ДЕТЕКТИВ VadikV




Татьяна УСТИНОВА: ПЕРВОЕ ПРАВИЛО КОРОЛЕВЫ
110






OCR Альдебаран
Татьяна УСТИНОВА
ПЕРВОЕ ПРАВИЛО КОРОЛЕВЫ

Анонс

Инна Селиверстова, руководитель информационного управления Белоярско
го края - “царица Савская, Клеопатра, стерва и зараза”, как называли ее нед
руги и противники, - впервые растерялась. Убит губернатор края Мухин. Пото
м кто-то застрелил и его вдову, причем Инна находилась в это время в другой
комнате. Как во сне она схватила со стола какие-то газеты с надписью “Сели
верстовой” и скрылась из страшного дома. Утром объявили, что Мухина умер
ла от инфаркта... Началась борьба за губернаторский трон. И тут появился ос
новной претендент - олигарх Александр Ястребов. Инна с ужасом узнала в не
м своего случайного любовника, который “утешил” ее после развода с мужем
.
Слишком много всего навалилось на Инну - она не может разгадать загадку у
бийства Мухина и его жены, продолжается ее странная “связь” с Ястребовым
, и она чувствует, что втянута в какую-то страшную игру и ей надо переиграт
ь противника, прежде чем он ее уничтожит...

Посвящается Людмиле Селивановой.
Такие женщины, подобно комете Галлея,
появляются раз в столетие.

Неприятель отражен на всех пунктах.
Из донесения М.И. Кутузова
Александру I

- Я ответила на ваш вопрос?
Очочки ведущего как-то неожиданно высунулись вперед и блеснули с изящны
м ехидством.
- О да, - пылко ответил он и, моментально изменив тон с пылкого на интимный, п
родолжил: - А вот еще говорят... думаю, что многие наши зрители не раз слышали
... говорят, что вы каждый день меняете шубы. Это правда?
Инна улыбалась.
- О да, - воскликнула она с бумеранговой пылкостью, - конечно, правда, Гарик!
После чего перегнулась через голубой сверкающий стол и добавила почти ш
епотом - впрочем, шепот этот отлично был слышен как в наушниках у всей съем
очной команды, так и с той стороны экрана, где находилась, как это принято
называть, “зрительская аудитория”.
- Гарик, - прошептала она, - хочу вам признаться. Я каждый день меняю шубы, бри
ллианты и мужчин! Только никому не рассказывайте!
Такого ведущий никак не ожидал, да еще под самый занавес. Глаза за стеклам
и интеллигентных очочков стали растерянными. Вообще Инне было его жалко
- взялся, бедолага, интервьюировать знаменитостей, а они вон какие штуки о
ткалывают, черт бы их побрал!.. Попробуй уследи за ними, когда в сценарии у т
ебя одно, а в эфире выходит совсем другое!
Инна молчала. Гарик решил, что нужно засмеяться, - и засмеялся неуверенно.
Она его не поддержала.
- И вы, - заговорил он, - так легко в этом признаетесь?..
- В чем, Гарик? - неторопливо спросила она, и он понял, что на этот раз точно уг
одил в ловушку.
Ему теперь придется повторить про “шубы, бриллианты и мужчин”, а делать э
того никак не следовало, наоборот, нужно бы “проехать”, “проскочить” опа
сное место и больше к нему не возвращаться, а он вернулся - сам! - и попал пря
мо в пасть к беловолосой мегере!
- Э-э, - тоскливо промямлил Гарик и с неуклюжестью слона перешел прямо к сле
дующему вопросу: - Инна, у вас хорошие отношения с губернатором Белоярска?

- Гарик, а у вас хорошие отношения с министром печати?
Нет, все-таки она решила его добить, эта стерва!..
- С министром печати? - переспросил он жалобно. - А почему, собственно... Да нет
, у меня с ним никаких отношений нет - ни плохих, ни хороших!
- У меня тоже нет ни плохих, ни хороших отношений с губернатором Белоярска.

- Позвольте, но вы ведь работаете... в администрации Белоярского края, а кра
ем руководит губернатор...
- Но вы ведь тоже работаете на телевидении, а телевидением руководит мини
стр.
- Не напрямую, не напрямую! - Не хватало ему еще, чтобы она затеяла разговор о
свободе слова, когда до конца эфира осталось тридцать секунд!
- Губернатор Белоярска тоже не руководит мной... напрямую, Гарик!
Все это было двусмысленно, странно, с подвохами, да еще такими, с которыми
он не умел справиться!
Наушник напомнил ему, что пора бы попрощаться, и он с радостью и облегчени
ем проговорил, глядя в черную дыру камеры:
- Сегодня у нас в гостях была Инна Васильевна Селиверстова, руководитель
информационного управления администрации Белоярского края. Я прощаюсь
с вами до завтра и надеюсь, что мы встретимся вновь в программе “Единстве
нный герой”. С вами был Гарик Брюстер.
После чего некоторое время они посидели неподвижно, как сфинксы, улыбаяс
ь стеклянными улыбками - друг другу.
В мониторе завертелась реклама, и голос ниоткуда сказал на всю студию до
вольно кисло:
- Отлично. Всем большое спасибо.
Даже без этого кислого голоса было ясно, что эфир неудачный.
Ведущий выдернул из уха микрофон. Инна расслабилась - закинула одну ногу
на другую. Ноги были безупречные. Она никуда не спешила.
- Спасибо вам, Инна Васильевна, - поблагодарил ее Гарик досадливо. Шнур зас
трял под пиджаком и никак не вытаскивался.
- Не за что, Гарик, - откликнулась она. Улыбка была ледяной и сладкой. Гарик п
оежился, словно это ледяное и сладкое вылилось ему за шиворот.
Подскочили бойкие молодые люди и проворно отцепили от микрофонов Инну и
запутавшегося Гарика.
- Э-э, - протянул Гарик, который уже видеть ее не мог, - вас проводит... вот... Сере
жа.
- Спасибо.
За камерами в сумерках студии возникла продюсерша - средних лет, в брюках
и мятом пиджаке.
- Инночка, все получилось отлично! - Много лет никто не называл ее Инночкой,
да еще на людях, но на телевидении свои законы. - Немножко в конце... смазано,
но это не страшно! Наш Гарик просто чуть-чуть растерялся. Еще раз спасибо,
что пришли.
Гарик не “чуть-чуть растерялся”, а чуть в обморок не упал, поправила ее про
себя Инна. Впрочем, как известно, “чуть-чуть” не считается.
- Мы пришлем вам кассету с записью эфира. Вам нужна запись?
- Хотелось бы.
Она должна посмотреть, где и какие сделала ошибки, да и вообще - как сидела,
как смотрела, как отвечала, как выглядела, как была причесана. Она всегда а
нализировала свои эфиры тщательно, придирчиво и отвлеченно, как будто та
м, в телевизоре, была вовсе не она, а какой-то другой человек, и этот холодны
й и пристрастный взгляд всегда позволял ей найти собственные оплошност
и, учесть и в следующий раз избежать их.
Она изо всех сил старалась не походить на заполошных “государственных”
теток, дающих интервью “из нашей студии “Россия”, в прическах с начесом, п
утающихся в словах и не умеющих улыбаться. Она старалась - и ей это удавало
сь.
Уверенно держась на высоченных тоненьких каблучках, она подошла к краю п
одиума, на котором помещалась декорация, и, не глядя, протянула руку.
Тотчас же протянулась мужская рука, которая вежливо помогла ей сойти на
студийный пол.
- Спасибо, - сдержанно поблагодарила она.
- Царица Савская, - на ухо свистнул один оператор другому, - королева Марго. Г
оворят, зараза и стерва - не приведи господи!
- Зато ноги - блеск, - отреагировал коллега, известный ходок по дамской част
и. - Такие бы ноги, да какой-нибудь кысочке, а они аллигатору достались!..
Они проводили ее взглядами - прямая спина, короткие белые волосы, сужавши
еся на длинной шее, маленькое ухо с бриллиантовой гроздью, тонкий запах с
ложных духов.
Э-эх!..
Шубы, бриллианты и мужчины, да еще каждый день!... Вот это баба!..
Выйдя из студии, она первым делом включила телефон. Знала, что за час, кото
рый была вне зоны приема, ее наверняка разыскивали десять раз, а может, два
дцать, а может, сорок, но проверить автоответчик не успела - телефон зазвон
ил.
- Инна, я вас провожу, - из-за спины начала было продюсерша, но та ответила бы
строй улыбкой и повернулась спиной, что означало - подожди, не мешай.
Звонил муж, два месяца назад превратившийся в бывшего. То есть развели их
вчера, а два месяца назад он решительно объявил ей, что “все кончено”.
До этого он тоже говорил “кончено”, но не уходил, а два месяца назад ушел.
- Привет, - сказал он озабоченно, - ты где? В Москве?
- В Москве.
- Ах да! - спохватился он. - Только что по телевизору видел!
- Ну и как тебе программа?
- Я не стал смотреть, - с готовностью признался он, и она моментально поняла,
что телевизор был упомянут специально ради того, чтобы сказать ей, что он
“не стал смотреть” - переключил на футбол.
- Ну и как тебе футбол?
- А? - переспросил бывший муж, немного растерявшись. - А, ничего. Все в порядке.
Слушай, Иннуль, а где мой костюм? Ну, знаешь, с жилеткой? Что-то я его не могу н
айти, а Анька, зараза, смылась.
“Зараза Анька” - домработница - смылась неспроста.
“Я его если увижу, Инна Васильевна, - чуть не плача сказала она, перед тем ка
к Инна уехала в “Останкино”, - я ему в рожу вцеплюсь! Вам же хуже будет. Отпус
тите меня, а?!”
Инна ее отпустила, и бывший муж собирал теперь свою часть “совместно наж
итого имущества” в полном одиночестве.
Нелегко ему, бедняге, подумала Инна.
Всю жизнь за ним ухаживали - сначала мать с бабкой, потом первая жена, пото
м она, Инна, а теперь вот “новая счастливая семейная жизнь” подключилась.
Но так как “новая счастливая” не могла ухаживать за ним в Инниной кварти
ре, пришлось ему самому трудиться, и, как видно, от непосильного труда он у
же изнемог. Собирать вещи, когда ни разу за всю жизнь не поинтересовался, г
де они лежат, - вот, черт побери, задача!..
Зато Инна все хорошо знала - про костюмы, май-юг, шорты, двухтомничек Манде
льштама, бритвенный прибор, коробку с компакт-дисками - джаз, разумеется! -
про два десятка шелковых галстуков и пяток сложных концептуальных филь
мов Вуди Аллена и Питера Гринуэя.
Больше от мужа ничего не осталось.
“Давайте я все соберу и у двери поставлю, - с ненавистью предложила Аня. - Он
тут нам все перебуровит, если сам собираться станет!”
Но Инна не желала облегчать его и без того веселую жизнь.
“Перебуровит - разберем”, - мрачно ответила она домработнице и уехала на с
ъемки.
- Иннуль, где костюм?
- В гардеробе с правой стороны. За твоей зимней курткой, - автоматически от
ветила она. Продюсерша за спиной разговаривала с кем-то из группы, голос б
ыл недовольный.
- Куртку я уже упаковал, - радостно сообщил муж, - а костюм что-то... Подожди, я с
ейчас посмотрю.
И она стала ждать. Он сказал: “Подожди, я посмотрю”, - и она послушалась. Как
всегда. Не положила трубку, не отключила телефон, не послала его к чертово
й матери.
Ему нравилось, что она так от него зависит. Так слушается. Так переживает.

В последнее время ему еще очень нравилось собственное положение - умница
, красавица, начальница, интеллектуалка Инна умоляла его не уходить, “под
умать”, “попробовать еще раз”, обещала, что “все теперь будет по-другому”,
плакала, не спала, курила, даже подурнела, вот как убивалась!..
А он вовсю и от души играл - разочарованного мужа, задавленного непониман
ием и неприятием “родной жены”, которой давно опостылел холодный семейн
ый очаг, которая “пустилась во все тяжкие”, “растоптала”, унизила, оскорб
ила, собственноручно убила “большое светлое чувство” - и получила по зас
лугам! Он ушел “к другой”, которая понимает, разделяет, у которой правильн
ая “система ценностей”, и вместе с этой “другой” и ее подходящей системо
й он вволю наслушается джаза и этнической музыки и с утра до ночи сможет д
екламировать из Мандельштама - “другая” поймет!
Кларк Гейбл, черт возьми!..
Самое главное, что он и чувствовал себя почти Кларком Гейблом - свободным,
чувственным, раскрепощенным, обожаемым женщинами, которые борются за не
го, и жена - блестящая, умная, высокопоставленная! - проиграла?.. Он выбрал “н
овую счастливую семейную жизнь”, а старую затоптал в пыль, да еще плюнул в
самую середину.
- Нашел, - весело сказал он в трубке. Был уверен, что она все еще ждет, и не ошиб
ся. - Он же в мешке, а я так искал.
- Все, Виктор? - холодно спросила она. - Я еще в “Останкино”, у меня... дела.
- Ты когда приедешь?
- Не знаю. Не скоро.
- Приезжай, - позвал он. - Давай хоть простимся, как люди!
- Виктор, мы пытались, как люди, и у нас ничего не вышло.
- Это у тебя ничего не вышло. - Он ехидно засмеялся. - Я же тебе говорил, чтобы т
ы перестала дергаться. Я тебе не нужен, и ты мне не нужна.
- Ты мне нужен, - сквозь зубы сказала она.
Господи, почему она опять позволяет ему втягивать ее в этот нелепый, неск
ончаемый, кошмарный разговор, который они вели уже полгода!
Ему нравилось слегка подшучивать над ней, натягивать и ослаблять веревк
у, в которую уже была просунута голова повешенного - ее голова! И она могла
точно сказать, когда именно понравилось: когда он заявил, что “все кончен
о” - как в кино! - а она зарыдала и стала умолять его остаться, и он остался, сн
исходительный к ее слабостям, обрадованный ее унижением, мужчина-победи
тель, можно даже сказать, орел-мужчина, в одну минуту отряхнувший с ладоне
й прах десятилетней совместной жизни.
- ...Приехала бы, - говорил он в трубку, - попили бы кофейку, я “Божоле” привез. П
осидели бы, Иннуль!
- Витя, если ты не знаешь, где твои вещи, Аня завтра все соберет. Я не приеду.

- Ну, как хочешь. А ты где? Ах да, в Москве!.. Когда улетишь?
- Я не знаю пока. Я только прилетела.
- А что? Дела?
- Дела. Виктор, я больше не могу разговаривать.
- Да брось ты, - сказал он добродушно, - не страдай. На самом деле ты сама во все
м виновата. Помнишь, как я...
Но тут она не далась.
Ей некуда бежать - со всех сторон жала стальная клетка, а она была зверем, к
оторого прижимали к сетке, и кололи ножами, и до крови били в ребра и зубы, и
еще сапогом в беззащитный живот, но почему-то все никак не убивали до конц
а - оставляли забаву “на завтра”, чтобы опять прийти и опять колоть, и так б
ез конца.
Но на этот раз она не далась.
1 2 3 4 5 6