Брут
Что он сказал потом, придя в себя?
Каска
Клянусь, перед тем как упасть, заметив, что чернь радуется его отказу от короны, он распахнул одежду и предложил им перерезать ему горло. Будь я человеком дела, я бы поймал его на слове, провалиться мне в преисподнюю как последнему негодяю. Да, он упал. А когда пришел в себя, то сказал, что если сделал или сказал что-нибудь неподходящее, то просит милостиво извинить это его болезнью. Три или четыре девки рядом со мной завопили: «О, добрая душа» — и простили его от всего сердца: но они не стоят внимания; если бы даже Цезарь заколол их матерей, они все равно вели бы себя так же.
Брут
И после этого ушел он мрачный?
Каска
Да.
Кассий
А Цицерон что-нибудь сказал?
Каска
Да, но только по-гречески.
Кассий
Что же он сказал?
Каска
Почем я знаю, пусть я ослепну, если я хоть что-нибудь понял; но те, которые понимали его, пересмеивались и покачивали головой, однако для меня это было греческой тарабарщиной. Могу сообщить вам еще новость: Марулл и Флавий за снятие шарфов со статуй Цезаря лишены права произносить речи. Прощайте. Там было еще много глупостей, да я всего не упомнил.
Кассий
Не придешь ли ты вечером ко мне на ужин?
Каска
Я зван в другое место.
Кассий
Так не зайдешь ли завтра на обед?
Каска
Да, если я буду жив, а ты не откажешься от приглашения и твой обед будет стоить того.
Кассий
Отлично. Я жду тебя.
Каска
Жди. Прощайте оба. (Уходит.)
Брут
Каким же простаком он стал теперь,А в школе был таким живым и быстрым.
Кассий
Он и сейчас такой при исполненьеОтважных и достойных предприятий.Поверь, его медлительность притворна,А неотесанность — приправой служитК остротам, чтобы с лучшим аппетитомИх переваривали.
Брут
Да, это так. Теперь тебя оставлю.А завтра, если хочешь, я придуК тебе для разговора, или тыПриди ко мне, я буду ждать тебя.
Кассий
Приду к тебе. А ты о Риме думай.
Брут уходит.
Брут, благороден ты; но все ж я вижу,Что благородный твой металл податлив.Поэтому-то дух высокий долженОбщаться лишь с подобными себе.Кто тверд настолько, чтоб не соблазниться?Меня не терпит Цезарь. Брута ж любит.Когда б я Брутом был, а он был Кассий,Ему б я не поддался.10 Нынче ж ночьюЕму под окна я подброшу письма,Как будто бы они от разных граждан;В них напишу, что имя Брута чтитсяВысоко в Риме, намекнув при этомНа властолюбье Цезаря туманно.Покрепче, Цезарь, свой престол храни:Встряхнем его, иль хуже будут дни. (Уходит.) СЦЕНА 3 Улица. Гром и молния. Входят с противоположных сторон Каска с обнаженным мечом и Цицерон .
Цицерон
Привет, о Каска. Цезаря домойТы проводил? Но чем ты так взволнован?
Каска
А ты спокоен, если вся земляЗаколебалась вдруг? О Цицерон,Я видел, как от бури расщеплялисьДубы ветвистые, как океанВздымался гордо, пенясь и бушуя,До угрожающих туч достигая;Но никогда до нынешнего дняЯ бури огненной такой не видел.Иль там, на небесах, междоусобье,Иль мир наш, слишком надерзив богам,Побудил их на разрушенье.
Цицерон
Что ж более чудесного ты видел?
Каска
Какой-то раб — его в лицо ты знаешь —Вверх поднял руку левую, и вдругОна, как двадцать факелов, зажглась,Не тлея и не чувствуя огня.Затем — мой меч еще в ножны не вложен —У Капитолия я встретил льва.Взглянув свирепо, мимо он прошел,Меня не тронув; там же я столкнулсяС толпой напуганных и бледных женщин.Они клялись, что видели, как людиВсе в пламени по улицам бродили.Вчера ж ночная птица в полдень селаНад рыночною площадью, кричаИ ухая. Все эти чудесаСовпали так, что и сказать нельзя:«Они естественны, они обычны».Я думаю, что зло они вещаютДля той страны, в которой появились.
Цицерон
Да, наше время странно, необычно:Но ведь по-своему толкуют людиЯвленья, смысла их не понимая.Придет ли Цезарь в Капитолий завтра?
Каска
Да, и Антонию он поручилСказать тебе, что завтра он придет.
Цицерон
Прощай же, Каска; грозовое небоНе для гуляний.
Каска
Цицерон, прощай.
Цицерон уходит. Входит Кассий .
Кассий
Кто это?
Каска
Римлянин.
Кассий
То голос Каски.
Каска
Твой слух хорош. Ну, Кассий, что за ночь!
Кассий
Ночь добрая для доблестных людей.
Каска
Кто знал, что будет небо так грозить?
Кассий
Все знавшие, что мир несчастьем полон.Я, например, по улицам бродил,Предав себя зловещей этой ночи.И, распахнувшись, Каска, как ты видишь,Открыл я грудь свою ударам молний;Когда ж твердь неба голубой зигзагРаскалывал, я выставлял себяКак цель под ослепительную вспышку.
Каска
Зачем же так ты небо испытуешь?Удел людской наш — в страхе трепетать,Когда нам боги в знамениях шлютУжасных вестников для устрашенья.
Кассий
Ты, Каска, туп. В тебе нет искры жизни,Что в каждом римлянине есть, иль тыЕе не чувствуешь совсем. Ты бледен,И перепуган, и дивишься в страхеПри виде гнева странного небес;Но если поразмыслишь над причинойТого, что духи и огни блуждают,Что звери неверны своим повадкам,Что старцев превзошли умом младенцы,Что все они, внезапно изменивСвоей природе и предначертанью,Чудовищами стали, — ты поймешь,Что небо в них вселило этот дух,Их сделав знаменьем предупрежденьяО бедствии всеобщем.Тебе могу назвать я человека,Он, с этой ночью схож,Гремит огнем, могилы разверзаетИ в Капитолии, как лев, рычит.Не выше он тебя или меняПо личным качествам, но стал зловещИ страшен, как все эти изверженья.
Каска
На Цезаря ты намекаешь, Кассий?
Кассий
Кто б ни был он. Ведь и сейчас у римлянТела и мышцы те же, что у предков.Но — жалкий век! В нас дух отцов угас,И нами правит материнский дух,Ярму мы подчиняемся по-женски.
Каска
Сенаторы вновь завтра соберутся,Чтоб Цезаря провозгласить царем;И будет он везде — на суше, в море,Но не в Италии — носить корону.
Кассий
Я знаю, где носить кинжал я буду:От рабства Кассий Кассия избавит.Так, боги, вы даете слабым силуИ учите тиранов побеждать:Ни камни башен, ни литые стены,Ни подземелья душные, ни цепиНе могут силу духа удержать;Жизнь, если ей тесны затворы мира,Всегда себя освободить сумеет.Я это знаю, пусть весь мир узнает,Что по желанью я могу с себяСтряхнуть гнет тирании.
Снова гром.
Каска
Как и я!У каждого раба в руках есть средствоОсвободиться от своих оков.
Кассий
Так почему же Цезарь стал тираном?Несчастный! Разве мог бы стать он волком,Когда б не знал, что римляне — бараны;Пред римлянами-ланями он лев.Кто хочет развести скорей огонь,Тот жжет солому. Римляне, вы щепки,Вы мусор, коль годитесь лишь на то,Чтоб освещать ничтожество такое,Как Цезарь. Но куда меня, о скорбь,Ты завлекла? Быть может, я открылсяРабу угодливому; что ж, готовК ответу я. Ведь я вооружен,И все опасности я презираю.
Каска
Ты с Каской говоришь; он не болтун,Не зубоскал. И вот моя рука:Сплоти людей, чтоб зло предотвратить,И ни на шаг тогда я не отстануОт вожака.
Кассий
Союз наш заключен.Узнай же, Каска, я уже склонилНемало благородных, честных римлян,Чтоб разделить со мною предприятьеС опасным и почетным завершеньем.Они, собравшись, ждут меня сейчасПод портиком Помпея; в ночь такуюНа улицах пустынно и безлюдно,И даже небо мрачное похожеНа дело, что готовы мы свершить, —Кроваво так же, огненно и грозно.
Каска
Остерегись, идет поспешно кто-то.
Входит Цинна .
Кассий
Я по походке Цинну узнаю.Он друг наш. — Цинна, ты куда спешишь?
Цинна
Ищу тебя. Кто здесь? Метеллий Цимбр?
Кассий
Нет, это Каска. К нам и он примкнул.Скажи, меня там ожидают, Цинна?
Цинна
Я Каске рад. Но как ужасна ночь!Из нас кой-кто чудесное увидел.
Кассий
Там ждут меня? Скажи.
Цинна
Да, ждут.О Кассий, если б мог тыИ доблестного Брута к нам привлечь.
Кассий
Доволен, Цинна, будь: письмо вот этоНа преторское кресло положи,Чтоб Брут его нашел; другое ж бросьК нему в окно; а это, третье, воскомК статуе Брута древнего прилепишь.У портика Помпея ждем тебя.Брут Деций и Требоний тоже там?
Цинна
Все, кроме Цимбера; он за тобойПошел в твой дом. Я быстро все исполнюИ письма все, как ты велел, подброшу.
Кассий
И приходи потом в театр Помпея.
Цинна уходит.
Должны с тобой мы, Каска, до рассветаУвидеть Брута дома: ведь сейчас онНаш на три четверти и целикомНаш будет после этой новой встречи.
Каска
Народ глубоко почитает Брута.То, что казалось бы в нас преступленьем,Поддержкою своею, как алхимик,Он в доблесть претворит и в добродетель.
Кассий
Ты верно понял, в чем его значеньеИ для чего он нужен нам. Идем,Ведь за полночь уже, мы до рассветаЕго разбудим, и он будет наш.
Уходят. АКТ II СЦЕНА 1
Рим. Сад Брута. Входит Брут .
Брут
Эй, Луций, встань!По звездам распознать я не могу,Далеко ль до утра. Проснись, эй, Луций, пробудись!О, если б мог я так же крепко спать.Живее, Луций! Эй, проснись же, Луций!
Входит Луций .
Луций
Ты звал, мой господин?
Брут
В покой мой принеси светильник, Луций.Когда зажжешь, то позови меня.
Луций
Все будет сделано, мой господин. (Уходит.) Брут
Да, только смерть его: нет у меняПричины личной возмущаться им,Лишь благо общее. Он ждет короны;Каким тогда он станет — вот вопрос.На яркий свет гадюка выползает,И осторожней мы тогда ступаем.Короновать его — ему дать жало,Чтоб зло по прихоти он причинял.Величье тягостно, когда в разладеВласть с состраданьем. Я не замечал,Чтоб в Цезаре его пристрастья былиСильнее разума. Но ведь смиренье —Лишь лестница для юных честолюбий:Наверх взбираясь, смотрят на нее,Когда ж на верхнюю ступеньку встанут,То к лестнице спиною обратятсяИ смотрят в облака, презрев ступеньки,Что вверх их возвели. Вот так и Цезарь.Предотвратим же это. Пусть причиныДля распри с ним пока еще не видно,Решим, что, как и все, он, возвеличась,В такие ж крайности потом впадет.Пусть будет он для нас яйцом змеиным,Что вылупит, созрев, такое ж зло.Убьем его в зародыше.
Входит Луций .
Луций
Светильник я зажег, мой господин.Кремень искал я у окна и вотНашел письмо с печатью, но егоТам не было, когда я спать пошел. (Подает письмо.) Брут
Приляг опять, еще не рассвело.Не мартовские ль иды завтра, мальчик?
Луций
Не знаю, господин.
Брут
Взгляни же в календарь и мне скажи.
Луций
Сейчас, мой господин. (Уходит.) Брут
По небу так сверкают метеоры,Что я могу читать при свете их. (Вскрывает письмо и читает.) "Ты спишь, о Брут: проспись, познай себя.Иль Рим… Воспрянь, рази, спасай".«Ты спишь, о Брут: проснись».Такие подстрекательства мне частоПодбрасывали, и я их читал.«Иль Рим…». Как должен это я дополнить?Иль Рим под игом одного? Как, Рим?Из Рима предками моими изгнанТарквиний был, когда он стал царем.«Воспрянь, рази, спасай». Меня зовутВоспрянуть и спасать? О Рим, клянусь,Что, если будешь ты спасен, спасеньеПолучишь ты от Брутовой руки!
Входит Луций .
Луций
Четырнадцать дней мартовских прошло.
Стук за сценой.
Брут
Так. Отвори ступай; стучится кто-то.
Луций уходит.
Я сна лишился с той поры, как КассийО Цезаре мне говорил.Меж выполненьем замыслов ужасныхИ первым побужденьем промежутокПохож на призрак иль на страшный сон:Наш разум и все члены тела спорят,Собравшись на совет, и человекПохож на маленькое государство,Где вспыхнуло междоусобье.
Входит Луций .
Луций
Мой господин, у входа брат твой Кассий,11Тебя он хочет видеть.
Брут
Он один?
Луций
Пришли с ним и другие.
Брут
Ты знаешь их?
Луций
Нет, господин мой: головы склонив,Они одеждой лица закрывали.И я не мог черты их разглядеть,Как ни старался.
Брут
Пусть они войдут.
Луций уходит.
То заговорщики. О заговор,Стыдишься ты показываться ночью,Когда привольно злу. Так где же днемСтоль темную пещеру ты отыщешь,Чтоб скрыть свой страшный лик? Такой и нет.Уж лучше ты его прикрой улыбкой:Ведь если ты его не приукрасишь,То сам Эреб12 и весь подземный мракНе помешают разгадать тебя.
Входят заговорщики: Кассий , Каска , Деций , Цинна , Метелл Цимбр и Требоний .
Кассий
К тебе мы вторглись, твой покой нарушив,Брут, здравствуй. Разбудили мы тебя?
Брут
Я встал уже, и я не спал всю ночь.Знакомы ль мне пришедшие с тобой?
Кассий
Ты знаешь каждого из них, и каждыйТебя глубоко чтит, и каждый хочет,Чтоб о себе ты был того же мненья,Как лучшие из римлян о тебе.Требоний здесь.
Брут
Приветствую его.
Кассий
Вот Деций Брут.
Брут
Привет мой и ему.
Кассий
Вот Каска, вот и Цинна, вот и Цимбер.
Брут
Привет им всем!Что за бессонные заботы всталиМеж вашим сном и ночью?
Кассий
Могу ль тебе сказать?
Брут и Кассий шепчутся.
Деций
Вот где восток. Не правда ль, там светает?
Каска
Нет.
Цинна
Не прав ты, кромка облаков сереет,То первые предвестники рассвета.
Каска
Сознайтесь же, что оба вы ошиблись.Я покажу мечом, где всходит солнце;Сейчас, весной, на повороте года,Оно встает гораздо ближе к югу.Два месяца пройдет — и луч рассветаМы северней увидим. А сегодняЗаря за Капитолием блеснет.
Брут
Все, как один, мне дайте ваши руки.
Кассий
И подтвердим решенье наше клятвой.
Брут
Не надо клятв. Коль нас не побуждаютВид скорбный граждан, собственная мука,Зло, что царит кругом, — коль мало вамТаких причин, — то лучше разойдемся,Чтобы на ложе праздности возлечь,И пусть надменно тирания правит,Готовя смертный жребий нам. Но еслиВ тех побужденьях пламени довольно,Чтоб трусы им зажглись и закалилсяДух плавкий женщин, то, сограждане,Что, кроме дела нашего, нас можетК восстанью побудить? Иль не порукойНам скрытность римлян, что сказали словоИ не отступятся? Какая клятваНужна, когда мы честно обязались,Что это будет или мы падем?Пускай клянутся трусы, и жрецы,И падаль дряхлая, и те страдальцы,Что терпят зло. Клянутся в темном делеЛишь те, кому не верят. Не пятнайтеВысокодоблестного предприятьяИ непреклонного закала духаПредположеньем, что нужны нам клятвыДля дела нашего. Иль в каждой каплеТой крови благородной, что течетУ римлянина каждого, есть примесьНечистая, раз может он нарушитьХоть в чем-нибудь свое же обещанье.
Кассий
Не стоит ли склонить и Цицерона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11