С этим, видимо, тоже придется жить. Возможно, очень и очень долго.
Пока Артур добирался до оставленных вещей, его дважды охватывал озноб. Уже у пулемета, прищелкивая зубами, он тщательно ополоснул руки, привычными движениями натянул на себя армейский комбинезон. Вот так! А теперь — костерчик и побыстрее! Ничего он так не жаждал сейчас, как тепла. Ужас настиг его в момент раслабленной безоружности, и результатом был теперешний озноб.
От первого же огненного язычка, вырвавшегося из клювика зажигалки, шишки, сухая хвоя и ветки занялись трескучим пламенем. Артур продолжал побрасывать в огонь все, что попадалось под руку, до тех пор, пока трепещущее пламя не загудело, превратившись в маленький, изрыгающий плазму вулкан. Присев рядом, он растегнул сумку и торопливо перетряхнул весь свой небогатый скарб.
Артур не был уверен, что фонарь окажется тут, но пальцы нащупали стекло, защищающее лампу с рефлектором, и он удовлетворенно причмокнул губами. А еще бинокль, одолженный у старшего офицера. Бинокль не простой, — снабженный инфракрасной насадкой. Пусть спешил, но кое-что полезное все же успел с собой прихватить.
И снова некстати вспомнилось напомаженное личико Клеопатры. Вот, должно быть, взъярилась девочка, когда выбралась из своего чулана. И наверняка шипит змеей, требуя у Вия положенной сатисфакции.
Артур помахал ладонью, разгоняя видение, скрипуче пробормотал:
— Курва старая!..
Запахнув сумочные лямки, он взбежал на обрывистый берег и, настроив бинокль, внимательно осмотрел окрестности озера. Видимость была не ахти какая, мешал плотный туман, и все же ничего опасного он не увидел. Пустынные поляны, заросли кустарника, полуразрушенное здание бывшего пансионата. Никого и ничего ни на том берегу, ни на этом. Кивнув самому себе, Артур снова спустился к воде и знакомой дорогой зашагал к брошенному утопленнику.
Собственные шаги уже не казались бесшумными. Он топал, как слон, и, спотыкаясь о древесные корни, бросал по сторонам настороженные взгляды. Придерживаясь берега, он описал довольно крутую дугу, и вскоре разглядел оставленный за спиной костер. Спину огладило неприятным морозцем. Напрасно, пожалуй, он распалил такого зверя. Тепло — это, конечно, тепло, но безопасность дороже всего. Хотя… Мертвец в озере еще ничего не значил. Ровным счетом ничего.
Артур испытал острое желание включить фонарь и осмотреться, но к помощи электрического сияния он прибег только тогда, когда добрался до оставленного на берегу утопленника. Луч света скользнул по обезображенному лицу, и Артуру показалось, что в сторону от лежащего метнулись черные хвостатые тени. Может, крысы?… Артур присел на корточки и почти сразу споткнулся взглядом о черное зловещее пятно. Ободок спекшейся крови, вокруг запавшего кратера. Сколько перевидал он подобных пятен на остывших и еще не остывших телах. Их оставляли шаловливые свинцовые пчелки, выпущенные из стволов «Абаканов», «Узи», «Макаровых» и «Калашниковых»… В этого человека — удивительно коренастого, с неестественно широким тазом, влетела добрая очередь таких пчелок. Еще несколько пятен Артур разглядел на спине незнакомца, там, где потемневшая от воды рубаха, лопнув, расползлась надвое. Но главные ягодки были еще впереди. Присмотревшись, Артур с ужасом убедился, что кисть у мужчины откушена. Не перепилена и не оторвана взрывом, а именно откушена. Прослужив в южных морях три года, Артур успел повидать раны от акульих зубов. Здесь было нечто подобное.
Потушив фонарь, Артур постоял минуту, прислушиваясь к собственным ощущениям. Знобкая неуправляемая волна прошлась вниз по спине до самого копчика, тут же покатилась обратно. Можно было обманывать себя сколько угодно, но то, что он сейчас увидел, наводило на мысли довольно определенные. Кому может понадобиться рвать зубами человеческую плоть? То есть, вообще-то — кому угодно. Есть ведь в конце концов тигры, медведи и рыси, хотя, судя по следам, не очень на них похоже. Даже на самого крупного гризли. Стало быть, вывод неутешающий. В здешних мирных озерах успели завестись свои Лох-Несские монстры. Артура вновь пробрало дрожью. Одно дело — слышать о хаосе наверху, находясь глубоко под землей, и совсем другое — наблюдать признаки этого хаоса воочию.
Вернувшись к костру, Артур в сапогах натаскал воды из озера, торопливо залил огонь. В наступившей тьме обиженно замерцали искристые угли, и последним шипящим выдохом полез в глаза и нос ядовитый пар. Кашляя и морщась, Артур натянул на ноги мокрые сапоги, подложив под голову сумку, вытянулся возле пулемета. Песок был чуть влажным, да и комбинезон лип к необсохшему телу, но это его ничуть не беспокоило. Ночь среди сугробов, на болотах или в обнимку с деревом где-нибудь на пятисаженной высоте — все это у него когда-то уже было. А потому, заставив себя расслабиться, он почти насильно загнал разум в зыбкий, неустойчивый сон.
И снова виделось что-то мутное, неразборчивое, а проснулся он, едва задремав. Так ему по крайней мере показалось. Треск ветвей заставил рядового вскинуть голову, торопливо нащупать в темноте цевье пулемета. В слабом сиянии звезд он разглядел на краю обрыва непонятное животное. Величиной с медведя, но абсолютно голокожее, оно шумно всхрапывало и часто мигало крохотными, утопленными в тяжелой складчатой голове глазками. Чем-то оно напоминало гиппопотама, только морда была заостренной, какой-то крысиной, что совершенно не вязалось с раздутым бочкообразным туловищем. И отчего-то Артур сразу уверился в том, что чудовище абсолютно неопасно. Возможно, какой-нибудь южный иммигрант, а может, выходец из мутантов. О таком Артур тоже слышал. Собаки величиной с лошадь, огромные крокодилы, двухголовые рыси…
Подцепив из кучи углей толстый сучок, Артур метнул его в зверя. Жалобно хрюкнув, «гиппопотам» отбежал в сторону. Перемещался он довольно неуклюже — семеня короткими ножками, неловко виляя из стороны в сторону гигантским задом.
— Давай, давай, приятель! — легкий камешек полетел вслед за сучком.
Животное безмолвно снесло попадание, но на этот раз не сдвинулось с места. Светящиеся в темноте глазки его все так же жалобно помаргивали. Артур протер лицо ладонями, устало зевнул.
— Интересно, как тебя зовут-величают? Может, тянитолкай?
Голос человека не испугал животное, — испугало что-то другое. Вздрогнув, зверь повернул неуклюжую голову и явно насторожился. А в следующее мгновение, оттолкнувшись от земли толстыми своими культяпками, проворно засеменил прочь в сторону леса. И тут же среди кустов замелькали чьи-то мохнатые тени. Артур явственно расслышал множественное сопение. Взявшись за пулемет, обеспокоенно привстал. Неужели волки?… Запоздало всплыла мысль о бинокле с ночной насадкой.
В ту же минуту зашуршали сминаемые кусты, послышалась злобная грызня. Знакомо всхрапнуло, и тонкий поскуливающий вой взвился к ночному небу, поплыл на протяжной ноте над уснувшим озером. Снова раздалось рычание, вой оборвался.
Артур сидел, тупо прислушиваясь, надеясь услышать что-то помимо чавкающего рыка, но серым хищникам было не до него. Они утоляли голод, как умели, и от злой этой ясности было муторно на душе, — о сне Артур больше не помышлял.
Что это было за животное? Зачем оно подбежало к костру? Может, искало защиты? Все-таки человек — это человек. Вековечное табу для всех мохнатых и хвостатых. А он отогнал животное и не помог. Поморщившись, Артур пересел поближе к костровищу, принялся раздувать угли. Стратегия безопасности отступила на задний план. Ему снова отчаянно захотелось тепла.
* * *
С пригорка, на котором он стоял, деревенька выглядела брошенной и безлюдной, насквозь проросшей молодым, атакующим со всех сторон лесом. Здешние огороды давали приют сорному семени, и желтые плети гороха опутывали подросткового возраста сосенки, а шляпы подсолнечника в беспорядке выглядывали из мохнатых зарослей крапивы. Если бы не это смешение всего и вся, ничто бы не отличало деревушку от множества хуторов и сел, виденных Артуром ранее. В каком-то смысле картина даже убаюкивала. Тем и отличается деревня от города, что природной своей естественностью западает в память и сердце куда как глубже и крепче. Вот и это поселение просматривалось от края и до края одним поворотом головы. Куда как уютнее. То, что легче легкого именовать родиной. Панорама на пять верст. Дощатые, волнами просевшие заборы, змеистые, невпопад разбегающиеся и сходящиеся улочки, обилие разномастных крыш — из горбыля и крытых шифером, оцинкованных и оклеенных толем. Некогда виденное свидетельствовало о достатке, теперь же Артур мог поручиться, что большинство этих крыш дают приют только гражданам пернатого племени.
Мысленно поздравив себя с первым населенным пунктом, он стал спускаться с холма. Узенькая тропка, выжженная солнцем до асфальтовой твердости, петляла шальным зигзагом, все более погружаясь в густые сорняковые заросли. Сначала крапива доходила Артуру до пояса, а после скрыла с головой. Иные стебли уже невозможно было обхватить пальцами, да он и не стал бы рисковать. Очень уж неприветливо щетинилась крапива ядовитыми синеватого цвета шипами.
Где-то поблизости явственно ощущалась свалка. В прогретом полуденном воздухе ярились толстые, больше похожие на шмелей мухи, из-под ног лениво и тяжело взлетали не то стрекозы, не то комары. С опаской косясь на них, Артур кинул в рот таблетку репелента и тут же разглядел свалку — небольшой котлован, чуть не до краев заваленный иссохшим до неузнаваемости хламом. Обрамленный гигантской крапивой и репейниковыми рогульками, котлован располагался чуть ниже того места, на котором стоял сейчас Артур. Несколько тропок убегало от котлована в сторону деревни. Возможно, свалкой пользовались и поныне. И видно было, как среди зловонных гор, покачивая хвостами, расхаживают черные зловещие вороны.
Артуру вдруг показалось, что там, в этой мусорной пестроте, он видит чьи-то оскаленные кости. Много костей. Характерная решетка ребер, округлые черепа…
— Стерлядь рваная! — он торопливо отвел глаза, твердо решив про себя обойти свалку стороной. На грудь с гудением опустился овод — крупный, как и все вокруг, с радужными блестками вдоль крыльев, очень похожий на роскошный орден. Артур машинально припечатал его ладонью, и на комбинезоне образовалось кровяного цвета пятно. Пальцы пришлось вытереть о лист лопуха…
Уже ступив на первую улицу, Артур окончательно понял, что ошибся. Ничего кроме неприятностей посещение деревеньки ему не сулило. Царящая тишина не успокаивала, — шероховатым абразивом она теребила нервы и слух, заставляя быть каждую секунду настороже. Изредка откуда-то очень издалека доносился неприятный скрипучий звук, и даже от помахивающего лопастями флюгера, что лениво шевелился под ветром на коньке ближайшей крыши, веяло неуловимо зловещим.
Сняв пэтчер с предохранителя, Артур перебросил его под мышку и возобновил движение вдоль щербатого деревянного плетня. Очевидно, это была пограничная деревня. Часть дворов здесь окружали вполне российские заборы, но вперемешку с ними красовались и затейливые украинские плетни. Солнце все более припекало затылок, шагать приходилось наступая на собственную тень. Артур не переставал удивляться, как легко и просто она умещалась на этой узенькой улочке. Собственно, и улицей это можно было называть с большой натяжкой. Всемогущий сорняк сдавил ее до подобия тропки, отгородив справа и слева непроходимыми джунглями. За буйным живым частоколом иные дворы не проглядывались вовсе. Артур невольно остановился. Тревожное ощущение по-прежнему не покидало его. Может, и двигаться дальше не стоило?
Перед глазами опять всплыло видение свалки с чем-то похожим на человеческие кости. Следы эпидемии? Или что-то другое? Что вообще он знал о здешних напастях? Вполне возможно, и по этим огородам разбросаны те же самые кости, а в избах догнивают утыканные знакомыми пятнами трупы.
Артур ощутил приступ тошноты. Воздух действительно был пропитан мутным, отнюдь не освежающим эфиром. Вынув из кармана пригорошню кофейных горошин, он переправил их на язык, попытался разжевать. Рот немедленно наполнился тягучей слюной. Ему стало еще более противно, и он выплюнул клейкую сладость себе под ноги. Долгим взглядом окинул крапивные заросли.
И эти кружащие всюду насекомые — какие-то очень уж сытые и тучные. С чего бы это? С каждой минутой деревня не нравилась Артуру все больше. Судорожно сглотнув, он приподнял короткий ствол пулемета. Кто-то затаился в крапиве. Мешанина шипастых стеблей, листьев и желтоватых цветков рассматривала его парой настороженных глаз.
— А ну вылазь! — негромко приказал Артур.
Глаза сморгнули, и звонкий мальчишечий голос вопросил:
— А ты нас разве видишь?
— Еще как вижу, — Артур с облегчением перевел дыхание. — А где напарник?
— Типа — брательник? Тута… Только он это — боится.
Заросли пришли в движение, и выбравшийся из крапивы белокурый шпингалет лет шести или семи принялся яростно расчесывать обожженные руки и ноги. С ссадинами на лице и на коленях, голенастый, обряженный в короткие не то шортики, не то трусики, он настолько изумил Артура, что несколько секунд солдат просто любовался этим до неправдоподобного маленьким человечком. В Бункере не было детей, и Артур успел напрочь отвыкнуть от их вида. Он смотрел на парнишку, чувствуя, как расслабляются мускулы, как спадает внутреннее напряжение. Есть, вероятно, что-то успокаивающее, почти лекарственное во внешности детей. В одном их присутствии. Ведь заводили когда-то неврастеники аквариумы с рыбьей мелюзгой. Тоже считалось — успокаивает. А это дети. Маленькие люди!..
— Брат-то у тебя старше или младше? — поинтересовался Артур.
— Младше, совсем мулявка!
— Позови его, — попросил Артур. Ему страшно захотелось увидеть, что же еще может быть меньше этого крошечного человечка.
— Не полезет. Боится чужих, — парнишка пренебрежительно махнул рукой и смело приблизился к Артуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9