— Я не собираюсь заходить так далеко. Просто я имел несчастье видеть тела трех самоубийц — двух мужчин и одной женщины, дорогая. Все трое застрелились, причем, если можно так выразиться, самым классическим образом.— Ну и что?— А то, что рана Малькольма выглядит совершенно иначе. Будь это самоубийство, пришлось бы предположить, что он чуть ли не вертикально поднял правый локоть, а это полная чушь. Зато если кто-то стрелял сзади, прижав пистолет к затылку сидящего Райхоупа, получилась бы именно такая картина, какую мне пришлось наблюдать.— По-моему, самоубийцы не очень-то раздумывают, как держать локоть?.. И я, пожалуй, напрасно всполошилась. В конце концов, все ваши предположения ни на чем не основаны, и на самом деле у вас не может быть полной уверенности, что Малькольма убили.— Ошибаетесь, дорогая, и я останусь при своем мнении до тех пор, пока мне не объяснят, чего ради парень, имея при себе ампулу цианистого калия — то есть самого надежного средства перебраться в мир иной без лишнего шума, счел нужным дырявить себе голову на каком-то грязном вокзале. Тем более что сегодня утром тот же человек уверял меня, что, коли вздумает распроститься с жизнью, просто разгрызет ампулу…— А с чего вы взяли, будто у Малькольма был под рукой цианистый калий? Он ведь вполне мог потерять ампулу или оставить дома, правда?— Нет, вот она.Баронет протянул жене пуговицу от пиджака Райхоупа.— Пуговица?— Она развинчивается.Рут немедленно отвинтила верхнюю часть пуговицы, вытряхнула на ладонь крошечную ампулу и с легким испугом уставилась на мужа.— Где… вы ее взяли?— Оторвал от пиджака Малькольма Райхоупа.— Зачем?— По-моему, для ваших друзей лучше, чтобы австрийская полиция считала это самоубийством.Рут настолько растерялась, что не находила слов.— Ложитесь-ка лучше спать, — мягко посоветовал баронет.— Нет, я все равно не усну… Арчибальд!— Да?— Но кто мог убить Малькольма?— Вероятно, тот же человек, что убил и мисс Вулер.— Так вы думаете, Райхоуп ее не…— Будь у парня желание прикончить Эннабель, он бы не стал так долго ждать.— Но кто же? Кто?..— Могу сказать только, что Райхоупа он убил не без посторонней помощи.— Так у него был сообщник?— Да, невольный. И я знаю, кто это.— Знаете? В таком случае умоляю вас, Арчибальд, скажите и мне тоже!— Леди Рут Лаудер.Молодая женщина отшатнулась, как будто ее вдруг охватила паника, но баронет взял жену за руку.— Подумайте сами, дорогая… Малькольм Райхоуп позвонил мне и просил приехать в Пратер довольно поздно вечером, очевидно зная, что его разыскивают. Следовательно, Райхоуп наверняка никому не рассказывал о нашем свидании. Я же говорил о нем только одному человеку — вам, Рут.— Вы… надеюсь… не думаете, что это я его… — чуть слышно пробормотала леди Лаудер.Сэр Арчибальд улыбнулся.— Успокойтесь, дорогая, я вовсе не считаю вас убийцей. Но мне бы очень хотелось знать, с кем вы беседовали после моего ухода.Немного поколебавшись, она с трудом выдохнула:— С Джимом Фернсом…— Ну вот!А Рут, не глядя на мужа, как бы про себя начала перечислять:— Фернс не предупредил нас, что собирается в Грац, а когда мы все же узнали о его поездке, свалил все на Райхоупа, за которого якобы беспокоился… Вчера вечером Терри не удалось вовремя поужинать, потому что он слишком долго ждал возвращения Фернса, но тот даже не счел нужным объяснить, чем занимался все это время… Только с убийством Эннабель Вулер ничего не понятно… Хотя она так преданно служила Фернсу, что, наверное, знала о его делах больше, чем следовало… Возможно, бедняжка догадалась? Тогда все могло выглядеть примерно так: решив избавиться от мисс Вулер, Фернс назначил ей свидание у Райхоупа — днем тот практически не бывал дома… Это дало консулу возможность без помех убить Эннабель и свалить все на обезумевшего от несчастной любви Малькольма. Когда я упомянула, что Райхоуп просил вас о встрече, Фернс, должно быть, струсил… Так вы думаете, наш консул и есть предатель, которого мне приказано разоблачить?— Вы знаете столько же, сколько и я, дорогая.— И что вы собираетесь делать?— Если вы не возражаете, спать!— Спать? Вместо того, чтобы покарать убийцу?— Это не мое дело.— Ваши безразличие и эгоизм просто чудовищны, Арчибальд!— Не понимаю, зачем вам нужно, чтобы я все время вмешивался в дела, которые меня совершенно не касаются? Мама всегда говорит…— Как же вы мне обрыдли вместе со своей мамой!Потрясенный словом, ни разу не слышанным им ни от одной из знакомых леди, баронет промолчал.— У вас на глазах убивают, предают, а вы не находите ничего лучше, чем презрительно цедить: «Меня это не касается». Ненормальный вы, что ли, Арчибальд?— Ненормальный? Что вы имеете в виду?— Да ничего! Просто вы мне омерзительны!Рут скинула халатик, забралась в постель и, погасив свет, добавила:— Нравится вам это или нет, но после похорон Эннабель Вулер я пойду к Джиму Фернсу и выложу все, что о нем думаю!— Осторожнее, дорогая, это может быть небезопасно!— Ну и что? Вам-то какое дело? К тому же я прихвачу с собой Терри Лаудхэма…
На Центральфридгоф хоронить Эннабель Вулер собралось очень мало народу: Джим Фернс, Терри Лаудхэм, леди Рут Лаудер, сэр Арчибальд, около дюжины обитателей британской колонии в Вене и несколько полицейских, в том числе и комиссар Гагенбрехт. Во время недолгой церемонии Рут не отрывала глаз от Джима Фернса. Как могло случиться, что резидент сознательно послал на смерть тех, кто ему безгранично доверял?У выхода консул подошел к Гагенбрехту.— Господин комиссар, что бы ни совершил Малькольм Райхоуп, смерть стирает все прегрешения… Мы, англичане, не можем забыть, что он наш соотечественник. Так когда вы позволите забрать тело из морга и достойно предать земле? Для Великобритании это вопрос чести.— Пришлите за ним сегодня во второй половине дня.Как и следовало ожидать, в конце концов баронет и комиссар столкнулись нос к носу. Сэр Арчибальд отвесил врагу изысканный поклон, и тот, удивляясь про себя неожиданной учтивости британца, вынужден был ответить на приветствие. Бессильная ярость Гагенбрехта, по-видимому, немало забавляла сэра Арчибальда, и он, конечно, не упустил случая в очередной раз подшутить над противником.— Позвольте представить вам леди Рут Лаудер, господин комиссар… Дорогая, это комиссар Гагенбрехт из австрийской уголовной полиции.Рут улыбнулась:— Счастлива познакомиться с вами, сэр. А я и не знала, что вы с мужем — друзья!— Друзья?!Австриец чуть не задохнулся от возмущения, но, поймав удивленный взгляд очаровательной супруги баронета, взял себя в руки.— Я хотел сказать, что никогда не позволил бы себе назвать дружбой те… официальные отношения, которые возникли у меня с сэром Арчибальдом Лаудером. Надеюсь, дома ваш супруг менее склонен к таким фантазиям, какие он допускает в толковании законов здесь… Имею честь кланяться, сударыня…Гагенбрехт сердито зашагал прочь, а леди Лаудер повернулась к мужу.— По-моему, он вас здорово недолюбливает, а?— И напрасно, дорогая, совершенно напрасно…Все уже начали расходиться, и Рут отыскала глазами консула.— Мне нужно немедленно поговорить с вами, мистер Фернс.Консул явно удивился.— Надеюсь, не на кладбище?— Давайте встретимся в одиннадцать часов у вас в кабинете, хорошо?— Это… настолько важно?— Очень!— Что ж… раз так, то конечно… В одиннадцать так в одиннадцать… Вас подвезти, Лаудхэм?— Благодарю, я тоже на машине, — сухо бросил Терри. — С вашего позволения, я загляну к вам вместе с леди Лаудер. То, что она хочет вам сказать, интересует и меня.— Если леди Лаудер не возражает, — с легким поклоном отозвался консул.— Напротив, мистер Фернс, присутствие Терри мне только поможет.— Да?.. А вы, сэр Арчибальд, придете?— Если вы не против.— О, еще бы! Прошу вас.На обратном пути Лаудеры и Лаудхэм, прикинув, что у них еще есть время, решили заглянуть в кафе и остановили машину на Шварценбергплатц. Как только они сели за столик, Терри повернулся к баронету.— Когда леди Лаудер передала мне ваши слова, сэр Арчибальд, я долго не мог поверить… Вы не из наших, и поэтому не знаете, что для каждого из нас дружба — самое главное. Нет ничего хуже, чем узнать об измене друга… Степень риска так велика, что нельзя сделать ни шагу, не обеспечив надежный тыл. Как можно идти на задание без уверенности, что за спиной — настоящие друзья и в случае чего они тебя прикроют?.. Попробуйте хоть на минуту представить, что почувствовал Лукан или любой другой, угадав правду! Малькольм стал бы остерегаться кого угодно, только не Фернса. А Эннабель вообще на него молилась… Какая гнусность!Баронет явно чувствовал себя не в своей тарелке, как человек, которому первый встречный ни с того ни с сего вздумал бы рассказывать о семейных неприятностях.— Как вы справедливо заметили, мистер Лаудхэм, я не принадлежу к вашей… компании. Леди Лаудер известно, что я не одобряю никакой подпольной деятельности и если вынужден сопровождать свою супругу, то лишь потому, что меня к тому обязывает честь. Однако не ждите, что я стану выражать возмущение, которого вовсе не испытываю, или высказывать совершенно неуместные в моих устах упреки. Леди Лаудер хорошо знает, что я терпеть не могу вмешиваться в чужие дела.— Прошу вас, Арчибальд, замолчите! — воскликнула Рут. Слушая подобные разглагольствования супруга, она всегда чувствовала себя униженно. — Это просто бессовестно! Вы, кажется, совсем забыли, что Терри и его товарищи с риском для жизни защищают в том числе и ваши привилегии! Так будьте же по крайней мере благодарны!— Мне бы очень хотелось, дорогая, чтобы вы хоть при посторонних разговаривали со мной другим тоном!— Тогда ведите себя иначе! Что бы вы там ни думали, Арчибальд, но это не я, а вы нарушаете приличия!Лаудхэм попытался разрядить атмосферу:— Прошу прощения у вас обоих… Я никак не думал, что мои слова приведут к ссоре. У баронета своя философия, леди Лаудер. Нам остается лишь понять его и смириться с неизбежным. В конце концов, те, с кем мы постоянно живем бок о бок, не всегда самые близкие духовно люди… Между прочим, скоро одиннадцать… Не пора ли нам ехать к Фернсу?Рут предложила мужу вернуться в «Кайзерин Элизабет» и ждать ее там, но баронет обиженно заметил, что обещал консулу приехать и не видит причин нарушать слово.
Они устроились в кабинете Фернса: Рут и Терри — рядом, напротив кресла консула, а сэр Арчибальд нарочно сел поодаль, подчеркивая, что его дело сторона. Часы уже пробили половину двенадцатого, а Фернс все не появлялся. Первой встревожилась леди Лаудер:— Неужели он угадал, о чем пойдет речь?— Ну что вы, это совершенно исключено! — возразил Лаудхэм. — Без ваших объяснений я бы до сих пор думал, что Малькольм покончил с собой.— Тогда почему консула до сих пор нет?— Понятия не имею.Без четверти двенадцать баронет поинтересовался, не думают ли его спутники, что нет никакого смысла и дальше торчать в этом скучном кабинете.Терри неуверенно поглядел на молодую женщину:— По-моему, это полная безнадега…— Не понимаю, что его так задержало!— Признайтесь лучше, что вы боитесь сказать вслух то, что подсказывает сама логика!— Это верно…Наконец, когда украшавшие камин старинные часы пробили двенадцать раз, Лаудхэм встал.— Я думаю, нам больше незачем упорствовать… В три часа я сюда вернусь и, коли окажется, что Фернс по-прежнему не подает никаких признаков жизни, позвоню в Лондон… А вас, леди Лаудер и сэр Арчибальд, я прошу оказать мне честь и согласиться выпить у меня по бокалу чего-нибудь освежающего. Я живу совсем рядом. А потом мы могли бы вместе пообедать.Рут сказала, что это прекрасная мысль, и баронет не решился ей перечить. Тем не менее уходя, он сердито буркнул:— Я должен проучить этого Фернса! Пусть знает, что с сэром Арчибальдом Лаудером не ведут себя столь неподобающим образом!Баронет вытащил из бумажника визитную карточку, с раздражением нацарапал несколько слов и, найдя на столе чистый конверт, запечатал послание, а сверху написал просто «Фернсу».— Надеюсь, это поставит его на место! — высокомерно заметил он.Лаудхэм и Рут обменялись красноречивым взглядом. Бедный Арчибальд, похоже, он до конца дней своих останется несмышленышем, нуждающимся в материнской опеке леди Элизабет…
Терри Лаудхэм снимал уютную квартиру в старинном особняке, где некогда бывал Шуберт. Баронет похвалил хозяина за хороший вкус, а Рут украдкой пожала руку. Они выпили за Англию, за королеву и за решительное превосходство англичан над всеми другими народами. Наконец Лаудхэм, повинуясь настойчивым знакам леди Лаудер, откашлялся и начал заранее приготовленную речь:— Может быть, мы воспользуемся случаем побеседовать начистоту и прямо сейчас поговорим о том, с чем я собирался прийти к вам в «Кайзерин Элизабет» в пять часов? Рут… Вы позволите мне называть ее просто по имени, сэр Арчибальд?— Я бы предпочел, чтобы вы продолжали говорить «леди Лаудер», — сухо ответствовал баронет.В воздухе потянуло холодком, и Рут немедленно бросилась на помощь своему Терри:— Да ну же, Арчибальд, не ломайте комедию! Вы ведь сами согласились вчера вечером!— Я согласился поговорить с мистером Лаудхэмом, но это не значит, что я готов принять его предложение.— И к чему все это лицемерие?— Такое, как вы говорите, лицемерие в порядочном обществе называется соблюдением приличий.Терри совсем скис и тщетно ломал голову, каким образом приступить к самому главному.— Вы меня очень смущаете, сэр Арчибальд…— Правда? И однако я, кажется, нисколько не мешал вам, когда вы решили поухаживать за моей женой.— В таком случае я просто не знаю, как вам объяснить…— Что именно?— …какие чувства связывают нас с Рут… то есть с леди Лаудер…Баронет вставил в глаз монокль и недоуменно воззрился на собеседника.— Простите за банальность, но нахальства вам не занимать, мистер Лаудхэм! И вы смеете говорить о своих чувствах мне? Согласитесь, что подобные речи по меньшей мере удивительны и могут шокировать кого угодно… Рут, дорогая, вы только представьте себе выражение лица мамы, если бы она нас сейчас увидела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18