Такая поразительная слепота просто парализовала его волю. А очень довольный собой сэр Арчибальд снова опустился на стул и с самым победоносным видом закурил. Лаудхэм пребывал в такой растерянности, что Рут поспешила вывести его из затруднения.— Но вы так и не сказали, с каким известием пришли к нам, мистер Лаудхэм?Терри все еще не мог стряхнуть оцепенение, словно недавние тирады баронета напрочь блокировали его умственные способности.— Прошу прощения… На той неделе; вероятно в пятницу, я собираюсь праздновать день рождения… мне исполняется тридцать пять лет… И я бы очень хотел видеть вас обоих за своим столиком у «Закера».Баронет заверил Лаудхэма, что, если его супруга не будет слишком занята организацией государственного переворота в соседней стране или собственноручным отстрелом целой сети, например молдо-валахских шпионов, они с леди Лаудер с удовольствием придут праздновать тридцать пятый день рождения бесспорно симпатичного джентльмена.Выходя из «Кайзерин Элизабет», Терри раздумывал, уж не приснилось ли ему все это действо с участием сумасброда баронета. Во всяком случае, если избавить прелестную Рут от невыносимого супруга — не в его власти, надо во что бы то ни стало помешать Фернсу послать молодую женщину на верную смерть или в плен. Кто знает, возможно, Лаудхэм, сам того не ведая, уже влюбился в леди Лаудер?А Лаудеры у себя в номере с легкой враждебностью созерцали друг друга. Бывшая мисс Трексмор с глубокой непоследовательностью тех, кто в глубине души признает совершенную глупость и хочет найти ей оправдание, начинала по-настоящему ненавидеть мужа. Не находя в баронете прежних достоинств, молодая женщина мысленно упрекала его в обмане, как будто не она сама, своими собственными руками устроила этот злосчастный брак! Рут уже думала, что, раз с Арчибальдом сладить невозможно, лучше позвонить в Лондон и отказаться от задания, а заодно и подать в отставку. Впрочем, положа руку на сердце молодая женщина чувствовала, что работа уже не захватывает ее, как прежде, и, будь рядом другой спутник жизни, а не этот проклятущий баронет, она с удовольствием променяла бы рискованные приключения на мирную жизнь самой заурядной обывательницы Лондона.— Дорогая, я, наверное, должен извиниться перед вами…Рут настолько не ожидала ничего подобного, что тут же потребовала объяснений:— Не может быть, чтобы до вас вдруг дошло, как мерзко вы себя ведете с тех пор, как мы приехали в Вену!— Да, Рут, и с моей стороны это совершенно непростительно… Ума не приложу, как я сразу не сообразил, в чем дело…Баронета, казалось, терзали искренние угрызения совести, и его раскаяние снова тронуло Рут.— Я никогда не сомневалась в ваших добрых намерениях, Арчибальд, — уже мягче заметила она.— Да, я должен был догадаться… Трудные детство и юность… то, что вы добились нынешнего положения тяжким трудом и лишениями… все это вынуждало вас так или иначе убегать от действительности в детские мечты… нежный и романтический мир грез…— Куда вы клоните, Арчибальд?— Все очень просто, Рут! Едва закрыв за собой дверь дома, вы отключались от повседневных забот и тягостной борьбы за существование и возвращались к любимым сказкам детства. Там вы, подобно Алисе в Стране чудес, легко одерживали победы над врагами и преодолевали все трудности. Мало-помалу, сами того не замечая, вы стали принимать эти мечты за реальность и с величайшим простодушием (чего я до сих пор не замечал!) уверовали, будто все ваши приключения — чистая правда.— Иными словами, вы принимаете меня за сумасшедшую?— Вы преувеличиваете!— Значит, Джим Фернс, Терри Лаудхэм, Малькольм Райхоуп — тоже чокнутые? Лукан только воображает, будто его прикончили? А полковник Стокдейл — просто миф?— Признаюсь, в этом вопросе кое-какие детали еще ускользают от моего понимания, но первой на ум приходит мысль о великолепном розыгрыше, задуманном праздными служащими. Что до Стокдейла, я начинаю верить, что, возможно, он и впрямь — одна из выдумок, которыми вы тешились до замужества, — герой наподобие Робина Гуда или Айвенго.Самодовольная физиономия баронета до такой степени выводила его жену из себя, что в какую-то долю секунды Рут чуть не запустила в нее книгой. Но это ни к чему бы не привело. Арчибальд так упрямо держался за свои прописные истины, так искренне верил в несомненное интеллектуальное превосходство своего круга над всеми прочими, что его мозг был наглухо закрыт для понимания. Такому человеку ни за что не докажешь, что в жизни могут происходить вещи, о существовании которых он даже не подозревает.Рут знала, что подвергается очень серьезной опасности — уничтожение всей венгерской сети ясно доказывало, что враг настороже. До сих пор ей страшно не хотелось, чтобы сэр Арчибальд вмешивался в историю, не имеющую к нему никакого отношения. Но раз он заговорил в таком тоне, то пускай получит за самоуверенность по заслугам. Она, Рут, покажет супругу действительность, которую тот упорно отрицает, а коли столкновение станет для него роковым — что ж, сам виноват! Молодая женщина с улыбкой посмотрела на мужа.— Вы тонкий психолог, Арчибальд…— Я тоже так думаю, дорогая.
А в кабинете Джима Фернса, где Терри Лаудхэм при Малькольме Райхоупе и Эннабель Вулер горько упрекал консула за бесчеловечное решение послать леди Рут Лаудер в Грац, разговор шел далеко не в таком любезном тоне.— Самое настоящее убийство, Джим! И другим словом то, что вы собираетесь сделать, не назовешь! Эта девчушка почти ничего не смыслит в нашем деле, а кроме того, у нее на шее камнем висит болван, который стократно увеличивает опасность!Фернс пожал плечами:— Я только выполняю приказ Лондона.— Ну, если вашей совести такого утешения довольно…— Будь у меня совесть, Терри, я занимался бы чем-нибудь другим.— Послушайте, Джим, но уж вы-то знаете, что мы имеем дело с совершенно безжалостными субъектами! Вспомните хотя бы Лукана! Либо Крукель — предатель, и тогда Рут Лаудер обречена, либо он и не помышлял об измене, а значит, отправив к старику нашего агента (не забывайте, что баронет во всеуслышание орал, чем мы занимаемся!), вы подпишете ему смертный приговор и утопите обоих!— Повторяю вам, Терри, я обязан строжайшим образом соблюдать полученные из Лондона инструкции! Вы достаточно давно тут работаете, чтобы наконец понять: никто из нас ничего иного сделать не может!— И все-таки это гнусно!— Ваш интерес к этой Рут Лаудер по меньшей мере подозрителен, Терри! — пронзительно взвизгнула мисс Вулер.— О, прошу вас, Эннабель, сейчас вовсе не время устраивать сцены ревности!— И все же я не могу не удивляться тому, как занимает вас судьба этой женщины!Райхоуп презрительно хмыкнул:— Очевидно, наш донжуан в равной мере неравнодушен к блондинкам и брюнеткам!Лаудхэм угрожающе шагнул к коллеге:— Продолжайте в том же духе, Райхоуп, и я наконец устрою вам давно заслуженную трепку!Малькольм вытащил пистолет:— Попробуйте только поднять на меня руку — и я вас пристрелю. Меня уже не первый день так и подмывает это сделать… вы и представить себе не можете, с каким удовольствием я спущу курок!— Как вам не стыдно, Малькольм! — завопила мисс Вулер.— А вам, Эннабель?— Мне? О! Да как вы смеете?Не вмешайся Фернс, дело наверняка дошло бы до потасовки. С горечью буркнув, что Великобритания, несомненно, заслуживает защитников получше, нежели люди, озабоченные исключительно собственными мелкими дрязгами, консул предложил всем разойтись.— А вы, Райхоуп, напрасно вообразили, будто моя дружба обеспечивает вам полную безнаказанность, — заметил он напоследок. — Если вы и впредь будете отравлять жизнь всему отделу, я потребую, чтобы вас отозвали домой. Что до вас, Лаудхэм, то вынужден вам напомнить: вы приехали в Вену не самоуправствовать, а строго выполнять мои приказы. Когда мне понадобится совет, я сам вас позову. А впрочем, раз вас настолько волнует будущее леди Рут Лаудер, поезжайте-ка завтра в Грац и обеспечьте ей прикрытие.— Почему бы вам не послать Райхоупа? — взвилась секретарша.— Вы тоже, Эннабель, начинаете действовать мне на нервы! Запомните раз и навсегда, что как представителю Соединенного Королевства мне есть о чем подумать, кроме ваших сомнительных амурашек!— Сомнительных?— Довольно, мисс Вулер! Не хотите получить обратный билет в Лондон — прикусите язык. Вы свободны, леди и джентльмены!
Решив избрать новую тактику и окончательно усыпить возможные подозрения мужа, Рут согласилась пойти с ним в оперу на «Отелло». Благодаря этому они провели вместе такой замечательный вечер, что сэр Арчибальд на несколько часов перестал казаться жене несносным субъектом. После театра баронет предложил супруге выпить по бокалу шампанского в «Казанове».Но не успели супруги войти в ресторан, как из бара их окликнул Малькольм Райхоуп, прочно, как корабль на якоре, сидевший у стойки. В страшном смущении сэр Арчибальд и леди Рут дружески помахали пьянице рукой и быстро шмыгнули в уединенный уголок, куда проводил их метрдотель.— Наверное, принял нас за влюбленных… — заметила леди Лаудер.— А разве это не так, дорогая?Молодая женщина благоразумно промолчала. Баронет заказал шампанское, а Рут с горечью подумала, что, будь сейчас рядом по-настоящему близкий и любимый человек, она чувствовала бы себя счастливейшей из женщин. Перед мысленным взором леди Лаудер тут же мелькнул образ красивого и мужественного Терри Лаудхэма, и она невольно покраснела. Волнение спутницы не укрылось от баронета.— Что-нибудь не так, дорогая? — наивно спросил он.— Смотрите, кто к нам идет…Малькольм, отцепившись от стойки, упрямо шел к столику Лаудеров. Он был явно пьян, но держался великолепно. Правда, время от времени помощнику Фернса немного изменяло чувство равновесия и он слегка покачивался, но все же в последний момент как-то ухитрялся устоять на ногах. Так что, хоть посетители и поглядывали на подгулявшего британца с веселым любопытством, неприятностей никто не ожидал. По всей видимости, Райхоуп умел пить.— Боюсь, дорогая, встречи нам никак не избежать, — пробормотал баронет.Добравшись до их столика, Малькольм Райхоуп на мгновение застыл по стойке смирно, потом отвесил легкий поклон.— Мое почтение, леди Лаудер… Добрый вечер, сэр Арчибальд.— Садитесь, Райхоуп. Хотите выпить с нами бокал шампанского?— Если не возражаете, я предпочел бы не мешать виски ни с чем другим…В знак особого расположения к завсегдатаю бармен сам принес рюмку Райхоупа. Англичанин тут же отхлебнул.— По-моему, у вас… очень усталый вид, мистер Райхоуп… — осторожно заметила Рут.— Я пьян, леди Лаудер… — фыркнул Малькольм, — вдребезги пьян. Заметьте, в посольстве нам вовсе не запрещают пить. Нельзя только показывать, в каком ты состоянии. Кажется, я уже приобрел неплохой опыт по этой части. На моем месте любой, кому не надо думать о карьере, просто не удержался бы в вертикальном положении. А я могу стоять хоть на одной ноге, да еще поставить на голову полный бокал. Хотите взглянуть?— Нет-нет, умоляю вас, не надо! Я верю вам на слово!Райхоуп вздохнул:— Жаль. Видать, вы тоже полны скепсиса… Никто меня ни в грош не ставит… с тех пор как появился этот мерзавец!— Вы имеете в виду Терри Лаудхэма, не так ли?Услышав ненавистное имя, Райхоуп как будто даже протрезвел.— Да, — более твердо сказал он, — этого донжуана контрразведки! Неотразимого для всех женщин красавчика! Супергероя, поражающего сердца с первого взгляда, короче, того, кому не надо доказывать, на что он способен, — и так верят!— А напрасно? — негромко спросил баронет.Немного поколебавшись, Малькольм признал-таки превосходство соперника.— Нет, он и впрямь супермен… увел у меня Эннабель всего за несколько часов… Стоило ему войти — и она уже не могла отвести глаз, как зачарованная… Правда, сравнение явно не в мою пользу, уж чего там… И однако я уверен, что она любила меня… Мы хотели пожениться через месяц, подать в отставку и уехать домой, в Лондон. Оба мечтали о крохотном домишке в Патни, который оставили мне родители… Эннабель одна на свете. Мы могли быть так счастливы… иметь детей…Помощник консула невесело рассмеялся:— Знаете, хоть по виду этого и не скажешь, но мне всего тридцать семь лет…После этого замечания, сделанного для вящей убедительности, Райхоуп, очевидно, вконец расстроился и начал беззвучно ронять слезы в бокал виски. Лаудеры в полной растерянности не знали, что предпринять. Наконец Рут попробовала утешить его самым банальным и испытанным образом:— Послушайте, мистер Райхоуп, может, с кем-то еще вы сумеете обрести то, что не сумела вам дать мисс Вулер? Вам, по вашим же собственным словам, всего тридцать семь лет! А мисс Вулер — не единственная женщина на земле.— Но я люблю ее! — простонал бедняга Малькольм. — Понимаете, леди Лаудер? Люблю! Это первая девушка, к которой я привязался, и первая, кому я был не безразличен. Она не имела права так поступать!Сэр Арчибальд в свою очередь попытался совладать с этим, совершенно непонятным ему, приступом тоски.— Дорогой мой, женщины реагируют на все иначе, не так, как мы… Поверьте мне, лучше всего простить эту юную особу и поискать другую родственную душу.Малькольм упрямо покачал головой:— Нет! Я никогда не прощу! И я причиню и ей, предательнице, и ему, вору, и Фернсу, их сообщнику, все зло, на какое только способен! Теперь для меня больше ничего не существует, кроме мести! И, клянусь вам, я отомщу!В голосе этого человека, ускользнувшего из-под власти алкоголя, как только речь зашла о возмездии, звучала такая ненависть, что Рут призадумалась. Райхоуп пребывал как раз в том расположении ума, когда человек, не думая о прошлом, готов на все, вплоть до измены, лишь бы утолить чувство попранной справедливости. Неужто Фред Лукан стал невинной жертвой этого наваждения? И леди Лаудер решила попытаться что-нибудь выяснить.— Скажите, а вы знали Фреда Лукана?Малькольм посмотрел на нее ясным взглядом, и молодая женщина восхитилась его умением так быстро трезветь, пусть даже от гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18