Алфар – 2

OCR & Spellcheck Mitridat Lib
«Ученик ведьмы»: Азбука, Терра; Москва; 1996
ISBN 5-7684-0054-0
Аннотация
Сага «Алфар» открывает нам сказочно героический мир скандинавской мифологии, одухотворенный фантазией известной американской писательницы Элизабет Бойе, — мир, населенный светлыми альвами и черными гномами, ведьмами и драконами.
Коварный волшебник Лоример, вызванный черной магией из своей торфяной могилы, собирается разжечь войну между народами альвов и черных гномов. Волею случая оказавшимся на его пути пятерым альвам предстоит пройти полный опасностей путь, но в нем обретут они свою силу.
Для победы над колдуном им нужен герой из мира людей — человек, способный овладеть мечом Элидагрима, успокоившимся в древней могиле викингов.
И этим человеком выпало стать Ивару — ученику ведьмы.
Элизабет Бойе
Ученик ведьмы
Глава 1
Со вторым сыном бедного рыбака расправа коротка, мрачно размышлял Ивар, трясясь в ветхой повозке. Конь, тянувший повозку, годами был старше Ивара, а сама повозка явно принадлежала одному из первых людей, в незапамятные времена высадившихся на побережье Скарпсея. Покосясь на владелицу этих достопочтенных древностей, Ивар заключил, что более дряхлой и злобной карги он в жизни не видывал — даже если забыть о том, что перед ним знаменитая ведьма с Белого Холма. Точно прочтя его мысли, старуха метнула на него острый взгляд, и юноша поспешно хлестнул истрепанными вожжами старую клячу, тщетно надеясь, что хоть это немного прибавит ей ходу. Кляча лишь шевельнула ухом и с привычным презрением выкатила левый глаз. Правый глаз у клячи отсутствовал — пригодился, должно быть, в какой-нибудь мерзкой колдовской стряпне старухи Бирны.
«Запродать меня в ученье к ведьме!»
Ивар испустил тяжкий вздох и ссутулился, упиваясь своей обидой. Да уж, именно такое везение и преследовало всю жизнь его батюшку, Хоскульда из Безрыбья. Настоящая удача давно покинула Хоскульда; отчаявшись выправить свою хромую судьбу, он теперь уныло дрейфовал от несчастья к несчастью, точно лодка без руля в ощерившемся подводными камнями фиорде.
Жена и семеро детей, а также родичи Хоскульда представляли собой бесполезный груз этой «лодки».
Началась эта гнусная история вполне безобидно. Хоскульд и Торгерд, как обычно, бранились из-за недостатка еды, дров, одежды и избытка голодных, холодных и неодетых членов семейства. Вернее, бранилась Торгерд, а Хоскульд, облокотившись на каминную полку, мрачно размышлял о чем-то своем. Младшие отпрыски катались по полу, резвясь, точно медвежата, и не обращая внимания ни на родителей, ни на ущерб, который их возня наносила скудной домашней обстановке. Ивар и его старший брат Свейн обменивались встревоженными взглядами. Если будущая зима выдастся такой же, как минувшая, вряд ли их семья дотянет до весны.
Хоскульд наконец соизволил откликнуться на особо язвительное оскорбление своей доброй женушки.
— Я уже все решил, — заявил он. — Весной, едва растает лед, я отправлюсь в поход с викингами, и тогда уж у нас не будет недостатка ни в еде, ни в золоте.
— Ты — и с викингами? — отозвалась Торгерд. — Ха! А мы, пока суд да дело, должны разучиться есть? Если мне придется и этой зимой просить съестное у своих братьев…
— У нас же есть вождь! — поспешно перебил Хоскульд. — Старина Брейскалди не даст нам подохнуть с голоду, если мы отработаем свое пропитание. А у нас, между прочим, два крепких сынка, вполне годных, чтобы пасти его овец, кормить коней и так далее…
Торгерд злобно огрызнулась, заглушив разочарованный стон Ивара. Свейн предостерегающе ткнул брата локтем в бок, — мать пришла в расположение духа, которое они втихомолку называли состоянием берсерка, потому что оно отличалось вспышками самой бешеной ярости. Ивар, однако, со злостью прошипел на ухо старшему брату:
— Не стану я опять всю зиму спину гнуть на старого скрягу! Ты же знаешь, загоняет нас до смерти. — Он обхватил ладонями подбородок и с ненавистью глянул на свои изношенные башмаки, из которых во все стороны торчали пальцы. — Ух, чего бы я ни дал, только б смыться подальше от Безрыбья! Все что угодно. Жаль, что я не чуток постарше, — ушел бы в викинги.
— Так тебе мать и разрешила!
Они не сразу услышали в пылу перебранки, что в дверь стучат, да и вдобавок пятеро маленьких разбойников, возясь друг с другом, опрокинули стол и разбили кувшин со сливками. Эта катастрофа мгновенно отрезвила всех.
— Сливки! — взвизгнула Торгерд. — Последний кувшин!
— Не беда, — «успокоил» ее Хоскульд, — корова и так почти что сухостойная, так что молочком мы еще долго не побалуемся.
Торгерд воздела руки к потолку.
— Ну и муженек у меня! — воскликнула она, готовясь произнести всю тираду, которая обычно следовала за этими словами, когда дверь внезапно распахнулась и в дом вошла старуха.
— День добрый, — промолвила она, одним взглядом окинув комнату и особо задержавшись на Свейне и Иваре. — Да благословят боги и этот дом, и все, что в нем, а то, похоже, в последнее время они вас подзабыли. Я бы сказала, что от этого жилища так и разит невезеньем.
От лужи сливок, подползавшей к ее башмакам, поплыл по комнате кислый запах.
Торгерд заметалась, захлопотала, залепетала, усаживая нежданную гостью в кресло, предлагая ей напиться и приглашая заночевать. От Безрыбья до ближайшего селения вверх или вниз по берегу был добрый день пути. Гостей и путников всегда охотно привечали в доме, даже если семья на следующий день постилась, а Ивар и Свейн должны были спать в сарайчике, под боком у коровы.
Когда были соблюдены все приличия, прозвучали привычные вопросы и ответы насчет погоды, общих знакомых и так далее, — старуха вынула из черного мешочка, висевшего на поясе, глиняную трубку и закурила. Младшие братья и сестры Ивара, большей частью голышом, тотчас обступили ее полукругом и пялились в немом восхищении, выкатив глаза и разинув рты.
Торгерд знала, что старуха с Белого Холма — знаменитая лекарка, и едва не лопалась от желания разузнать, что привело в ее дом такую важную особу, но умело прятала любопытство. Хоскульд же снова облокотился на каминную полку, совершенно забыв, что в доме гостья.
— Ну вот, — вдруг сказала старуха, — вы ведь знаете, кто я такая, ну а я кое-что знаю о вас. За глаза меня зовут Бирной, ведьмой с Белого Холма, как твоего мужа за глаза называют Хоскульдом Злосчастным. Я ищу… — она пронзительно глянула на Ивара и Свейна, — ищу мальчишку в работники. Слишком я постарела, чтобы успевать и в доме, и по хозяйству, да еще и не бросать свое ремесло. Живу я одна в небольшой усадьбе на холме близ Белого Мыса. Конь, три коровы, стадо коз да овец и три десятка гусей — многовато для одной старой женщины, которая вдобавок должна лечить и людей, и зверей. Вот я и явилась забрать у вас одного вечно голодного мальчишку и дать ему за работу приличное содержание. Кроме того, я каждый месяц буду платить вам молоком, либо сыром, либо шерстью и вдобавок дам четыре марки серебром в возмещение за утрату сына. Само собой, он должен будет хорошо трудиться, чтобы оправдать мои расходы. — Она заметила, как Свейн и Ивар переглянулись, и взгляд ее стал еще пронзительней.
Глаза Торгерд тотчас алчно вспыхнули, но вслух она сказала:
— Ты, конечно, понимаешь, что сыновьями торговать негоже — (у нее их было пятеро, и при этом один прожорливей другого), — тяжко отдавать их в чужие руки. Притом я не могу расстаться со старшим, так что пусть это будет Ивар. — Торгерд как-то ухитрялась говорить одновременно виновато и напыщенно.
— Хм, а почему бы и нет? — Бирна одним взглядом окинула юношу с ног до головы. — Вид у него приличный, вот только чересчур он тощ для своего роста, ну да в моем доме для него достанет еды. Надеюсь, он не из мечтателей? — Она быстро глянула на Хоскульда, который перенес тяжесть своего тела на другую согнутую ногу и как ни в чем не бывало глазел в окно.
Взгляд Торгерд так и прилип к рукам старухи, которая сняла с пояса и звякнула об стол увесистым кошельком. Не отводя от него глаз, она неохотно проговорила:
— Мне кажется, надо бы спросить Ивара, захочет ли он пойти к тебе в работники. Тошно мне думать, что мой сын станет наемным слугой. Может…
— Я пойду, мама, пойду! — Ивар от нетерпения только что не приплясывал. — С радостью пойду, мама. Ты же сама говорила, что у нас не хватит припасов на всю зиму, и что мы — такая обуза, и…
— Я должна подумать, — прервала его Торгерд, окатив сына ледяным взглядом. Ивар знал, что она согласится не прежде, чем вытянет из старухи побольше денег.
— Ты ведь не продаешь его, — заметила Бирна. При этих словах глаза у малышей совсем округлились; теперь они до самой смерти будут рассказывать, как мать продала их старшего брата ведьме.
Сошлись на пяти марках и большем количестве сыра и шерсти.
— И что же он будет делать? — спросила Торгерд после того, как ударили по рукам и разлили в кружки эль.
Бирна, прихлебывая из кружки, пожала плечами:
— Работать по хозяйству — ухаживать за животными, доить, стричь, косить траву и так далее. Неплохо, если б он вдобавок овладел магией, но тут уж я не смею надеяться на многое.
Торгерд так и застыла, а Хоскульд выпрямился, обратив наконец свое внимание на то, что творится в его доме.
— Магией? — переспросил он не слишком внятно. — Боюсь, у парня в этом деле силенок недостанет. Да и разве сыщешь доброго колдуна или ведьму во всем Восточном Уделе, не говоря уж о Западном или Южном? Что до Севера… — Он с рассеянным видом подергал себя за нижнюю губу, готовясь опять погрузиться в мечтания. — Словом, не так давно всех этих затейников жгли на кострах, чтобы отвадить их от колдовского ремесла.
Бирна громко фыркнула:
— Если этот так, то меня они упустили. Да и какой уважающий себя колдун позволит сжечь себя орде вонючих овцеедов-скиплингов? Вот такие невежи и виновны в том, что альвы ушли в свой незримый мир к вящему ущербу для нас, оставшихся здесь. Надеюсь, этому юнцу, Ивару, хотя бы рассказывали об альвах?
— Это об эльфах, что ли? — Торгерд терпеть не могла попадать в неловкое положение. Ее раскрасневшееся лицо выражало готовность обороняться до последнего. — Да что в этом проку-то? Ты же знаешь, вот уже добрую сотню лет никто их в глаза не видел…
— И за такой краткий срок люди разучились в них верить? Охо-хо! — Бирна покачала головой, словно отгоняя мысль о том, что в ее доме появится человек, не верящий в альвов. — Впрочем, не важно. Я его быстро наставлю на путь истинный. — И она так остро глянула на Ивара, что тот впервые задумался, так ли уж хороша будет его новая жизнь.
Бирна заночевала у них и рано утром собралась в путь — куда раньше, чем Хоскульд обычно продирал глаза, не говоря уж о том, чтобы выбраться из постели. Ивар, дрожащий от утреннего холода и недобрых предчувствий, швырнул в повозку узелок с вещами. Родители почти всю ночь спорили, стоит ли отдавать сына в учение к ведьме, и сошлись наконец на том, что у них останутся еще четыре сына, так что Иваром можно и рискнуть, памятуя о пяти марках и ежемесячной плате.
Бирна умостилась на сиденье ветхой повозки с таким видом, словно это был королевский трон.
— Надеюсь, ты сумеешь править конем, — буркнула она вместо приветствия.
— Пожалуй, справлюсь, — ответил Ивар, разглядывая клячу и гадая, уж не желает ли старуха, чтобы он с ходу занялся воскрешением из мертвых. Дряхлый конь безмятежно дремал в оглоблях, оттопырив мягкую губу и подергивая ушами.
С таким рыском они целых два дня добирались до Белого Мыса и, вверх по склону холма, до усадьбы Бирны. Приземистая торфяная хижина, вросшая в зеленый склон, была окружена загончиками для скота и сложенными из торфа амбарами. Все тут было в безупречном порядке, ни визга и гама животных, ни покосившихся крыш, — словом, полная противоположность бесплодным попыткам Хоскульда заниматься хозяйством.
— Главная твоя обязанность — помогать мне в лекарских делах, — объявила Бирна, показав Ивару связки сушеных трав, свисавших с потолка, распятые на стенах разнообразные шкурки и невероятное количество коробок и склянок, все с ярлыками. — Будешь по моим указаниям в нужное время года собирать растения и добывать кое-какие вещества. Спина и колени у меня болят все сильнее, и даже мои собственные снадобья и наговоры не в силах излечить того, что вконец изношено. Ты будешь ходить по моим поручениям, а я буду дома дожидаться больных. Но что важнее всего — слушай каждое мое слово и учись всему, чему я захочу научить тебя. Я не вечна, а надо, чтобы кто-то мог заменить меня после моей смерти. Хорошо, кабы ты сгодился для этого и не оказался последним тупицей, как большинство скиплингов. Вот потому-то я все эти два дня и рассказывала тебе о светлых и черных альвах, гномах, великанах, троллях и всем таком прочем. Если ты будешь помогать Мне и когда-нибудь заменишь меня, то слушай внимательно, не то попадешь к троллям на обед!
У Ивара голова все еще кружилась от сведений, которыми всю дорогу пичкала его Бирна, свято уверенная, что он все усвоит как надо. Он же с немалым трудом уразумел лишь одно: бок о бок существуют два разных мира, а скиплинги понятия не имеют о стране альвов.
— А мне придется ходить в тот незримый мир, о котором ты говорила? — робко спросил он, чувствуя, как невыносимо далеко сейчас его родное Безрыбье.
— Само собой. В мире скиплингов мало проку от истинной магии — здесь нуждаются лишь во врачеваниях или в проклятиях; порой приходится воевать с неприкаянным духом, и почти всегда просят наколдовать хорошую погоду, дождь и так далее. Истинная магия только в том мире. Надеюсь, тебя это не пугает? — Бирна указала ему на стул и начала разливать чай и нарезать ломтями холодную копченую баранину. Кроме того, на столе оказался суп из ревеня, любимое блюдо Ивара. — Пугаться здесь нечего. Все, что от тебя требуется, — держать ушки на макушке и вовремя сказать нужное заклинание. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о магии, Силе и двух мирах. Ничего, у тебя будет на это два года, и уж я постараюсь вложить в твою голову все, чему скиплинги предпочитают не верить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47