Судьи безбашенно оперируют сроками такой протяженности, словно ошибочно верят, что продолжительность жизни мужчины в РФ не 57 лет, а 114.
Верховный суд в г. Москве, поглядев на явное безобразие, приговор отменил. И вернул в Саратовский суд. Вот тогда я и стал встречать Врубелей в тюремном автобусе в осень и зиму 2002 года. Судил их второй раз судья Дементьев…
На суровый, костистый профиль Петрова в черной трикотажной шапочке падает от решки серый свет. Петров скупо цедит слова: «Адвокаты наши не отрицают, что сам факт нападения на Андрян доказан, спору нет, но не доказано, что его совершили мы, их подзащитные». Обвинение все строится на показаниях, а они все родственники — семья армян. Муж дочери Людмилы Андрян — Артур Манукян, то есть армянское гнездо там. Я сочувственно слушаю Петрова. После того как меня оговорил мерзавец Акопян, я не могу слушать армянские фамилии безразлично. Ясно, что целая нация не отвечает за одного подлеца. Но я вот думаю, и Грибоедова убили за прегрешения толмача-армянина, толмач (переводчик) обесчестил чужую жену и укрылся в российском посольстве. Грибоедов его не выдал. Персы ворвались, перебив охрану из казаков, и убили и толмача, и «Грибоеда». А «Грибоед» любил и ненавидел Россию, как и Лимон, то есть зэка Савенко.
Петров мне не успел рассказать, что там у них в деталях случилось. В доме обнаружена была кровь. Но у обвиняемых и потерпевших якобы одна группа крови. Потому, кто кого бил, остается спорной проблемой. Глядя каждый раз на ковыляющих в конвоирке подсудимых Врубелей, я скорее склоняюсь к выводу, что Андряны — ловкие злодеи. Гособвинитель считает, что Врубеля и Петров пытались убить старшую армянку, а Ян Врубель утверждает, что его ранили в голову и в бедро. Дополнительное таинственное обстоятельство дела вот какое. «Саратов СП» за 17 января 2003 года пишет: «В последнем слове подсудимые заявили, что они невиновны, просили найти, кто их похитил и подставил. Увы, дело о похищении Врубелей прекращено, так как подозреваемые в нем оказались ни при чем».
Я не слышал от подсудимых ничего о похищении. До этого дело не дошло. Возможно, наши автобусные контакты были слишком короткими. Помимо общего бокса в автобусе, порой я успевал перекинуться несколькими фразами с Петровым в конвойном туалете облсуда. Обычно я уже стоял над вонючей дырой на «башмаках», целясь струей в очко туалета, когда вводили Петрова и он вставал в позицию. Тут мы и обменивались фразами. Разумеется, на развернутое понимание деталей дела времени у меня не было.
16 января Сергея и Яна Врубелей приговорили к восьми с половиной годам строгого режима каждого, а Петрова к тринадцати. Все подсудимые и их адвокаты намерены подать кассационные жалобы.
В деле Врубелей российское правосудие заблудилось. Оно, вообще-то, заблудилось во многих делах. Ориентируясь на правосудие американское, российское правосудие стало давать оступившимся гражданам астрономические срока наказаний. Эти срока физически невозможно отсидеть. В Соединенных Штатах действительно подсудимым дают (в особенности по совокупности преступлений) серьезно звучащие наказания. Однако в Соединенных Штатах одновременно существует гибкая и развитая система прощения и снятия наказаний. 365 дней в году различные спецкомиссии, состоящие из воспитателей, психиатров и судей, освидетельствуют заключенных на предмет определения: не созрел ли уже заключенный для освобождения. В результате даже за тяжкие преступления американские преступники сидят лишь часть назначенного им в наказание срока. Российское же подражательное правосудие заламывает астрономические срока, зная, что в стране нет современной системы смягчения наказаний. Та Система Условно-Досрочного Освобождения, которая унаследована РФ от СССР, вся покоится, как на фундаменте, на доброй или злой воле администрации исправительного учреждения, где зэк отбывает наказание. Не психиатры, не воспитатели, не судьи решают, созрел ли отбывающий наказание для освобождения, а русский «кум» — оперативник зоны и хозяин зоны. И коллектив подначальных им «козлов» — активистов зоны.
Судьи же, возомнив себя в новой судебной системе, словно бы поверили, что зэки у нас живут так долго, как ветхозаветные патриархи, мафусаилы какие-нибудь. В советские времена срок свыше пяти лет считался серьезным, сейчас судья запросто дает и 20, и 26 лет!
Чего бы там Врубеля ни поделили с семьей Андрян, убитых там нет. «Исчезновение же из дамской сумочки жалких 2 тысяч рублей» не стоит ни 12, ни 8,5 лет. Стоит года полтора в колонии общего режима. Да ведь еще они и инвалидами остались эти Врубеля. И сидят пятый год.
Понятно, что судьям приказано судить свирепо, дабы заставить уважать государство, основанное на началах несправедливости и несправедливого распределения богатств в стране. Уголовный кодекс Российской Федерации ненужно свиреп. Суды занимаются тем, что убивают заключенных, забрасывая их мрачными глыбами сроков. Не говоря уже о том, что лишение свободы есть средневековое средство борьбы с буйными членами общества, из того же меню, где значились колесование и четвертование. Колесование и четвертование исчезли из меню, как кровавое варварство. Но содержание в темнице также есть варварство. Давно уже можно было измыслить другие средства наказания. Поселения на границе с Чечней или освоение пограничных с Китаем земель вполне могли бы выполняться определенными группами заключенных. Но Российское государство неспособно мыслить. Нет в аппарате государства мыслящих людей. Быстрее и проще продолжать губить зэков. Обществу же, боящемуся заключенных, совсем нет до них дела.
Когда я сидел в 125-й, я размышлял над феноменом «новых преступников» — пиздюков Антона, Артема, Саньков. Как и почему хулиганы по сути совершенных ими деяний, Антон и Артем могли оказаться в категории особо тяжких преступников? И пришел к выводу, что в Российской Федерации человека судят не за фактическое деяние, но еще и за его биографию. За его предыдущие поступки (хотя и Антон Предыус, и Артем Шакин ничего экстраординарного не совершили и до того, как попали на третьяк — мелкое хулиганство в пьяном виде, и только), за то, что не перевоспитался.
— Судить, Игорь, нужно за деяние, — поделился я с Игорем. — И, осуждая, не выходить за рамки деяния. Если требование перевоспитания было еще более или менее уместно в контексте советского (ханжеского уже!) общества, то в контексте сегодняшнего общества, где нет моральных критериев, какого перевоспитания требуют от бедняги заключенного? Может быть, тогда вначале накажем и перевоспитаем олигархов, состояния которых оцениваются в миллиарды долларов? При небольших преступлениях следовало бы наказывать прежде всего компенсацией. Украл на 600 рублей, будь добр, возврати потерпевшему 6 тысяч. И сиди в тюрьме, пока родственники не принесут деньги. Но когда принесли — выходи.
Наказание должно ограничиваться преступлением и не должно включать в себя осуждение за образ жизни или за предыдущие поступки. Понятие рецидива преступления следует исключить из судебной практики.
ГЛАВА 23
Суды не простаивают. Отсудят ряд текущих дел и уж влекут из глубины центральной тюрьмы новых заключенных. После Врубелей в облсуд стали возить Вовку Гончарука. Это тот самый, что сидел, положив голову на железный пюпитр в адвокатской, когда подняли к нам из изолятора Сочана. Еще мокрый он тогда был от болезни. Когда его стали возить в суд, выяснилось, что у Володьки не только нашли гранату, как он мне вначале объяснил. Оказывается, он стрелял в мента. А мент стрелял в Володьку. Потому Володька и сидит на спецу, ибо где же еще должны держать человека, поднявшего руку на работника милиции.
А вот подымал он руку или нет, это еще вопрос. Гособвинитель Николай Абрамов утверждает, что 8 сентября 2001 года Гончарук с товарищами якобы напал на двух черкесов, ехавших в автомобиле «Мерседес». На Тепличной улице «Мерседес» окружили четыре автомобиля. С битой, арматурой и карабином «Сайга» пассажиры автомобилей накинулись на черкесов. Михаил Нестеренко, подполковник, 40 лет, оперуполномоченный 3-го отдела Приволжского РУБОПа, помогал соседу чинить «ГАЗель». По совпадению он живет на Тепличной улице. Увидев избиение, милиционер закричал: «Прекратите! Милиция!» и побежал в дом за табельным оружием и удостоверением. Пока он бегал, «кто-то выстрелил в одного из черкесов, другой рванул через дворы и сараи. Размахивая удостоверением, подполковник пытался разогнать нападавших и потребовал, чтобы Гончарук бросил карабин. Якобы Гончарук именно и держал в руке карабин „Сайга“.
Дальше начинаются сложнейшие маневры, бегание и стрельба, заставляющие усомниться в правдивости милиционера Нестеренко и гособвинителя Абрамова. Гончарук якобы не бросил карабин и прицелился и выстрелил, но ловкий Нестеренко увернулся от пули. «Опасаясь за свою жизнь, милиционер выстрелил в воздух», — рассказывает гособвинитель. «Брось карабин и стой на месте!» — закричал Нестеренко. Гончарук не послушался, стал убегать, но на середине дороги развернулся «и опять выстрелил». Ловкий полковник и на этот раз увернулся. И выстрелил сам, но теперь уже по ногам Гончарука, а не в воздух. По тому, как дернулся Гончарук, понял: попал. Но раненый убежал с «Сайгой», у милиционера кончилась обойма, без новой не имело смысла преследовать вооруженного. Пока он бегал за обоймой и перезаряжал ПМ, Гончарук скрылся.
Нестеренко, оказывается, знал Гончарука давно, еще с 1991 года, когда тот работал сторожем на автостоянке у площади Советско-Чехословацкой дружбы. Знал кличку Гончарука. После первого выстрела он якобы крикнул: «Гончий, что ты делаешь, прекрати!» Был, оказывается, на месте и участковый милиционер, но без табельного оружия. Во время перестрелки он спасался за машиной, а после вызвал милицию и задержал одного из нападавших — шофера «Жигулей». Который не отрицал, что был на месте нападения, но сказал, что происшедшего не понял.
Что до черкесов, то один из них был ранен в ногу. Гончарук лежал в больнице. Ранение в ягодицу с проникновением в брюшную полость.
История более чем странная. Тем более странная, что Гончарук арестован только 29 июня 2002 года, только через девять месяцев. И совсем не за стрельбу по Нестеренко. Его задержали у собственного дома: в его машине нашли ручную гранату и магазин от «калашникова». Почему же, зная Гончарука лично, Нестеренко не арестовал его на следующий же день в сентябре 2001 года, если Гончарук стрелял по Нестеренко и ранил черкеса в ногу? Вероятнее всего, Нестеренко стрелял в Гончарука по каким-то личным мотивам и ранил его. И не беспокоился девять месяцев. По прошествии этого срока появились знаки, что дело может принять для подполковника плохой оборот. Тогда была придумана история с Гончаруком, бегающим с карабином «Сайга», расставлены лжесвидетели. А Гончаруку подбросили гранату. Нужен был повод для его ареста.
Володька сидит на спецу. Я стал невольным участником взятия пробы его характера. Мы стояли в феврале в адвокатской. Точнее, Володька сидел, положив голову на руки, а руки лежали на столе. А я стоял, наклонившись к нему, упершись руками в стол. Дверь в адвокатскую была открыта, поскольку конвойные уже приехали, и шел шмон. Мы с Володькой выходили первыми, потому нас и отшмонали первыми, и мы, вернувшись в адвокатскую, беседовали. О чем, не помню. Вдруг в адвокатскую заглянул конвойный милиционер из облсуда, довольно развязный старшина. У него особая примета: подковки на ботинках. Он ими стучит, когда ходит. «Что, Вениаминыч, объясняешь, мол, падла буду…», — начал старшина, обращаясь ко мне. Володька не дал ему закончить, он в гневе обернулся: «Я тебе не падла, мент! Иди отсюда, падлой меня называть!»
Я оторопел. Я таких речей в Саратовском красном централе никогда не слышал. Самое поразительное, что старшина потоптался и тихо ушел. Он понял, что неловко прервал беседу двух зэков и даже не стал объяснять, что «падла» относилось не к Гончаруку, но ко мне и было фигурой речи, а не оскорблением. Володька Гончарук возвысился в тот день в моих глазах, потому что неестественная такая храбрость не идет в пользу зэку, конечно. Любые проявления строптивости в тюрьме безжалостно наказываются. В тот же день в конвоирке облсуда я услышал, как старшина с подковками сообщил другому старшине вполголоса: «Гончарук фамилия. В шестую посадили». Ничего хорошего Гончаруку этот дележ информацией не обещал. Обращаться с ним конвой будет как можно жестче. А что касается судебной перспективы его дела, то за то, что якобы стрелял в мента, получит, пожалуй, Володька не меньше десятки. Не поможет и то обстоятельство, что у Володьки трое детей и он несудимый.
У Гончарука снесенный в сторону нос, широкое костистое лицо в ямах. Таким лицо остается обычно после многочисленных переломов костей лица. Володька — среднего роста. Такой себе одинокий партизан этого мира. Он предприниматель, а никакой не вор. Он держится просто и с достоинством. По каким-то непонятным признакам Гончарука принимали в свои все серьезные ребята нашей тюрьмы.
Если можно применить к тюрьме понятие «одет со вкусом», то Гончарук одет в тюрьме со вкусом в многочисленные и многообразные черные тряпки. Он снимает их, как кожуру луковицы, на шмонах, возвращаясь в адвокатскую с грудой одежды. Ничего хорошего впереди не предвидится у этого независимого человека в черном.
ГЛАВА 24
31 января 2003 года прокурор Генеральной прокуратуры РФ Вербин, похожий на поставленную на попа двуручную пилу, не нашел для Савенко Э.В. ни единого смягчающего обстоятельства. И запросил у суда наказать Савенко Э.В. по статье 205-й — десятью годами лишения свободы, по статье 208-й — четырьмя годами лишения свободы, по статье 222-й — восьмью годами лишения свободы, по статье 280-й — тремя годами лишения свободы. Вместе взятые, эти срока дают в сумме 25 лет заключения, но путем новомодного частичного сложения прокурор запросил мне «милосердные» 14 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25