Как она выглядела, ее манера наклонять голову вправо, когда она о чем-то думала, ее жестикуляция во время разговора. Звук ее голоса, некоторые слова, которые она обычно произносила неправильно (например, «чудесно» с буквой "т" посередине кстати сказать, это было одно из ее любимых слов для выражения похвалы), ее запах, вкус и прикосновение. Я делал это отстраненно, не пытаясь вызвать в памяти волнующие детали ее тела, а просто получше восстановить в памяти ее саму, ее присутствие, реальную Гвен.
Я пробыл мужем этой женщины несколько лет. За все это время мне ни разу не пришло в голову, что у нее может быть кто-то на стороне. Скорее всего, мое зрение потеряло остроту потому, что я постоянно беспокоился о собственных бесконечных походах налево, на которые меня толкала некая непостижимая, темная и непреодолимая потребность, делавшая меня абсолютно нечувствительным к тому, чем занималась моя жена.
Был ли у нее кто-то? И если был, то кто?
С изрядной долей удивления я понял, что моя интуиция не подсказывает мне ответа ни на один из этих двух вполне уместных вопросов. На них нужно было найти ответ, но этот ответ еще требовалось поискать: в себе я найти ответа не мог. И это открытие привело к тому, что я внезапно понял, насколько мало я знал эту женщину. Я думал, что знаю ее, и я ошибался. Я вообще никогда не знал ее.
Кто же ее знал?
Конечно, если у нее был на стороне роман, об этом мог знать не только ее любовник. Насколько мне было известно, на всем свете у нее не было близкого друга, которому она могла бы довериться. Но если предположить, что у нее был любовник, о котором я не знал, можно предположить и то, что у Гвен было с десяток близких людей, о которых я не знал и, возможно, не имел шансов узнать. Что и требовалось доказать.
Из тех, кого я знал, лишь один человек подходил на роль близкой подруги. Ее старшая сестра Линда, фамилию которой я уже однажды напрасно искал в телефонной книге. Ее депрессивная, бесстыжая сестра, несколько раз ходившая замуж, поклонница психоанализа, автор двух неудавшихся попыток самоубийства.
Которую, к несчастью, я от всей души ненавидел и которая в свою очередь всегда отвечала мне тем же.
* * *
Было еще не поздно. Часы в кафе показывали половину девятого. Я допил кофе и подождал, пока молодой человек с длинными, как у девицы, волосами закончит говорить по телефону. Бросив в щель десятицентовую монету, я набрал номер Дуга. Послышались два долгих гудка, и трубку взяла Кей.
Я понизил голос и попросил мистера Макьюэна. Это не помогло. Последовала короткая пауза, потом я услышал:
— Алекс? Алекс?
— Кей, Дуг дома?
Ее голос стал резким.
— Алекс, оставь нас в покое! Не впутывай нас в это, не смей приходить сюда, не звони нам больше! Все в прошлом! В прошлом...
— Кей, я только...
— Это сейчас не важно, можешь ты это понять? Все уже быльем поросло, мы все давно об этом забыли...
Тут у нее забрали трубку, и я услышал, как на том конце провода о чем-то спорят, потом голос Дуга произнес мое имя.
Я сказал:
— Мне кажется, Кей втайне влюблена в меня.
— Она слегка нервничает, Алекс, вот в чем дело.
— Ну да.
— Если честно, мы нервничаем. Что случилось?
— Мне нужен адрес сестры Гвен.
— Что?
— Я говорю...
— Не надо, я понял. Черт, я не знаю ее адреса. Я с ней виделся всего раза два... или три...
— Дуг, мне плевать, даже если ты ее видел по телевизору.
— Что?
Я глубоко вздохнул, задержал на несколько секунд дыхание и выдохнул. Я сказал:
— Ты можешь узнать его для меня. Сделай пару звонков. Я по уши в дерьме, я не могу никуда ездить, я даже не могу звонить людям и просить их ответить на простые вопросы. Ты можешь позвонить Гвен, я дам тебе ее номер...
— Не смеши меня.
— Вот послушай. Позвони ей сам или попроси Кей. Просто спроси ее, как связаться с Линдой, с ее сестрой. Не знаю, какая у нее сейчас фамилия, она разводится в среднем раз в два года, но Гвен должна знать. Позвони сейчас, а я отзвоню тебе через полчаса и приму эстафету.
— Ты понимаешь, о чем просишь?
Он настолько напряг меня, что, коснись меня пальцем, я мог бы выдать верхнее до. Я открыл было рот, чтобы заорать, но вовремя понял, что этим многого не добьешься. Почти в тот же момент я осознал, что не в состоянии разумно продолжать разговор. Я повесил трубку и вышел на улицу.
Я обошел квартал и снова позвонил ему из аптеки. На этот раз он подошел сам. Я сказал:
— Я бросил трубку, потому что не хотел кричать на тебя. Я прошу тебя сделать то, о чем никто не узнает, и то, что никоим образом не впутывает тебя в мои дела. Я уже несколько дней живу как в аду, мне надо очень много сделать, а мне для этого недостает пространства. Все, что мне нужно, — это имя, адрес и номер телефона. Я не могу звонить Гвен. Ты можешь, и Кей может. Придумай какую-нибудь историю, ты хочешь пригласить ее на вечеринку, ты знаешь одного типа, который хотел бы с ней встретиться, все что угодно. Но если ты не сделаешь этот проклятый звонок, я позвоню в полицию и сообщу, что видел, как Александр Пенн входил в вашу квартиру, и тогда посмотрим, сколько часов вы с Кей проспите этой ночью.
— Ты этого не сделаешь.
— Хочешь проверить?
Он обдумывал то, что я сказал. Потом он произнес:
— Ладно, но я не могу ничего гарантировать.
— Я могу.
— Да? Ну, ладно. Я сделаю этот звонок, поглядим, что мне удастся выяснить. Ее ведь зовут Линда?
— Точно.
— У тебя есть телефон Гвен?
Я дал ему номер.
— Нужно тебе перезвонить?
— Я позвоню тебе. Через полчаса.
Я позвонил ему спустя тридцать минут, минута в минуту. Он сказал мне то, что я хотел знать. Ему повезло. В противном случае я бы натравил на него полицейских. Честное слово! Этим мне вряд ли удалось бы чего-нибудь добиться. Напротив, мне это скорее бы навредило, но я был в дурном, мстительном настроении, а когда не знаешь, кто твои враги, приходится ненавидеть друзей. Утопающий хватается за соломинку.
Глава 12
У Линды Тиллоу Хэммилл Плимптон Крейн была теперь другая фамилия, другой номер телефона, и жила она теперь в другом городе — три обстоятельства, которые, совпав, практически сводили к нулю вероятность того, что мне удастся разыскать ее своими силами. В последний раз я слышал о ней, когда она разошлась с Плимптоном, а теперь от Гвен через Кей и Дуга я узнал, что с тех пор она успела выйти за Крейна и развестись с ним. В его-то доме в Ларчмонте она теперь и жила с сыном Хэммилла и дочерью Плимптона. Пригородный поезд до Ларчмонта отправлялся с Центрального вокзала, делал остановку на Сто двадцать пятой улице и шел дальше в сторону Уэстчестера. Я взвесил риск появления на Центральном вокзале, где копы обычно подкарауливают находящихся в розыске на случай, если те решат воспользоваться железной дорогой, и опасность путешествия в море черных лиц Гарлема, среди которых я был бы столь же неприметен, как кусок сахара в бочке черной патоки. Но до Центрального вокзала было всего несколько минут ходьбы, и этот довод оказался решающим. Я пошел туда и пил там кофе, пока не объявили ларчмонтский поезд, затем сел на него и купил билет у кондуктора.
Поездка была приятно бедна событиями. Кто-то оставил на сиденье номер «Уорлд Джорнал», и я прятался за ним всю дорогу до Ларчмонта. Никто не проявлял в отношении меня неуместного любопытства. Примерно в квартале от ларчмонтского вокзала находилась бензоколонка. Там тощий парень оторвался от автомобильного журнала и объяснил мне, как пройти на Мерримэк-драйв. Дорога до ее дома заняла пятнадцать минут.
Загородный дом из красного кирпича был украшен белым дощатым козырьком. Дом стоял в глубине обширного участка, отгороженный от улицы несколькими дубами, посаженными уже после войны. Дверь гаража была заперта, ни на подъезде к дому, ни у обочины не было видно машины. Я заглянул в гараж. Зеленый спортивный автомобиль MGB разместился тут среди развала детских игрушек. Подходящая машина для матери двух детей, живущей в деревне. Линда не изменилась.
Либо она дома одна, либо вышла куда-нибудь с кем-то. Если так, то в доме была няня, присматривающая за малышом. Было где-то около одиннадцати. У меня так и не дошли руки подыскать замену украденным часам. Я зажег сигарету, выкурил ее наполовину, выбросил и, подойдя к двери, позвонил.
В двери был глазок. Я закрыл его ладонью. Было слышно, как кто-то открыл глазок и безуспешно пытался рассмотреть гостя, потом голос Линды спросил, кто там.
— Граф Дракула, — отозвался я.
Такого рода ответ был обычен среди тех идиотов, с которыми она водила дружбу. Замок повернулся, дверь открылась, и я ступил на порог. Она сказала: «Вы, наверное...» — ив этот момент увидела мое лицо. Ее глаза вытаращились, она произнесла: «Ты, сукин сын» — и попыталась захлопнуть дверь. Я просунул в нее плечо. Дверь распахнулась настежь. Линда попятилась, вся дрожа, а я ударом ноги закрыл за собой дверь.
Она была высокая, выше Гвен, но тонкая и костлявая, как шпилька. Ее волосы, коротко остриженные и выкрашенные в черный цвет, серебрились у корней. У нее были большие карие глаза с крошечными зрачками.
— Что ты здесь делаешь?
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Принес с собой свой нож, убийца? — Она рассмеялась, как будто посыпалось стекло. — Ты ведь собираешься убить меня?
— Нет.
— Так что же тебе от меня нужно?
— Информация.
— Ты, наверно, шутишь.
— Нет.
Она пятилась назад к двери, но я сделал шаг влево и отрезал ей путь к отступлению.
— Я не убивал ту девушку. Ни ту, ни другую.
— Я слышала об убийстве в воскресенье. С тех пор ты еще кого-то убил?
— Я никогда никого не убивал. Ни пять лет назад, ни сейчас.
Она стала было говорить, что не верит мне, потом снова закрыла рот, как будто не желая перечить сумасшедшему.
— Меня подставили, — сказал я.
— Что ты говоришь?
— В первый раз кто-то подставил меня по полной программе. Подставил так, что я и сам в это поверил. Потом меня выпустили. Ты об этом слышала.
— И что дальше?
— И он проделал это во второй раз.
— Кто?
— Именно это я пытаюсь выяснить.
Страх понемногу отпускал ее. Мои глаза встретились с ее, взгляд был холодный, колючий. В них светился странный огонек. Уж не пьяна ли она, подумал я.
— Ты думаешь, я во все это поверю?
— Честно говоря, мне абсолютно наплевать, во что ты поверишь. У меня есть вопросы, и я хочу, чтобы ты на них ответила.
— Например?
— Расселл Стоун.
— Муж Гвен.
— Правильно.
— Ну и что? Ты хочешь убить его?
— Нет.
— Он не стоит того. Сухарь и сквалыга. Очень правильный, настоящий представитель корпоративной Америки, протестант до мозга костей, денег полно... — Смех. — Симпатичный, но толку от этого мало. Я делала ему намеки, когда они последний раз приезжали на восток. Он все пропускал мимо ушей. Не думаю, что он в восторге от своей невестки.
— Когда Гвен познакомилась с ним?
— Не знаю. Убийца, у меня от тебя голова болит. Хочешь выпить?
— Нет.
— Ах да. Верно. Ты ведь у нас не пьешь?
— Я...
— Ты не пьешь, и ты не убиваешь девушек. Тебя только подставляют злые дяди, так ведь?
Я сделал глубокий вдох.
— Пошути еще, — сказал я, — поговори со мной в таком тоне, и я начну гоняться за тобой с ножом.
— Я решила, что ты для меня не опасен, убийца.
— Почему?
— Я не шлюха.
— Это как посмотреть.
— Я этим не торгую. Только дарю.
— Большего оно и не стоит.
Ее глаза сверкнули.
— Полегче, убийца. Не на ту напал, тебе меня не переиграть.
— Я сюда пришел не соревноваться, Линда.
— Я поняла. Тебе нужна ин-фор-ма-ци-я.
— Точно.
— Мне нужно выпить, — сказала она. — Чуть-чуть. Я уже хороша, а если выпью много, это будет уже перебор. Уверен, что не хочешь пропустить стаканчик?
— Абсолютно. — Я отчаянно хотел выпить.
— Тогда я выпью одна.
Я прошел за ней на кухню, она налила виски в высокий стакан.
— Ты ведь дашь мне немного льда? Прямо за твоей спиной.
Я повернулся к холодильнику и тут услышал ее движение. Она дотянулась до телефона, висевшего на стене. Трубка была снята, палец готовился набрать телефон полиции. Я ударил ее ладонью по лицу. Она отшатнулась, и я сорвал аппарат со стены.
Ее лицо было белым, с красными следами от моих пальцев.
— Супермен, — сказала она.
— Не делай так больше.
— Не буду, во всяком случае, этот телефон не трону.
Она схватила стакан.
— А если я тебе сейчас этим в морду?
— Отлуплю тебя до полусмерти.
— Ясно. Ладно, черт с ним, со льдом.
Она залпом выпила неразбавленное виски и поставила на стол пустой стакан.
— Ты сделал мне больно, убийца.
— Ты сама напросилась.
— Я знаю.
Она помолчала, а потом сказала:
— К черту. Не буду искушать судьбу. Убийцы не знают пощады. Знаешь, убирайся отсюда ко всем чертям. Кричать, наверное, не стоит, а?
— Не стоит.
— Я так и думала. Теперь пойдем в гостиную, сядем на диван и ты задашь мне свои драгоценные вопросы о Рассе Стоуне, гордости американской нации. Я на них отвечу, а потом ты уйдешь. Хорошо?
— Отлично.
Мы вернулись назад в гостиную. Там тоже был телефон, я вырвал провод из розетки.
— А ты мне не доверяешь.
— Я никому не доверяю.
— Что ж, правильная тактика. — Она уселась на диван, подобрав длинные ноги под маленький зад. — Хочешь сигарету?
— У меня свои.
Мы закурили. Она глубоко затянулась, выдохнула дым и пожала плечами.
— Ладно, — сказала она. — Что ты хочешь узнать?
— Я думаю, что, когда мы жили с Гвен, у нее был любовник. Не знаю кто, но у него был отличный мотив засадить меня за решетку. Думаю, это послужило причиной убийства. Мне нужно знать, кто это был.
— Ты действительно считаешь, что Гвен имела кого-то на стороне?
— Уверен ли? Трудный вопрос.
— Да.
— С чего ты взял?
— Не важно. Мне нужно знать, кто он.
— А ты ничего не перепутал? Это ведь ты ее обманывал, приятель.
— Не будем об этом.
— Значит, ты думаешь, что моя младшая сестричка...
— Перестань, Линда. Тебе все известно. Рассказывай.
Она помолчала.
— Если она крутила роман, — наконец сказала она, — зачем ей было рассказывать об этом мне?
— Должен же был кто-то время от времени ее прикрывать. Близких друзей у нее не было. Кроме тебя.
— Она никогда мне ничего не говорила.
— Вранье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21