Мы прошли его, и у Томбас обнаружили какое-то двусмысленное и странное душевное заболевание, которое не умеют лечить.
Она спокойно перенесла все эти процедуры, но поняла, что я предала ее. С того времени Томбас замкнулась и сильно охладела ко мне.
Я снова посоветовалась с Мирлом. Он сказал, что сейчас именно то время, когда можно что-то раскрутить, и попросил заняться этим именно меня. Очень осторожно я стала собирать информацию. Обнаружить следы было нетрудно, и они быстро привели меня к некоему Бен-Лану Данетену и еще двоим. Все трое были преподавателями Религиозно-Философской Школы. У Данетена Томбас слушала курс по происхождению религии, часто оставалась после урока поучаствовать в тех дискуссиях, что они постоянно устраивали то в академии, а то и у Данетена дома по вечерам.
После того, как я все это раскопала, Мирл позвонил Данетену. Наружу выплыл и их роман, и то, как тот дурил ей голову. Данетен кое-как извинился перед ученицей, но она восприняла это совершено равнодушно, может быть, только немного удивилась. Все это было как-то странно, но мое мнение о Данетене, конечно, испортилось. Он вообще был любопытный тип: грациозный, гибкий, блестящий эрудит, с бледным замогильным лицом в ореоле черных кудрей. При этом он выглядел совсем мальчиком. Глаза огромные, блестящие, темно-ореховые, а рот такой нежный, и улыбка такая пленительная, что многие девочки хотели его поцеловать, готовые это сделать чуть ли не в классе. Я, конечно, к их числу не относилась. Меня, наоборот, выворачивало, когда я его видела! И вообще, я считала его переспелым декадентом и развратником, хотя и весьма своеобразным.
Томбас ничего не знала о моих изысканиях и все еще продолжала со мной общаться, хотя и не так откровенно. Но однажды она сказала мне совершенно просто, что решила умереть в конце завтрашнего дня.
Я была в шоке. Я несколько часов доказывала ей бессмысленность этого шага, но она твердила, что так будет лучше. Тогда я напомнила о том, что она причинит этим огромное горе и отцу, и мне. На это Томбас сказала, что тут есть совершенно простое решение – надо умереть всем вместе. Я твердила, что мы хотим жить, но она только смеялась и называла нас глупыми упрямцами. К вечеру я оставила ее и поспешила к Мирлу.
Прошла ночь. На следующий день Мирл повел нас завтракать в «Облачную Страну», ресторан, плававший действительно высоко в небе под искусственными облаками. Это очень красивое место, можно сказать, уникальное… Словом, это именно то место, где даже самому разочарованному и несчастному человеку снова хочется жить. Мы сели за столик у низенькой балюстрады, смотрели на Гвист и болтали о ерунде. У Томбас вдруг прорезался зверский аппетит, она была очень возбуждена, но Мирл заранее попросил положить в ее блюда большие дозы седативного. К тому времени, когда мы спустились, Томбас уже почти спала, поэтому она заснула У себя в постели прямо посередине дня.
Наступил вечер, и солнце стало спускаться к горизонту… А на закате Томбас перестала дышать. Она умерла. – Скёрл снова помолчала. – Тут я не буду останавливаться на всех деталях, упомяну только о главном – о том, что случилось потом. Я уже говорила, что Мирл Зандер был человеком с очень сильным характером. Я осталась жить в его доме, где заняла комнаты Томбас. Приятного в этом было мало… Я разбирала ее архивы: письма, дневники, обнаруживая там разные имена. Параллельно я продолжала учиться и еще после нескольких ужасных приключений, наконец, узнала то, что мне предстояло узнать. Информация оказалась чудовищной. Томбас была вынуждена умереть по нескольким причинам. И самой таинственной из них явилась некая рафинированная некрофилия, дававшая утонченные психофизические и эротические переживания. Возглавлял все это Данетен. Он втягивал в это девушек под предлогом простых упражнений в элементарных психо-сексуальных извращениях. Ему помогали еще два преподавателя, Флюин и Род. Томбас – четвертая их жертва. Они, как говорят, получили через нее такое наслаждение, которого невозможно описать простым языком.
Я рассказала о моем открытии Мирлу, он задумал план и с моей помощью поймал преподавателей и препроводил в свой загородный дом, как раз туда, где Томбас некогда построила свой волшебный дворец.
Выполняя приказания Мирла, я осталась в кухне и занялась обедом, а он повел их на берег.
Через час он вернулся, улыбаясь. Мы сели за стол, и я спросила, чем кончилось дело. И он объяснил мне совершенно спокойно, что сейчас отлив, и он закопал их всех в песок по шеи лицами к морю, так, чтобы они могли видеть начинающийся прилив. От своей смерти они явно получат мало удовольствия, да и заснуть им не придется…
Мы ели и разговаривали о будущем. Мирл откровенно сказал, что очень привязался ко мне, что я напоминаю ему о дочери, и сама стала ему как дочь. Он предложил мне и дальше жить у него и продолжать учебу в академии. Или, если у меня будет к тому склонность, то стать его помощницей, он обучит меня технике исполнения приговоров… Что и случилось. Я закончила экстренные курсы в академии, мне дали сертификат, и я стала помогать Мирлу в его работе. Но что гораздо важней – практически заняла место бедной погибшей Томбас, убившей себя каким-то способом, который никто до сих пор так и не разгадал.
Зандер научил меня всему, что знал сам. Он всегда подчеркивал, что работа заключается, в основном, в сборе информации и тщательном ее анализе, хотя очень часто это бывает крайне опасным. Он регулярно откладывал на мое имя приличные суммы. Когда мой капитал достиг пяти тысяч солов, Мирл собирался выгодно вложить его.
Но четыре месяца назад он отправился на задание на Морбайхан, в отдаленные районы Эйквилы, и был убит там бандитами.
В доме поселился его младший брат Нессель, который заявил мне, что я должна уехать оттуда, и чем раньше, тем лучше. Он конфисковал мой счет, решив, что пять тысяч солов многовато для девчонки. Правда, тысячу он все же вручил мне и посчитал меня этим весьма облагодетельствованной.
Словом, я ушла из дома Зандера, взяв с собой только одежду, и скоро поняла, что меня съедает ностальгия. И вот я здесь. Снова член Конверта, но без денег, поскольку папочка снова промотал все денежки в каких-то сомнительных аферах. Через неделю он отправляется на Ушант, в Димпельуотер на конгресс ксенологов или что-то в этом духе. Как он собирается все это оплачивать, ума не приложу.
– И пока его нет, весь Сассун Ойри будет в твоем распоряжении?
– Точно так же, как раньше, – рассмеялась Скёрл – Он, конечно, собирается закрыть дом, дабы сберечь какие-то крохи.
– И что ты будешь делать?
– Стану частным детективом, – Скёрл сказала это почти с вызовом.
– Ты имеешь в виду – прямо сейчас или вообще? – как можно осторожней спросил Джейро.
– Прямо сейчас. Да не смотри на меня такими глазами. Я работала с Мирлом Зандером, а это многого стоит.
– Но работа… очень опасна.
– Знаю. Но ведь Зандера убили не потому, что он был частным детективом, его просто обманули богатые туристы.
Джейро поднял голову и стал смотреть на сине-зеленый тент.
– Но ведь прежде, чем получить эту работу, ты должна выучить законодательство, следственные действия, психологию преступника, процессуальное право, владение оружием и техническими средствами и много чего другого. А самое главное, тебе нужен капитал для служебных расходов.
– Я все понимаю, – Скёрл поднялась. – Сейчас я собираюсь в библиотеку, хочу узнать, как получить исполнительскую лицензию. У меня рекомендательные письма и испытательные документы с Гвиста. Может быть, они тоже сыграют свою роль.
Они вышли из кафе и остановились на тротуаре.
– Когда Фэйты уедут на Ушант, я тоже останусь в Мерривью один, – пряча глаза, сказал Джейро. – Ели хочешь, можешь пока перебраться ко мне. Места много, и ты будешь, если захочешь, совсем одна. – Скёрл задумалась, и ободренный Джейро продолжил уже более смело: – Знаешь, так приятно сидеть перед камином, когда наступает вечер, и ветер шумит старыми деревьями. Приятно сидеть за поздним обедом и слушать бурю…
Скёрл прикусила губу.
– У меня нет ни малейшего основания поступить так.
– У меня тоже.
– Тогда зачем ты предлагаешь?
– Это глупость… с отчаяния.
– Если мне вдруг станет грустно, холодно или голодно – я подумаю о твоем предложении.

5

Фэйты отправлялись на Ушант на огромном пассажирском лайнере «Франсил Эмбар». Имея большой опыт подобных путешествий, Хайлир и Алтея собрались быстро, всего за день до отъезда, и потому могли весь последний вечер спокойно провести с Джейро.
Хайлир рассказывал о конгрессе:
– Говоря честно, еще месяц назад я знал об Ушанте очень мало – только то, что это мягкий, добрый мир с высоко цивилизованным населением, гостеприимный, просто обожающий туристов. В туристских брошюрах даже используются выражения «услада» и «воплощенный рай». Но на прошлой неделе я сходил в библиотеку и открыл для себя гораздо большее, – тут Хайлир поудобнее устроился в кресле и рассказал Джейро все, что ему удалось узнать.
– Ушант открыт и заселен около пяти тысяч лет назад, и с самого начала заявил о себе как о мире особенно замечательно подходящем для существования человека. Он обладает роскошной флорой и почти полным отсутствием опасной фауны. Там, где Лейс сливается с Лингом, соединенные воды этих рек образуют многочисленные островки. На этих островках аборигены и строили свои просторные дворцы, вокруг которых сажали прекрасные парки из ненюфаров, кедров, рододендронов, деодаров и дубов. Со временем эта территория и превратилась в современный Димпельуотер – город Тысячи Мостов.
С самого начала на Ушанте селились люди определенного сорта: «хорошо образованные, с яркими индивидуальностями, с большим стремлением к гуманизму, ненавидящие шум, зато обожающие домашних животных», – именно так, как описывает их Ян Уорблен, один из первых поселенцев.
В настоящее время этот народ стал очень высокоразвитым и чутким к различным эстетическим нюансам. Они собирают прекрасные коллекции, активно включают предметы искусства в свою обыденную жизнь, а кроме того, исповедуют крайнюю автономию, которая заставляет их жить очень уединенно.
Частная жизнь там все же время от времени меняется. У них есть яхт-клубы, и они частенько проводят в центральной лагуне регаты; нередко также устраивают семинары на тему таинственных и необъяснимых явлений, а дети их много времени проводят в лагерях и туристических путешествиях. Периодически они устраивают некие частные обеды, где присутствует не более пяти человек. Обычно это люди одного круга, интересующиеся всевозможными предметами эзотерического характера. Блюда на этих обедах подаются превосходные, а ритуалы не меняются столетиями. Людей из других миров на такие мероприятия приглашают редко, это не принято и неинтересно местным.
Любовная жизнь там находится на очень высоком уровне развития: отношения очень романтичны, хотя и кратковременны. Детей отдают в ясли и, в общем, мало о них заботятся.
Как личности, жители Ушанта вежливы, хотя люди с Других миров часто находят их несколько отстраненными и холодными. Их особенные пристрастия и интересы глубоко скрыты; это объясняется тем, что каждый живет в психологическом одиночестве, словно сам себе остров.
Как странно, все это кажется несколько искусственным, – заметил Джейро.
Хайлир развел руками.
– И все же это лучше, чем большая часть наших общественных пристрастий. Итак, все там богаты, все горды, никто не испытывает потребности в социальной поддержке, словом, каждый проживает свою жизнь и празднует свой тамзур в одиночестве.
– Тамзур? – поразился Джейро. – Что такое тамзур?
Хайлир посмотрел в потолок и заговорил тем важным тоном, к которому всегда прибегал в торжественных случаях.
– Если бы я мог ответить на твой вопрос, то считался бы самым известным ксенологом во вселенной. Тамзур – это идея, которая ставит в тупик представителей всех миров, туристов и социологов. И все же я попытаюсь описать тебе это понятие и некоторые его проявления. И здесь сразу, конечно же, следует указать, что оно обозначает, прежде всего, некую тотальность жизни каждого конкретного человека, сконденсированную в единой капле его сущности, единственном значимом символе, едином моменте некого мистического тотального прозрения. Впрочем, это всего лишь слова, а выразить тамзур в словах практически невозможно.
– Прямо какой-то спазм истерического откровения, – нехотя сказал Джейро.
– До определенной степени. Но тамзур обладает сверхординарной силой и действует как радиоактивный материал. Через определенные промежутки времени один из его компонентов превышает, так сказать, критическую массу и взрывается с огромным выбросом энергии. Такой человек всегда начинает много говорить, то есть как бы выговариваться; этого от него уже ждут и редко бывают разочарованы. Тамзур – это тема, и ее сутью обычно является высота собственного роста, иногда отчасти жалось к себе, но никогда не сожаления о минувшем, реальном или воображаемом. – Хайлир достал из стола диск. – У меня здесь есть запись одного из таких откровений. – Он вставил диск в плеер. – Сейчас ты услышишь, как человек обращается к внимательно слушающей его аудитории. Он ненормально возбужден и находится как бы вне здравого смысла. В настоящее время он выставляет себя на всеобщее обозрение, пользуясь всей мощью поэтических и драматических средств выражения. Это вызывает большой интерес, широко обсуждается и анализируется.
– Все это весьма странно.
– Ха! Это еще не самое худшее. Иногда тот, кто ищет смерти, собирает большое количество прекрасных вещей: ковров, фарфора, резьбы по дереву, безделушек, древностей. Порой он бессердечно забирает такие вещи у своих друзей или соседей, стараясь всегда взять самое лучшее. Он сваливает все эти бесценные вещи в кучу к подножию, поджигает их, а сам танцует джигу на высоком помосте, распевая собственный реквием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61