- Выборы через два месяца. Это, значит, когда? Ну да, получается в конце декаб
ря.
- Под самый Новый год, елки-палки!
- Так еще заксобрание должно утверждать...
- Хруст все утвердит, что надо. Ему тянуть интереса нет, он же сам баллотиро
ваться хочет.
- Ну и правильно. Самый верный кандидат.
- Надо, чтобы олигархи поддержали, а они пока что-то его не очень...
- Павел Иванович, а правда, что Адмиралов продал контрольный пакет “БелУг
оль”?
- Говорят, что продал, а там... не знаю.
- А в “Коммерсанте” вчера статья была...
- Ваш “Коммерсант”, пожалуй, набрешет!..
- А эти небось знают!
- Коку же и знать, как не им.
- Кого еще президент поддержит...
- Хруста он поддерживает.
- Да про эту поддержку сам Хруст и толкует, а как на самом деле, никто не знае
т.
- Кто же “БелУголь” перекупил?.. Появится тут у нас... новая фигура да и выско
чит в губернаторы!
- Никто никуда не выскочит, у нас край, а не цирк!
Инна отступила в снег, пропуская всю замерзшую и очень озабоченную компа
нию.
- Инна Васильевна! Ты давно из Москвы?..
- Два дня. Как узнала, так сразу и прилетела.
- А... откуда узнала?
Это был очень важный вопрос, самый важный - кто кому звонил, кто кого вызыв
ал, кто от кого узнал.
Король умер, да здравствует король, все правильно.
Все претенденты, едва узнав, что престол освободился, кинулись собирать
и группировать вокруг себя “своих”. Тех, кто подставит спины и плечи, чтоб
ы хозяин вскарабкался по ним на высокое и теплое место, и утвердился на не
м, и окопался, и настроил укреплений и дотов, а потом, бог даст, распределил
бы вожделенные “доходные места” - в соответствии с высотой и шириной под
ставленной спины или, напротив, вне зависимости от размеров спины, зато в
соответствии с умением ее владельца убедить царя в несомненности своих
заслуг.
Инне звонил Якушев - и.о. царя, самая сильная на сегодняшний похоронный ден
ь шахматная фигура. Инна таким образом оказывалась “в команде” первого п
ретендента на трон и приобретала некий особый статус. Статус пока не был,
так сказать, закреплен за ней официально, потому что с Якушевым по приезд
е она так и не виделась - тот был слишком озабочен смертью губернатора и си
туацией вокруг нее.
О смерти Мухина говорили шепотом и тревожно оглядываясь по сторонам - ст
ранная смерть, непонятная, волнующая.
Губернатор был найден мертвым в своем кабинете - с черной дыркой в виске и
пистолетом, валявшимся под правой рукой, на красном “кремлевском” ковре
. Якушев, позвонивший Инне в Москву, сказал: “Убит”. Прессе “скормили” несч
астный случай. Если бы пресса была московской, а не белоярской, так просто
от нее отвязаться ни за что не удалось бы. Местная проглотила “несчастны
й случай и неосторожное обращение с оружием”, и было очевидно, что прогло
тила просто так, от неожиданности. Московская пресса в игру еще не вступи
ла, и Инна знала совершенно точно, что грянет грандиозный скандал, когда в
ступит.
К тому времени, когда Инна оказалась в Белоярске, версия, та самая, которая
для “внутреннего пользования”, а не для прессы, поменялась - самоубийств
о, вне всяких сомнений. И поза, и пистолет, и время классическое - зыбкая гра
нь между ночью и утром, когда демоны выбираются из своей преисподней и, зл
обно скалясь, начинают грызть и терзать слабый человеческий мозг, подкид
ывать гадкие мысли и сооружать чудовищные образы, спасение от которых - т
олько смерть. Уйти, не жить, не смотреть, кануть в небытие и беспамятство.
Слаб человек, слаб. О чем ты думал, Анатолий Васильевич, когда приставлял к
голове холодное, гладкое, страшное дуло? Кто тебя под руку толкал? Что ж ты
так... не устоял? Как ты мог?..
Инна скорбно кивала, соглашалась, теребила в кармане зажигалку - и не вери
ла в версию самоубийства.
Она мало знала Мухина, но и того, что знала, было достаточно, чтобы не верит
ь.
Он был “медведь, бурбон, монстр” - такой же кадровый работник, как Симоненк
о, закаленный “партийным аппаратом” и отобранный той системо
й для руководства той страной. Он был твердо убежден, что все, ч
то делает, - только во благо, даже когда во вред, все равно “во благо”.
Он не лез в крупный бизнес, не пытался прижать криминал, не удалял от власт
и олигархов и не ссорился с федеральной властью. Он был вполне удовлетво
рен положением, которое занимал, и даже верил в то, что он на самом деле губ
ернатор - кортеж состоял по меньшей мере из четырех машин, мигалки заполо
шно мигали, гаишники вытягивались вслед по стойке “смирно”, личный самол
ет с красным бархатным салоном исправно возил его в Москву и обратно, кол
хозники и колхозницы встречали с рушниками и караваями. В Кремле его тож
е принимали с почетом, без рушников и караваев, правда, но вполне уважител
ьно, и он, давая интервью, говорил, намеренно и значительно окая, соблюдая
максимальную “близость к народу”: “Когда губернаторская власть сильна,
когда она уважаема, тогда и порядок будет!”
За ним не было никакого бурного криминального прошлого, он не являлся ст
авленником “промышленных группировок”, единственной серьезной его бед
ой был сын, не удавшийся во всех отношениях.
- Ты на машине, Инна Васильевна, или подвезти тебя?
- На машине, спасибо.
Бессменный Осип, наверное, уже все газеты прочитал, все кроссворды отгад
ал, всю музыку послушал, все прутья в кладбищенской ограде сосчитал.
...Что покойный Мухин делал ночью в кабинете?! Он никогда не работал по ноча
м! Он всегда говорил, что “после девяти он не губернатор, а нормальный мужи
к”, и бравировал, и гордился этим! Модные штуки - работать, мол, работать и ра
ботать - нисколько его не занимали. Он был слишком уверен в себе, чтобы тра
тить на работу времени больше “положенного”.
...Откуда у него пистолет? Нет, конечно, он вполне мог купить его, или получит
ь в подарок, или найти на улице, но все это невероятно, невероятно!.. Он не ис
пытывал ни тяги, ни интереса к оружию - в силу возраста и положения, которо
е занимал довольно давно. Мальчики от политики, только что выскочившие н
иоткуда и гордившиеся своей “причастностью” - пистолетами, джипами, мига
лками, охранниками, тысячедолларовыми костюмами, - изгонялись из его окр
ужения немедленно. То есть, разумеется, оставались на своих постах, но бол
ьше доступа к губернатору не имели - чтобы не раздражать батюшку.
...Почему он застрелился? Ничего такого не происходило - президент не вызыв
ал его на ковер, счетная палата не проводила расследований. Правда, крими
нал воевал с криминалом, но так было всегда. Выборов и тех не предвиделось
в ближайшее время, только через два с половиной года, и рано еще думать с х
олодеющим сердцем - как там дальше?!
Что могло случиться, что заставило “медведя, бурбона и монстра” в ночном
кабинете приставить к виску холодное дуло?! Почему именно сейчас?! Или узн
ал то-то такое, о чем во врачебном диагнозе говорится - несовместимо с жизн
ью?
Что? От кого? Когда?
И - самое главное - ни вопросы, ни ответы не могли иметь к Инне отношения. Не
только непосредственного, но и вообще никакого!.. Зачем так настойчиво пр
ятала лицо Любовь Ивановна, зачем звала ее к десяти на городскую квартир
у?
Осип Савельич, завидев ее, выскочил из машины и распахнул дверь в теплое и
душистое нутро - она не любила в салоне сигаретной вони, и водитель смолил
свои “самокрутки” только на улице. Стуча зубами, Инна пробралась на пере
днее сиденье и повернула к себе вожделенную решетку отопителя. Оттуда ро
вно и сильно дуло теплом, и она замерла, закрыв глаза.
- Где это видано, чтоб на кладбище по три часа!.. Ишь, развлечение какое выдум
али - как будто не в последний путь, а в армию провожают!
- Ладно тебе, Осип Савельич.
- Да ничего не ладно. Смотри, синяя вся! Может, выпьешь вот тут у меня... один гл
оток. Для здоровья.
Инна открыла глаза и покосилась на своего “кулака и белобандита”. Он выу
дил из кармана плоскую металлическую флягу и тыкал ею Инне в бок - пережив
ал за ее здоровье. Угрюмая физиономия выражала заботу пополам с досадой.

Старый друг. Боевой товарищ. Член семьи.
- Давай, Осип Савельич.
Осип проворно отвинтил крышечку, сунул фляжку Инне под нос, а сам опять за
шуровал в кармане, отодвинувшись к самой двери.
Она глотнула теплой водки - изрядно. Не поперхнулась, но задышала ртом.
- На, закуси, закуси скорее!
В пергаментной бумажке лежали три толстых куска сальной от тепла колбас
ы и залоснившийся кусок сыра. Инна отщипнула сыр.
И водка, и колбаса с сыром были взяты на кладбище специально для нее, и она
умела оценить это. Осип никогда не пил - ни за рулем, ни без руля. В молодости
набаловался, хватит, - так это называлось.
Она тоже о нем заботилась. В ресторанах всегда заказывалась и упаковывал
ась отдельная порция, отправлялся официант - специально для него. Она ник
огда не держала его “просто так”, лишь бы стоял, не вызывала без нужды, не х
амила ему и не помыкала им.
Вдвоем они были отличной командой, хоть Осип терпеть не мог ее мужа и нико
гда и никуда его не возил.
- Найми ему такси, Инна Васильевна, - как-то сказал он в сердцах, - а у меня маши
на того... сломалась.
Инна не стала уточнять, что случилось с машиной, которая только утром исп
равно отвезла ее в Совет Федерации, и Виктор поехал на такси.
Впрочем, когда через два часа ей опять понадобилось “выезжать”, Осип бод
ро доложил, что готов.
- А машина? - спросила она, для того чтобы прояснить все до конца. Она терпеть
не могла двусмысленных положений. - Машина-то сломалась.
- Починилась, - буркнул помрачневший Осип, - как сломалась, так и починилась.


* * *

И все стало ясно, и с тех пор Виктор только на такси и ездил - пока не купил с
ебе свою, отдельную машину, к которой Осип даже не притронулся ни разу, все
уклонялся под разными предлогами.
Инна правила игры приняла - хоть иногда водительская причастность к ее л
ичной, частной и всякой такой жизни утомляла и раздражала.
За тонированным автомобильным стеклом, неслышно разговаривая и пряча в
шарфы покрасневшие носы, прошли какие-то люди, совсем незнакомые. А потом
знакомые, а следом опять незнакомые. Мигалка на гаишной машине крутилась
как будто из последних сил, изнемогала от обилия начальства.
Инне и ее машине места в “траурном кортеже” не полагалось, не по статусу е
й было, а проситься в чью-то чужую машину, “по статусу”, она не стала.
Король умер, а который из королей будет здравствовать впредь, пока непон
ятно. Можно ведь и не угадать, ошибиться, а ей никак нельзя ошибаться.
Она хотела остаться на работе, нет, она должна остаться на работе! Она долж
на сделать сумасшедшую карьеру - еще более сумасшедшую, чем та, которая уж
е сделана, - и прямо сейчас, и чтобы ее муж узнал об этом и понял, как много он
потерял, променяв ее, Инну, на “новую счастливую семейную жизнь”! И чтобы о
н кусал себе локти, бился головой об стену, выл на луну, и чтобы она стала го
рдой победительницей, а он - униженным и раздавленным ее карьерным велич
ием, и пусть даже это абсолютно житомирский вариант “страшной мести”! Ей
нужен именно такой - киношный, надуманный, со слезами, пафосом, со всеми кл
ассическими атрибутами раскаяния, - иначе она не справится.
Для всего этого она должна остаться на работе, сыграть безошибочно и точ
но. Это возможно - Якушев позвонил именно ей. В Москву позвонил, вызвал в Бе
лоярск, хоть до сих пор и не принял, и она не может и не должна вести свою соб
ственную игру, пока не узнает, какие планы у первого зама - в отношении ее.

- Сергей Петрович, мухинский водитель, сказал, что, мол, теперь Хруста вози
ть станет. А это первый признак, что того на губернаторское кресло прочат
, - негромко сообщил Осип Савельич. - Слышь, Инна Васильевна?
Водители и охрана всегда знают все. Водители и охрана в курсе назначений
и отставок задолго до того, как они случаются. Водители и охрана - источник
самой полной и оперативной информации; жаль, Гарик Брюстер и его коллеги
ничего об этом не знают.
- Правда Хруст придет?
- Да подожди ты, Осип Савельич! Придет, не придет - сначала пусть выборы назн
ачат, а там посмотрим.
- Оно конечно. Посмотрим. Только это верный признак, Инна Васильна. Ты... учит
ывай.
- Учту.
- Едем куда? В “Сосны”?
“Соснами” назывался загородный поселок, где были дачи у всей “правящей э
литы”, и у покойного Мухина тоже. Там должен собраться “узкий круг” - “широ
кий” поминал губернатора в главном городском концертном зале, который с
ам Мухин и отстроил и страшно им гордился.
“Про нашу залу, - гремел он в отчетном докладе, - и на Москве заговорят!”
Вот такой он был, губернатор Мухин Анатолий Васильевич.
И несколько дней назад он застрелился ночью в своем кабинете.
Почему? Почему?!
- Да, Осип Савельич, в “Сосны”. А к десяти часам... обратно в город.
Водитель ничего не спросил - куда, зачем. Обратно так обратно, в город так в
город, он свое место знает, дело справляет отлично, а ежели когда и вмешива
ется, то только вот как сейчас - водочки дать хлебнуть с мороза, колбаски п
рипасти, упредить, рассказать, что знает и что слышал, а этот самый Хулио И
глесиас никогда ему не нравился! Разве у такой бабы, как его Инна Васильев
на, может быть мужик - слизняк?! Тьфу, гадость какая, вспомнить противно, опо
ганился весь - от одних только мыслей!
Машина осторожно тронулась с места, протиснулась мимо гаишной мигалки и
кучки замерзших милиционеров, мимо ряда черных и длинных официальных ав
томобилей, стоявших с работающими моторами, прокатила по расчищенной и у
катанной кладбищенской аллее к воротам. Инна смотрела в окно, как в сером
небе неслышно кричат галки и все кружатся и кружатся над голыми, дрожащи
ми от енисейского ветра кронами. В голове как будто что-то звенело - то ли о
т водки, то ли от ветра, - и щеки сильно загорелись, и пальцы.
1 2 3 4 5 6