Где-то в этом городе спит человек, убивший моего друга Бертрана Тривье, и я его тоже убью.

Гараж Сальваньяка находился неподалеку от площади Люз, на улице, перпендикулярной одноименной аллее. Встретивший меня механик слегка удивился, узнав, что на все время пребывания в Бордо я хочу нанять именно «воксхолл».
— Вы и впрямь настаиваете на этой марке? — переспросил он, растерянно почесав затылок.
— В Париже у меня точно такая же, и я к ней привык.
— Да, конечно… Но, знаете, лучше б вам потолковать об этом с хозяином, потому как, хоть у нас и есть один «воксхолл», я даже не представляю, в состоянии он двинуться с места или нет.
Именно этого я и хотел: теперь меня отведут к Сальваньяку без всяких просьб с моей стороны.
— Вы не подождете минутку?
Да сколько угодно, милейший! Я стал болтаться по гаражу, от машины к машине, наблюдая, как один механик копается в моторе, другой моет кузов, третий лежит под стареньким «ситроеном», и всеми силами стараясь привлечь внимание к собственной персоне. Мне хотелось произвести впечатление обычного клиента, которому незачем оставаться незамеченным, — этакого доброго малого из тех, кому охотно прощают докучливую болтовню.
— Вот этот господин, шеф…
Я медленно повернулся.
— Это наш хозяин, месье, он вам все и расскажет насчет «воксхолла»…
И механик удалился с сознанием добросовестно выполненного долга.
— Так вы хотите нанять «воксхолл», месье?
Сальваньяк оказался добродушным великаном и, не будь в его волосах нескольких серебристых нитей, вполне сошел бы за нападающего бордоской команды регби.
— Да, я привык к этой марке, в Париже у меня такая же машина зеленого цвета.
— Правда? Занятно… Как ни странно, та, что я могу вам предложить, тоже зеленая.
— Тем лучше!
— Но это обойдется довольно дорого…
— Довольно или… слишком?
— Пойдемте ко мне в кабинет и все обсудим.
Едва за нами закрылась дверь, Сальваньяк неожиданно бросил:
— Вы знали Тривье?
— Он был моим лучшим другом.
— Ага… и вы приехали сюда…
— …встретиться с тем, кто его застрелил.
— О'кей!
Хозяин гаража протянул мне огромную лапищу.
— Желаю вам удачи, тем более что за время нашего недолгого знакомства Тривье произвел на меня очень приятное впечатление. Разумеется, я в вашем полном распоряжении, чем могу — помогу!
— Откровенно говоря, помимо всего прочего я должен еще разыскать чертежи некоего Гажана, а если удастся — и его самого.
Сальваньяк кивнул:
— Боюсь, это уже задачка потруднее.
— Почему?
— Да потому что сейчас он уже наверняка успел удрать на другой край света!
— У вас есть доказательства?
— Да нет, просто я так думаю.
— Но если бы Гажан так далеко бежал, зачем понадобилось убивать Тривье?
Хозяин гаража немного подумал.
— Сдается мне, ваш друг обнаружил цепочку, по которой Гажан улизнул на Восток. Боясь разоблачений, эти люди предпочли разделаться с Тривье.
— Вы знали Гажана?
— До тех пор, пока не получил приказ им заняться, — нет.
— Не понимаю…
— Как только в Париже стало известно, что работы Гажана близятся к завершению, там, вероятно, сочли необходимым позаботиться о его безопасности. Тогда меня и подключили к делу, но приказали вести себя крайне осторожно и наблюдать в основном за окружением инженера, а если среди его знакомых неожиданно появится новое лицо, сразу сообщить в Париж. Однако я ничего подозрительного не заметил и, честно говоря, должен признаться, что ума не приложу, как он все это обстряпал.
— Но должно же у вас быть какое-то свое мнение?
— Не мне вам говорить, что в нашем ремесле ценятся только факты… Но, коли вас интересуют мои личные впечатления, могу сказать, что, по-моему, Гажан удрал вместе с бумагами, собираясь или уже продав их за хорошую цену.
— Кому?
— Ну… вы не хуже меня знаете, что покупатель не станет трезвонить об удачной сделке.
— В Париже мне говорили, что инженер нисколько не интересовался политикой. Это верно?
— Я убежден, что в этой истории политические соображения следует искать только со стороны покупателя. Гажан заключил обыкновенную сделку: продал нечто такое, что мог в какой-то мере считать своей собственностью. Должно быть, парня ослепили такой суммой, о какой он никогда и мечтать не смел.
— И этот скромный, увлеченный работой ученый, прекрасный муж и добропорядочный гражданин в мгновение ока бросает жену, работу и родину?
— Ну, на сей счет у меня есть кое-какие соображения, — понизив голос, проговорил Сальваньяк, — но лучше не говорить об этом здесь. Может, пообедаем вместе?

Люди часто воображают, что агенты секретных служб, на какую бы страну они ни работали, — этакие авантюристы, не расстающиеся с пистолетом и в любую минуту готовые открыть пальбу по коллегам и противникам. Какое ребяческое заблуждение! По большей части мы ведем долгие и кропотливые расследования, благодаря которым нередко удается выйти на человека, готового помочь нам обезвредить целую шпионскую сеть, и все это — без малейшего кровопролития. Бывают, разумеется, и несчастные случаи, как это произошло с Бертраном. Но случайности возникают главным образом из-за того, что в дело вмешиваются не специалисты, а самые вульгарные убийцы, или же обычное нарушение государственного права выливается в резкое столкновение разведки и контрразведки двух враждебных сторон. Если, паче чаяния, Бертран Тривье обнаружил убежище Гажана, не исключено, что тот, оберегая будущие дивиденды, избавился от опасного врага, способного обратить все его надежды во прах. В таком случае я переверну небо и землю, чтобы разыскать инженера, а уж когда я его найду…
Сальваньяк назначил мне свидание в портовом ресторанчике на набережной Сент-Круа, где нас точно никто не заметит. Прежде чем уехать из Парижа, я навел кое-какие справки о будущем помощнике и таким образом узнал, что Сальваньяк всегда был на хорошем счету, а потом, получив на задании тяжелую рану, до срока ушел в отставку, точнее, в «полуотставку», поскольку окончательно с работой так и не порвал. На такого парня можно положиться, как на скалу, а я чувствовал, что мне очень понадобится помощь, — дело выглядело более чем туманным, и я даже не знал, с чего начать. Само собой, я повидаю директора завода, где работал Гажан, его жену и коллег, но особых иллюзий насчет того, что они могут рассказать мне что-то интересное, питать не следовало. Поиски, бесконечные вопросы, ответы и проверка разных предположений — вот чем в основном мы вынуждены заниматься с утра до ночи, и, не стану скрывать, мне это уже начинало чертовски действовать на нервы. Если хотите знать, в тот грустный, ничем не примечательный день я совсем пал духом. И мне вконец обрыдли все секретные службы на свете! Ну мне-то какое дело до Национальной безопасности? В моем возрасте куда разумнее поскорее жениться, иначе даже детей вырастить не успеешь. К несчастью, чтобы осуществить этот замечательный проект, надо быть как минимум вдвоем… И, думая о том, что в это же самое время куча ребят свинчивает себе мозги, читая о воображаемых приключениях людей, якобы похожих на нас, мне хотелось выть от омерзения! Виски, девочки, драки… что за чушь! Что до виски, то денег не всегда хватает даже на бутылку, а красотки ищут более состоятельных кавалеров. На нашу долю остаются только драки и больше ничего.
Продолжая играть роль беспечного туриста, я пошел на набережную Сент-Круа пешком, через Кэнконс, по улицам Сент-Катрин и Виктора Гюго, а потом по берегу Гаронны. В таких кабачках, как тот, что выбрал мой помощник, собираются в основном рабочие порта; моряков — и тех гораздо меньше. Я сказал темноволосой толстухе официантке, что пришел от господина Сальваньяка, и меня проводили за столик в нише у самой кухни. Там мы, бесспорно, могли не опасаться нескромных ушей, зато имели немало шансов помереть от удушья. В ожидании хозяина гаража я заказал анисовку, прибывшую, очевидно, прямиком из Испании и, подозреваю, без санкции таможни и таможенников.
Сальваньяк, продолжая игру, с порога громогласно объявил, что выполнил мое поручение и зеленый «воксхолл» с полным баком уже стоит у двери кабачка. Мы обменялись рукопожатием, и владелец гаража пустился в восторженное и стопроцентно лживое описание достоинств машины, которую якобы надеялся мне продать. Поток дифирамбов «воксхоллу» прекратился лишь на минуту — пока Сальваньяк заказывал миноги и антрекоты. Рабочие за соседними столиками, сначала с интересом смотревшие на нового компаньона, быстро перестали обращать на нас внимание. Сальваньяк, несомненно, знал свое дело, и меня это порадовало. С таким помощником у меня, возможно, оставался хотя бы шанс выбраться из осиного гнезда, в которое я сунулся не рассуждая, очертя голову, из одной братской привязанности к Бертрану.
После того как официантка принесла нам антрекоты, Сальваньяк, не меняя тона, заметил:
— Во всей этой истории больше всего меня сбивает с толку жена.
— Жена?
— Мадам Гажан… Эвелин…
— Почему?
— Да просто-напросто у меня не укладывается в голове, что, раз уж парню повезло жениться на такой красотке, он мог за здорово живешь ее бросить.
И Сальваньяк нарисовал такой портрет покинутой супруги, что мне чертовски захотелось познакомиться с ней как можно скорее.
— Ну и что же?
— Эвелин Гажан — на редкость элегантная дама, явно любит роскошь и красивую жизнь… Она из тех женщин, что мечтают сорить деньгами и бесятся от несбыточности своих надежд, если положение мужа обрекает их на более скромное существование.
— А заодно и готовы на что угодно, лишь бы удовлетворить свои аппетиты?
— Думаю, да.
— Вывод: узнав от супруга (что совершенно естественно) о ценности его открытия, мадам Гажан понимает, что есть возможность заработать целое состояние, и в конце концов уговаривает Гажана позаботиться не о будущем страны, а об их собственном счастье. Так?
— Возможно.
— Значит, по-вашему, ради жены инженер мог забыть о долге?
— Познакомившись с Эвелин Гажан, вы быстро убедитесь, что парень, не слишком избалованный вниманием женщин, вряд ли сможет долго противиться ее желаниям!
— Ого!.. Вы меня так заинтересовали, что и вправду хочется поскорее взглянуть на эту даму.
— Я полагаю, вы так или иначе собирались ее допросить?
— Естественно…
— Ну так будьте осторожны!
— Не беспокойтесь, у меня хороший иммунитет. Но вернемся лучше к вашим предположениям… Итак, заручившись согласием мужа, Эвелин Гажан связала его с иностранным агентом? Но каким образом? Вряд ли она просто-напросто отправилась в какое-нибудь посольство, верно?
— Разумеется, нет. Но у мадам Гажан есть верный поклонник Фред Сужаль… Красивый малый, владелец процветающего кабаре «Кольцо Сатурна» и почти друг детства…
— А больше ничего интересного о нем не известно?
— Не знаю, но кто тут может сказать наверняка? У Сужаля бывает куча народу, и от посетителей не требуется ничего, кроме туго набитого кошелька, а в Бордо, сами понимаете, съезжаются люди со всех концов света. «Кольцо Сатурна» — идеальное место, где можно найти покупателя на любой товар.
— Тогда, вы думаете, Сужаль — сообщник?
— Не обязательно, хотя исчезновение Гажана в какой-то мере благоприятствует его ухаживаниям… Возможно, он надеется, что, коли месье Гажан больше не даст о себе знать, Эвелин наконец согласится выйти за него замуж. Впрочем, мадам Гажан часто бывает в «Кольце Сатурна» и могла сама без ведома Сужаля выйти на возможного покупателя мужниных разработок, подготовить бегство и все прочее…
— Но тогда при чем тут Бертран?
Сальваньяк отхлебнул глоток бордо. Выглядел он немного смущенным.
— Послушайте… Я бы не хотел причинять вам боль, но у вашего друга были довольно странные представления… вернее, своя собственная теория насчет того, как ему следует выполнять задание.
— Что вы имеете в виду?
— Не вздумай Тривье действовать в одиночку, наверняка и сейчас был бы жив-здоров. Когда мы виделись в последний раз, он сказал, что, кажется, вышел на очень серьезный след, но отказался объяснить, какой именно. А через несколько часов его нашли мертвым, и теперь придется все начинать заново.
На это я ничего не мог возразить, потому что и сам знал о несчастной слабости Бертрана к театральным эффектам. Он любил расследовать дело самостоятельно и до глубины души радовался, сообщая уже готовое решение. Вот только на сей раз бедняга либо не рассчитал собственные силы, либо недооценил противника…
— Бертран не говорил вам, с кем успел повидаться?
— С месье Турноном, мадам Гажан и, несомненно, Сужалем… А насчет прочих я не в курсе.

Месье Турнон, директор завода, где работал Гажан, маленький, нервный и явно встревоженный человечек, откровенно не желал ввязываться в наши дела. Встретил он меня довольно прохладно. И, даже не дав рассказать о цели моего визита, сухо прервал объяснения.
— Это излишне, месье Тони Лиссей… Мне звонили из Парижа. Я, конечно, весьма сожалею о том, что произошло с вашим коллегой, но, полагаю, таков профессиональный риск… Что до Гажана, то вот его досье, и вряд ли я сумею сказать о нем что-либо еще. Так что берите досье, если угодно — можете унести его с собой, но тогда попрошу вас оставить секретарше расписку.
Похоже, ему просто не терпелось меня спровадить.
— По правде говоря, месье Турнон, меня очень мало заботят служебные характеристики Гажана. Что меня действительно интересует — так это чисто человеческая сторона дела…
— Не понимаю…
— Ну, если не касаться работы, что он за человек?
— Вообще-то мы очень мало сталкивались вне службы… Но почему бы вам не поговорить об этом с супругой Гажана?
— Вы с ней знакомы?
Директор завода удивленно вытаращил глаза.
— Знаком ли я с ней? Естественно! Впрочем, это очаровательная женщина.
Последнюю фразу он проговорил таким тоном, будто речь шла о погоде: скажем, «дождь начинается» или «дождь кончился».
— Жена — плохой свидетель.
— В самом деле?
Мое замечание, по-видимому, крайне удивило Турнона.
— Мы не так уж много знаем о тех, с кем живем бок о бок долгие годы… — пояснил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19