5) Сильные резервы и экономное их расходование. 6) По разъяснении слабости противника захват его путей отступления. 7) Освещение себя со стороны пунктов, из коих противник может ждать подкрепления.
Порядок выполнения задачи: 1) Занятие артиллерийских позиций на господствующих высотах. Сосредоточение на них значительного числа орудий. Устройство на этих высотах батарей и ложементов для стрелков. Устройство сообщений между этими высотами. 2) Сосредоточенный и продолжительный огонь на высоты неприятельской позиции. 3) Одновременный штурм этих высот после могущественной подготовки. 4) Перенесение на высоту № 2 нашей артиллерии; захват высот № 3 и № 4. Устройство на отбитой позиции ровиков для стрелков. 5) Штурм города и укреплений № 5, причем главное наступление вести с левого фланга нашего расположения, куда притянуть и свои резервы. 6) Просить у генерала Зотова одновременно с началом атаки произвести демонстрацию против правого фланга неприятельского расположения у Плевны.
...Многие изрядно изветшавшие от времени журналы боевых действий русско-турецкой войны свидетельствуют, что столь глубокие и ясные диспозиции до прибытия на театр действий Э. И. Тотлебена встречаются довольно-таки редко. Да ведь в начале войны от подобных журналов и вовсе собирались отказаться, мол, писать и отображать события некогда, надо действовать. Но умудренный боевым опытом Скобелев настойчиво требовал, чтобы велись хотя бы краткие дневники. Как они впоследствии пригодились для воссоздания правдивого и подлинного описания хода войны, далекого от того, каким оно выглядело в официальных публикациях!
Ценность же диспозиции, которая приведена выше, несомненна. Это – живой документ, в котором Скобелев предстает перед нами как полководец, преисполненный уверенностью в себе и твердостью решений. Можно возразить, что за плечами Скобелева не одно сражение и уже на земле Болгарии за ним прочно укрепилась репутация отважного и мужественного воина. Действительно, в войне, породившей массовый героизм, трудно было выделиться только за счет этих качеств. Имея преобладающее значение, они цементировали собой многие другие, столь необходимые военачальнику: умение масштабно мыслить, реально оценить обстановку, предвидеть возможные ее изменения, добиться глубокого понимания от подчиненных целей и задач, вдохновить их на самопожертвование и стать впереди, если этого потребуют обстоятельства.
К своим соображениям Скобелев представил подробный чертеж местности. Имеретинский принял этот план без добавлений и поручил осуществить его самому Скобелеву, назначив командовать левофланговым отрядом в составе десяти батальонов, пятидесяти шести орудий и трех эскадронов, то есть выполнить главную задачу. На правом фланге во взаимодействии с колонной Скобелева должен осуществлять наступление отряд под командованием генерала Добровольского.
Князь Имеретинский решил поручить дело взятия Ловчи Скобелеву еще и по той причине, что в случае неудачи можно будет свалить вину на него. За последнее время так отвыкли от боевых успехов, что каждый пытался застраховать себя. Но в данном случае опасения были напрасными – дело находилось в надежных руках. Много лет спустя князь вспоминал об этом в разговоре с одним из участников войны:

«Я подошел под ловченские редуты, не имея никакого понятия о них самих, ни о местности перед ними, однако создавалось впечатление, что позиция неприятеля крепка, что дело будет трудное, но как идти на нее, с какой стороны, я не знал и мог узнать, конечно, только после рекогносцировки под неприятельским огнем. В это время ко мне явился Скобелев. Поздоровались. Он сказал:
– Князь, вы новичок в этих местностях и, конечно, не знаете ни расположения, ни стиля неприятеля, узнавать вам придется теперь не иначе как с большими потерями, а я давно здесь, изучил и ознакомлен с каждой пядью земли, с каждой возвышенностью, знаю все тропы, дороги и подступы, знаю дальность боя орудий, расположение траншей – доверьтесь мне, дело пойдет скорее, ручаюсь вам за успех.
Я доверился и не имел повода к раскаянию».

На следующий день после сформирования отряд Скобелева выступил в дорогу. Расположившись у Какрино, откуда Скобелев решил начать наступление на Ловчу, отряд деятельно принялся за инженерные работы и в этом деле преуспел настолько, что каждый воин был уверен в неприступности позиции.
В то время как отряд Скобелева готовился к сражению, с Шипки доносилось глухое эхо выстрелов. Это Сулейман-паша, понукаемый султаном, пытался пробиться со своей армией на помощь к плевненскому гарнизону. Турки вложили в наступление всю ярость, какая только возможна на войне. Но, как говорится, нашла коса на камень. Защитники перевала хотя и с трудом, но отбивали непрерывные атаки. Скобелев был вне себя от медлительности высшего командования. На Шипке обильно лилась русская и болгарская кровь, а он с сильным отрядом пребывал в бездействии. Удар по Ловче вполне мог бы стать тем спасительным выходом в критической ситуации, сложившейся на Шипкинском перевале. Турки, словно предчувствуя, что вскоре наступит черед и Ловчи, изрядно усилили гарнизон. Опасения Рифат-паши были не напрасными, но только 18 августа Скобелев получил предписание овладеть Ловчей.
Приказ о наступлении русские воины встретили могучим «ура». В то время турки небезупешно атаковали Рущукский отряд. Казалось, инициатива переходила на сторону турок. Необходимо было разрушить эту безрадостную атмосферу, и Скобелев прекрасно сознавал, что на него с надеждой смотрит вся русская армия.
В полном составе войска, численностью около двадцати семи тысяч человек и девяноста восьми орудий, выступили к Ловче. Более чем трехкратный перевес оправдан, если учесть и сложность местности, и силу турецких укреплений. Перед началом действий Скобелев отдал приказ по левой колонне, а до господ офицеров довел диспозицию.
У Скобелева была своя манера в сочинительстве приказов, свой неповторимый стиль, где высокая риторика соседствовала с жесткой военной лексикой. Скобелевские приказы больше походили на обращения к войскам. Вот выдержка из приказа на бой у Ловчи:

«Пехота должна избегать беспорядка в бою и строю, различать наступление от атаки. Не забывать священного долга выручки своих товарищей во что бы то ни стало...
Обращаю внимание всех нижних чинов, что потери при молодецком наступлении бывают ничтожны, а отступление, в особенности беспорядочное, кончается значительными потерями и срамом».

Надо отдать должное Скобелеву в его стремлении довести свои требования до каждого солдата. Он строго взыскивал с тех командиров, которые не удосуживались объяснять своим подчиненным, что от них требуется в бою. «Солдат должен всегда знать, куда и зачем он идет... – говорил он. – Сознательный солдат в тысячу раз дороже бессознательного исполнителя».
Скобелев требовал от офицеров самостоятельности в действиях, а поэтому отдаваемые им диспозиции на бой не подавляли инициативу, предоставляли простор мышлению.
Со времени второй Плевны вокруг Скобелева начал объединяться круг таких же молодых, как и он сам, энергичных и одаренных офицеров. В его отряде сложилась атмосфера товарищества и доброжелательности.
«Здесь все товарищи», – говорил Скобелев. И действительно, чувствовался во всем дух боевого братства, что-то задушевное, искреннее, совсем чуждое низкопоклонству. И даже бывшие однокашники, попавшие к нему в отряд и по каким-либо причинам остановившиеся в продвижении по ступенькам военной карьеры, никогда не испытывали чувства зависти, настолько просто Скобелев держался с ними.
Но в делах службы вряд ли кто из окружавших Скобелева мог рассчитывать на его снисхождение за какое-либо упущение. Тогда он становился жесток, и это знали офицеры его отряда. Офицерская дружба, в понятии Скобелева, давала одно право – первым идти на смерть, показывать пример, как показывал его он сам.
Об участи своих подчиненных офицеров Скобелев сильно тревожился: «Папенек, маменек, титулованных родственников – нет. Самые счастливые выйдут из службы с пенсионом в 350 рублей или попадут в становые пристава... А ведь какая это честная и даровитая молодежь».
В редкие часы отдыха офицеры отряда зачастую собирались у Скобелева на славившиеся его хлебосольством обеды. Жизнерадостности Скобелева не было предела. Обладая тонким чувством юмора, он умел понимать шутку и остроумные выходки в свой адрес воспринимал без всякой обиды.
Но не одно хлебосольство влекло офицеров на обеды к Скобелеву. За столом спорили, обсуждали события, сопровождая их меткими определениями. В тесном кругу Скобелев не навязывал своего мнения, на каждый пример приводил исторические факты, безошибочно называл годы, имена, литературу – для молодых офицеров это были часы не пустого времяпрепровождения, а скорее учебы. Скобелев ненавязчиво убеждал, что без знания противника, законов войны трудно добиться победы.
Как-то на одном из таких собраний Скобелева спросил приехавший в его отряд дипломат из свиты царя:
– Неужели вы не боитесь?
– Видите ли, душенька, – был ответ Скобелева, – вы имеете право быть трусом, солдат – может быть трусом, офицеру, ничем не командующему, инстинкты самосохранения извинительны, ну а от ротного командира и выше трусам нет никакого оправдания... Генерал-трус, по-моему, анахронизм, и чем меньше такие анахронизмы терпимы – тем лучше. Я не требую, чтобы каждый был безумно храбрым, чтобы он приходил в энтузиазм от ружейного огня. Это – глупо! Мне нужно только, чтобы всякий исполнял свои обязанности в бою.
И в Скобелевском отряде каждый делал свое дело, памятуя о том, что оно – часть общего...
В половине шестого утра 22 августа войска заняли исходные позиции для наступления на Ловчу, причем выполнили это почти без шума, так что турки и не подозревали о готовившемся наступлении. Князь Имеретинский дал команду начать артподготовку.
Колонна, возглавляемая Скобелевым, должна была выбить турок из занимаемых ими укреплений на Рыжей горе. Князь Имеретинский сообщал об этом в своем донесении главнокомандующему: «Принимая во внимание, что так называемая „Рыжая гора“ командует всеми остальными высотами, окружающими г. Ловчу, решено было вести на нее главную атаку. Атака эта была возложена на генерала Скобелева, и только по овладении „Рыжей горой“ и ближайшими к ней ложементами должна была начать атаку правая колонна генерала Добровольского».
Батареи вели огонь по Рыжей горе, осыпая ее снарядами, и было видно, как турки начали покидать нижнюю траншею и перебегать на вершину. Скобелев объезжал батареи, давал указания на перенос огня. В половине двенадцатого князь Имеретинский, посчитав артиллерийскую подготовку достаточной, решил начать атаку Рыжей горы, о чем он сообщил Скобелеву запиской: «Пора начать атаку. Стреляем уже пять с половиной часов».
Начал атаку Казанский полк. С распущенными знаменами и с музыкой двинулись казанцы на Рыжую гору. Впереди густая цепь стрелков. Артиллерийский огонь, сопровождавший атаку, и движение подействовали на турок дезорганизующе, но постепенно сила их огня нарастала.
Единственным укрытием для наступавших могла служить лишь мельница на берегу реки Осмы, окруженная деревьями, далее овраг с обрывистыми берегами, по его дну протекал глубокий ручей – вода по пояс. Но полк двигался вперед, невзирая ни на что. Небольшое замешательство в овраге – и солдаты карабкаются по его скатам, используя для опоры ружья, жерди, плечи товарищей – и вот уже несколько рот на другой стороне. Турки усилили огонь, но атака настолько стремительна, что наступающих уже не остановить. Боясь штыкового удара русских, турки сначала поодиночке, затем группами стали покидать первую траншею. Это придало новые силы атакующим, «ура» становится громким, раскатистым. Близка и вторая траншея – видна растерянность турок, они бегут из нее, а затем и из третьей траншеи под прикрытие редутов. Рыжая гора взята, потери минимальные – несколько десятков человек.
С вершины горы открылся вид на казавшийся вымершим город, а за ним на высотах – сильный неприятельский редут, окруженный в несколько линий сетью траншей.
Небольшая передышка – и снова вперед. Теперь уже путь на Ловчу свободен. Во главе батальона казанцев, двигающихся по дороге, – сам Скобелев. Турки из редута открывают огонь, от которого ни вправо, ни влево не свернуть – кругом голые скалы. Надо спешить, темп невыносимый, турки начинают пристреливаться, но батальон уже достиг окраины Ловчи, за ним – другой. Вскоре весь город оказался в руках русских. На улицах поодиночке и группами появились болгары, обнимают своих освободителей. А Скобелев спешит. Главное, пока противник не опомнился, – взять штурмом нависший над городом редут.
Скобелев решил нанести удар по правому флангу турецких укреплений. На главном направлении был сосредоточен почти весь отряд, чем был достигнут значительный перевес в силах. Около трех часов дня, когда все приготовления были закончены, Скобелев подал сигнал к атаке.
Поддерживаемые огнем четырех батарей, войска двинулись вперед. Чтобы ввести в заблуждение противника, атака началась на левом фланге турок, которые не замедлили перебросить со своего правого фланга значительную часть сил. Затем Скобелев резко изменил направление и сосредоточил на этом фланге все имеющиеся у него под рукой войска. Этот маневр решил исход боя. Со всех сторон солдаты карабкались на бруствер редута. Турки бросились бежать, но у выхода их встретили в штыки, весь редут наполнился убитыми и ранеными. На помощь оборонявшимся Рифат-паша бросил два табора – последнее, что у него осталось, но и это не помогло. В бой вступили казаки. Они не позволили подкреплению приблизиться к редуту и еще долго преследовали остатки Ловченского гарнизона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41