул.
В приемной что-то зашелестело, открылась и закрылась дверь шкафа, тонень
ко запахло какими-то сладкими детскими духами Ч он ненавидел такие дух
и, Ч глухо протопали по ковру каблучки, вежливо скрипнула тяжелая дубов
ая дверь.
Ушла, слава богу!
Невозможно работать, когда собственная секретарша так раздражает.
Он кинул на бумаги драгоценный любимый “Паркер”, потянулся всем телом та
к, что даже потемнело в глазах и что-то зазвенело внутри головы, вытащил с
ебя из кресла и снял пиджак. Подумал, развязал галстук и закатал рукава ру
бахи.
Теперь можно работать дальше.
Ему хотелось есть, но тащиться в буфет было лень, а рыться в холодильнике н
е было времени.
Подумав, он набрал номер. Ответили сразу же.
Ч Принесите мне чаю, пожалуйста. Ч Егор откинулся в кресле и с трудом по
давил зевок. Ч Если можно, с лимоном. И бутербродов каких-нибудь.
Ч Вы сегодня не обедали, Егор Степанович? Ч душевно поинтересовались в
трубке.
Ч Нет, Ч буркнул он.
Когда ему обедать, если на краю стола до сих пор лежат вчерашние факсы, кот
орых он в глаза не видел и не знает, что в них такое!
В ожидании чая с лимоном он просмотрел еще десятка два бумажек, сортируя
их по срочности и важности. Ничего особенного, обычная текучка, но из-за э
той текучки он никак не мог выкроить время, чтобы как следует позанимать
ся предстоящим делом, которое уже назначено к слушанию.
Конечно, он выиграет и это дело Ч мало ли он их выиграл! Ч но подготовить
ся все же не мешало бы.
Ч Ваш заказ, Егор Степанович. Ч Пожилая дама в сказочном белом передник
е и с крошечной кружевной наколкой на волосах внесла в кабинет поднос, де
ржа его полными уютными руками бережно, как шкатулку с драгоценностями.
Ч Разрешите, я накрою?
Ч Конечно, Катерина Иванна, Ч сказал он, сразу приходя в хорошее настро
ение. Ч Накрывайте.
То ли потому, что Катерина Ивановна его кормила, когда он уставал и хотел е
сть до беспамятства, то ли потому, что она всегда была похожа на бабушку из
старых иллюстраций к сказкам Андерсена, Егор радовался, если ужин ему по
давала именно она. Бутерброды казались вкуснее и чай крепче.
Катерина Ивановна ловко раскинула на краю стола хрустящую крахмалом ль
няную салфетку Ч и ни одна бумажка у нее не шелохнулась и не покинула сво
его места, словно волшебный остров вынырнул неожиданно из глубин бумажн
ого моря! Ч поставила тонкую фарфоровую чашку с блюдцем, и серебряный ча
йничек с чаем, и еще блюдечко с прозрачными ломтиками исходящего соком л
имона, при одном взгляде на которые у Егора стало кисло во рту, и блюдо с бу
тербродами, и еще одну крахмальную салфетку Ч для рук.
Откинувшись в кресле, Егор улыбался блаженной улыбкой, глядя на все эти в
кусные приготовления.
Ч Налить, Егор Степанович? Ч Катерина Ивановна критическим взглядом о
глядела свою работу и чуть-чуть поправила завернувшийся уголок салфетк
и. Все остальное было идеально.
Ч Налить! Ч согласился Егор весело. Ч Спасибо.
Ч Вы сегодня опять допоздна? Ч спросила она. Чай из серебряного чайничк
а лился в блестящее фарфоровое сердце чашки и закручивался там в крошечн
ый водоворот. От чашки поднимался ароматный пар.
Черт, наверное, все-таки нужно обедать. Он с таким вожделением смотрит на
эту чашку, как будто это не чай, а бог весть какие разносолы.
Ч Вы меня о чем-то спросили, Катерина Иванна? Ч Ему показалось, что он чт
о-то пропустил, пока глотал слюни и умильно смотрел на чайник.
Сказочная бабушка аккуратно вернула чайничек на подставку и повторила:

Ч Вы сегодня опять допоздна?
Вряд ли кому-нибудь из обслуживающего персонала пришла бы в голову мысл
ь задавать шефу подобные вопросы, но Катерина Ивановна была не просто об
служивающий персонал. Она была для него “своя”, за что-то он ее любил, она п
рекрасно об этом знала и умела этим пользоваться.
Ч Мы с вами, как всегда, на дежурстве, Ч пошутил он.
Есть хотелось с каждой минутой все сильнее, но при ней он почему-то стесня
лся откусить от бутерброда. Может, боялся нарушить гармонию ее идеальной
сервировки?
Ч Приятного аппетита, Ч быстро пожелала догадливая Катерина Ивановна
и бесшумно ретировалась.
Егор подождал, пока стихнут в приемной ее осторожно-тяжелые шаги, и тольк
о тогда, как голодный мальчишка-беспризорник из старого фильма про рево
люцию, вцепился зубами в бутерброд и даже заурчал тихонько Ч так ему пок
азалось вкусно.
Он не будет есть и читать. Черт с ними, с бумагами, он вполне может позволит
ь себе пять минут не заниматься делами. Он осторожно глотнул огненного ч
ая Ч в животе сразу стало тепло, как будто хлебнул водки.
Стар стал, решил про себя Егор. Стар и слаб. Чай вместо водки пьешь Ч и счас
тлив.
Зазвонил телефон. Не выпуская чашку из рук, Егор оглянулся на аппарат.
Странно. Звонили на его личный номер, минуя не только ресепшэн компании, н
о и приемную. Личный номер был только у “своих”, а они не могли знать, что он
вернулся в Москву. Он должен был прилететь лишь завтра под вечер.
Ч Алло, Ч сказал Егор недовольно.
Ему не хотелось ставить родственников в известность, что он уже в Москве.
У него совсем не было времени заниматься семейными делами. Он и прилетел
до срока специально, чтобы хоть один день поработать спокойно.
Ч Алло! Ч повторил Егор потому, что в трубке молчали. Ч Алло, дед, это ты?

Ч Завтра начнется большая игра, Ч доверительно сообщила трубка.
Ч Что? Ч переспросил Егор. Ч Вы ошиблись, наверное…
Но в телефонных глубинах уже пиликал отбой.
Ч Черт знает что, Ч пробормотал Егор и кинул трубку на аппарат.
Это и вправду было черт знает что, потому что номера его личных телефонов
Ч мобильного, домашнего, рабочего Ч по идее, должны были быть защищены о
т идиотов, развлекающихся глупыми звонками кому ни попадя. Значит, все-та
ки добрались и до его линии. Козлы…
Егор дожевал бутерброд, вытер руки льняной салфеткой и набрал номер.
Ч Алло, дед, Ч сказал он и улыбнулся. Ч Это я. Как ты там? Жив?
Ч Жив, Ч бодро проговорил дед в трубку. Ч Жив и здоров. А ты откуда звони
шь?
Ч Из Москвы, Ч признался Егор со вздохом. Ч Хотел, понимаешь, в подполье
на денек уйти, но не получается.
Ч Мы тебе надоели? Ч спросил дед с сочувствием. Ч Но ты не переживай, я т
ебя не выдам. Уходи в свое подполье и ни о чем не волнуйся.
Егор засмеялся.
Своего деда он обожал.
Деду было восемьдесят шесть. Два часа в день он посвящал физкультуре, а в о
стальное время читал по-английски Шекспира, решал математические голов
оломки Ч “чтобы мозги не захрясли!” Ч и вел их общее с Егором хозяйство.

Егор жил с дедом последние тридцать лет. Дед забрал его у матери, когда Его
ру едва-едва исполнилось десять. Всю жизнь дед был такой несгибаемый и бо
дрый, что казалось, он будет жить вечно. По крайней мере, в жизни Егора Шуби
на дед был единственной постоянной величиной. Егор и делами семьи занима
лся только потому, что они волновали деда, а внук никак не мог этого допуст
ить. Если бы не дед, Егор давно перестал бы носиться с родственниками и пре
доставил им разбираться с жизнью, как они знают, но многочисленные пробл
емы большого и разобщенного семейства имели значение для деда, и Егору п
риходилось, скрипя зубами, бесконечно всем помогать…
Ч Дед, меня никто не искал из нашей… психушки? Ч Егор повернулся спиной
к телефону, сполз в кресле пониже и положил ноги на хлипкий компьютерный
столик. Ч Никому я срочно не был нужен?
Ч Ты всегда всем нужен срочно, Ч пробормотал дед. Ч Подожди, дай я вспом
ню… Нет, вроде никто особенно не приставал. Твоя мать звонила дня три наза
д, но я, по-моему…
Ч Да, Ч сказал Егор тихо, Ч ты мне передал, что она звонила. А еще кто-ниб
удь? Племянники? Племянницы? Кузены и кузины? Зятья, снохи, шурины и что-ниб
удь в этом духе?
Ч Не что-нибудь, а кто-нибудь, Ч поправил его дед. Ч Нет, ничего особенно
го… А почему ты спрашиваешь?
Дед был любопытен, как мартовский воробей.
Ч Да мне показалось…
Ч Что? Ч спросил дед.
Ч Ничего особенного, Ч уверил Егор.
Дед был не только любопытен, но еще имел привычку беспокоиться за него, ка
к будто Егору было не сорок лет, а четырнадцать.
Ч Просто кто-то позвонил и сказал что-то невразумительное. Вот я и думаю:
1 2 3 4 5 6 7