Я в этом уверен! — прибавил Боульби, сжимая губы и покачивая головой решительнее, чем прежде.
— Может быть, его убили!
— Думаю, что да. В таком случае, нам не на что надеяться. Что же это значит?
Боульби так всполошился, что, забыв про свою ногу, встал и громко воскликнул:
— Оленья Нога! Во имя Создателя, что привело тебя сюда?
35. ПЛЕННИК
Нельзя не согласиться, что наши друзья побывали в самых разнообразных переделках и находились в самых различных условиях.
Фред Линден на великолепной лошади ехал верхом в Гревилль. Временами он надеялся, временами сомневался. Юноша содрогался, вспоминая своего доброго жизнерадостного товарища Терри, который был теперь в руках у виннебаго, и чувствовал умиление при мысли о его попытке предостеречь Фреда от ловушки.
«Как хорошо, — думал он, — что Оленья Нога, или, лучше, сказать, мой отец и Гардин имеют пленником самого Черного Медведя! Они могут сделать с ним, что захотят, и это должно иметь немаловажное значение в глазах виннебаго. Когда я подумаю о том, сколько еще предстоит хлопот, я поневоле дрожу».
Как удастся Оленьей Ноге сделать, чтобы краснокожие его не обманули?
— Положим он самый находчивый индеец, какого я только видал, но ему предстоит трудное дело.
— Как бы там ни было, — прибавил мальчик, размышляя об особенностях данного дела, — или Оленьей Ноге придется на слово поверить виннебаго, или им придется поверить ему. Они-то, наверное, не согласятся на это, а если он сделает им уступку, то с Боульби и Терри все будет кончено.
Фред Линден был огорчен этим размышлением, но надежда снова улыбнулась ему, когда он вспомнил про необыкновенную находчивость молодого шавано.
— Он найдет какой-нибудь выход, я в этом уверен! — сказал сам себе Фред и пустил свою лошадь в галоп, так как теперь начиналась хорошая дорога.
Мы не должны забывать, что Фред не мог посвятить все свое внимание отсутствующим. Виннебаго уж раз появились здесь, когда их вовсе не ожидали, и захватили Терри Кларка в плен. Несмотря на уверения Оленьей Ноги, никто не мог ручаться, что здесь не явятся и другие, даже если мальчик успеет уехать и далеко отсюда.
Легко можно себе представить, что у него не было времени для праздных размышлений. Мальчик с Терри и молодым шавано пришел из Гревилля пешком. Приобретенное им таким образом знакомство с местностью принесло ему большую пользу.
Он внимательно смотрел, не появится ли дым сторожевых огней, слушал, не раздастся ли выстрел, и был внимателен ко всему, что могло предупредить его о грозящей опасности.
Хотя Терри, находившийся в плену у виннебаго, время от времени старался шутить и смеяться по-прежнему, но, в общем, он был очень удручен своим несчастием и временами готов был предаться отчаянию. Может показаться невероятным, что Боульби относился к своему положению легче, чем его оба друга, Линден и Гардин, а между тем это было так на самом деле.
Боульби уже давно приучил себя к мысли, что ничто не спасет его от смерти, и примирился со своею судьбой со стоицизмом индейца. Единственное, что заставляло его задуматься, это род казни, которой его могут подвергнуть.
Но Гардин и Линден никогда раньше так не тревожились. Эта тревога увеличивалась от мысли, что судьба Боульби и Терри во многом зависит от того, как они сами исполнят свои обязанности.
Казалось бы, что нечего особенно волноваться, так как задача, лежавшая на наших друзьях, не превышала их сил, но долгое напряжение возымело свое действие и на их сильные нервы.
— Черный Медведь делает вид, что хочет спать, — вполголоса сказал Линден своему товарищу, — но, по моему, только обдумывает, как бы убежать!
Эти слова были сказаны часа через два после ухода Оленьей Ноги, когда уже сильно смеркалось. Вождь виннебаго перестал курить и сидел так, как будто его одолела дремота. Он вытянул ноги, прислонился спиной к стволу дерева, его голова опустилась на плечо, и тяжелая нижняя челюсть отвисла: казалось, что вот-вот он заснет крепким сном.
Но Линден говорил правду, заметив, что индеец только притворяется. Из-под опущенных век сверкали временами два черных глаза, словно луч, играющий в водяной ряби.
— Он хитрая лисица, как большинство его единоплеменников, — сказал Линден, — но он ошибается в своих расчетах!
— Отчего?
— Потому что он не хочет подождать ночи, когда будет думать, что мы спим!
— Я не думаю, чтобы он надеялся на бегство, потому что это было бы слишком неразумно, но верно воображает, что, притворившись спящим, узнает нас больше, чем знает теперь.
— Мне кажется, что для этого не стило бы беспокоиться, потому что, когда он уснет, мы будем делать то же самое, что мы делаем теперь. А вдруг, Руф, он вскочит на ноги и побежит, что мы тогда будем делать?
— Подстрелим его!
— Это испортит дело с другой стороны. Ты что, думаешь, что виннебаго отдадут нам пленников за убитого вождя?
— Мы им не скажем, что он убит, пока не кончатся переговоры!
Линден покачал головой.
— На такой обмен нечего надеяться!
— Отчего же нет? Оленья Нога устроит так, что они ничего не узнают прежде времени.
— Ничто, даже страх за жизнь Боульби и Терри, не заставят Оленью Ногу солгать!
— Ты прав. Я не подумал об его совести!
— Но вот, что мы могли бы сделать, — сказал Линден. — Если бы Черный Медведь вздумал бежать, мы могли бы остановить его, не убивая. Мы оба быстро бегаем, это правда, но с ним нам было бы трудно сравняться; зато мы могли бы его ранить, так, что он не убежал бы далеко.
— Это не повредило бы делу обмена!
— Мне кажется, — заметил Линден несколько минут спустя, — нам придется ждать до завтра, и это будет очень утомительно. Поэтому, я предлагаю поесть чего-нибудь.
— Это мне по вкусу: ты можешь пойти и позаботиться об этом, а я пока посижу и полюбуюсь на раскрашенное лицо Черного Медведя.
Вставая на ноги, Линден посмотрел на вождя. Он поймал короткий взгляд его глаз, вслед за которым веки снова опустились, и охотнику стало все понятно.
— Он еще бодрее, чем раньше, — предостерег Линден. — Не давай ему спуску, а то он выкинет какую-нибудь штуку!
— Пусть попробует, — проворчал Гардин, — это будет его последняя попытка перехитрить меня!
Оставшись наедине с пленником, Гардин, который лежал в том же положении, как и пленник, положил карабин к себе на колени, взяв его обеими руками, и сердито посмотрел на разрисованное лицо индейца, как будто говоря:
— Ну, мистер Черный Медведь, было бы очень неразумно, если бы вы вскочили на ноги и попытались бежать. Если вы обо мне думали иначе, то теперь можете это проверить!
Ружье виннебаго лежало на земле рядом с охотником, так что он был хорошо вооружен, между тем как пленник был вовсе безоружен.
— О! Джордж застрелил что-то! — заметил Гардин несколько минут спустя, услышав звук выстрела где-то недалеко.
Когда Джордж Линден возвратился, он принес двух толстых кроликов, одного из которых он застрелил, а другого убил камнем.
— Я сделаю все один, — сказал он Гардину, — потому что один из нас должен постоянно следить за пленником!
На берегу ручья охотник снял с кроликов шкуру и приготовил их для жаренья, потом развел огонь и поджарил сочное и вкусное мясо. Вслед за тем оно было старательно разделено на три равные части, одну из которых дали Черному Медведю. Линден должен был хорошенько потрясти его за плечи, прежде чем он открыл глаза. Затем индеец принял пищу и в виде благодарности только проворчал что-то себе под нос.
Наконец, осенний вечер пришел к концу, и началась длинная, трудная ночь, которой боялись охотники. Они должны были спать не иначе, как по очереди, но решили бодрствовать оба.
В самом начале ночи случилось неожиданное происшествие.
36. ШАВАНО В РОЛИ ПАРЛАМЕНТЕРА
Пока Ап-то-то и его воины рассуждали об отсутствии Черного Медведя, их знаменитого вождя, и когда все пришли к убеждению, что с ним что-то случилось, из лесу вышел Оленья Нога и приблизился к ним.
Можно себе представить удивление краснокожих при виде молодого воина, подвиги которого сделались предметом мифов и легенд и рассказывались всюду, где только останавливались и разводили сторожевые огни виннебаго.
Поступок шавано можно было бы объяснить только одним. Он, который столько раз спасался от плена, теперь явился и, как бы, отдал себя во власть врагов. Вероятно, он считал этот поступок безопасным.
Наверное, все присутствующие виннебаго почувствовали, что его появление было связано с исчезновением вождя.
Оленья Нога взглянул на Боульби и Терри, сделал им знак рукой и сказал:
— Пусть мои братья помнят, что над ними светит солнце. Великий Дух послал Оленью Ногу, чтобы освободить своих братьев!
— Да, если ты можешь это сделать, — пробормотал охотник, с трудом поворачиваясь на бревне, — ты окажешься гораздо проворнее, чем я думаю, самым ловким из всех белых и красных людей!
— Он это сделает! — с восторгом воскликнул Терри и вскочил на ноги, чтобы лучше следить за происходившим. — Если Оленья Нога что-нибудь обещает, он это сделает!
Со свойственной ему удивительной чуткостью, молодой шавано заметил, что виннебаго обеспокоены отсутствием своего вождя и далее, быстрый взгляд показал ему, что пока Черного Медведя заменяет Ап-то-то.
Поэтому Оленья Нога обратился прямо к нему, между тем, как остальные молчали, стараясь не проронить ни слова.
— Пусть мои братья слушают, — сказал он, — так как Оленья Нога говорит одним языком. Он пришел от великого вождя, Черного Медведя, и принес его воинам от него весть!
Слова эти произвели подавляющее впечатление, так как Оленья Нога одним словом подтвердил все опасения виннебаго, что их вождь был пленником их врагов.
Говорят, что Американская раса отличается стоицизмом и равнодушием. Нет сомнения, что индейцы сдержанны на глазах у посторонних, но у себя дома — это дело другое.
Если бы вам удалось заглянуть в какой-нибудь вигвам, в глуши лесов, вы увидели бы, что индеец играет и шутит со своими маленьким детьми, так же, как и с вами играли ваши родители. Вы увидели бы молодого человека, который ухаживает за своей краснокожей невестой точно так же, как это делается и у других народов.
Пока Оленья Нога говорил, глаза всех были устремлены на него, и открытые рты, вытянутые шеи, сдержанное дыхание — ясно говорили, что индейцы слушают слова, которые сулят им жизнь или смерть.
Ап-то-то один только заговорил, спросив у Оленьей Ноги:
— Кто взял в плен Черного Медведя?
— Оленья Нога! — гордо ответил молодой шавано, и глаза его сверкнули свойственным его расе огнем, когда, приложив руку к груди, он повторил: — это был Оленья Нога!
Он знал, что возбудит этим заявлением ненависть виннебаго, так как ничего не могло сильнее запятнать их вождя, как заявление о том, что его взял в плен молодой человек, годившийся ему в сыновья!
Оленья Нога знал, какую бурю он подымает, но факт, столь рассердивший виннебаго, в то же время убеждал их в том, что они теперь не властны над судьбой своего вождя. Всякая неосторожность с их стороны грозила бы теперь безопасности Серного Медведя, и они поневоле сдерживались, хотя с удовольствием бы растерзали смелого шавано в клочки.
— Шавано лжет! — воскликнул Ап-то-то, дрожа от ярости. — Черный Медведь посмеялся бы над Оленьей Ногой. Он закрыл бы глаза и тогда снял бы скальп с лежащего шавано!
Посланник почувствовал большое удовольствие от того, что посеял такую тревогу в душах виннебаго. Подняв руку к своему головному украшению, он указал на три стоящих орлиных пера.
— Скальп Оленьей Ноги еще не висит на вершине вигвама Черного Медведя и никогда не будет висеть. Оленья Нога видел, как Ап-то-то украл лошадь у его белых друзей, которые кормили его, когда он был голоден, и как он отдал ее Черному Медведю; потом Ап-то-то вернулся к своим, а Черный Медведь поехал на лошади. Оленья Нога пошел за ним. Когда Черный Медведь повернулся, он увидел, что на него наведено ружье Оленьей Ноги. Если бы Черный Медведь попробовал убить Оленью Ногу, Оленья Нога убил бы его. Но он не сделал зла вождю виннебаго. Он велел ему ехать к дому белых людей. Он ехал долго-долго, завтра он увидит дым от хижин поселенцев, потому что лошадь бежит быстро.
Вы заметите, что Оленья Нога допустил преувеличение, давая индейцам понять, что их вождь был дальше, чем на самом деле. Но шавано сделал это без колебания, так как к этому вынуждали его обстоятельства.
Далее, он не мог удержаться, чтобы не насладиться унижением виннебаго, когда он им почти доказал обстоятельным рассказом факт, что он взял в плен их вождя. Ап-то-то должен был тоже поневоле поверить этому.
Но с другой стороны, виннебаго узнали, что их вождь жив и может быть им возвращен: это было очень много.
— Черный Медведь у бледнолицых охотников. Они будут о нем заботиться, пока Оленья Нога не скажет им, что делать. Черному Медведю не сделали никакого вреда. Если виннебаго пошлют туда этих моих братьев (он указал на Терри и Боульби), тогда Черный Медведь вернется к своим воинам!
Предложение было кратко и ясно: предлагалось просто обменять Черного Медведя на белых пленников. Что же сделают виннебаго?
Ап-то-то был не только силен, но и находчив. Он спокойно возразил:
— Виннебаго пойдут искать Черного Медведя и найдут его. Потом они приведут его сюда и убьют белых пленников и змею шавано!
— Пусть они сделают, как хотят, — спокойно возразил шавано, хотя в глазах его блеснула искра угрозы, — но когда они найдут своего вождя, у него будет снят скальп, и он никогда не поведет их в сражение!
Это были дерзкие слова, но Оленья Нога произнес их спокойно, как будто он говорил с друзьями.
Это заявление произвело действие на Ап-то-то, так как он знал, что шавано не шутит. Сдержав свою ярость, он сказал:
— Пусть будет, как говорит шавано. Если он освободит Черного Медведя и приведет его воинам, тогда бледнолицых отпустят, не сделав им вреда!
Шавано ожидал этого предложения, но, как мы увидим, и не думал его принять.
— Оленья Нога говорит одним языком, но он не сделает, как говорит Ап-то-то.
— Чего он хочет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19