— Они не стали слушать меня! — закончил Дэвид, позабыв про кофе. — А когда я обнаружил, что вы живы, они не дали мне поговорить с Маккитриком. Поэтому ничего не оставалось как обратиться к вам, мистер Фолкен. Только вы можете убедить их в том, что нам никто не грозит, что Джошуа способен развязать мировую войну и что все это я сделал не нарочно!— Понятно. Наверно, у вас слюнки потекли при виде в меню на экране заманчивого блюда под названием «Термоядерная война», да?— Вы, очевидно, не уловили. Он, то есть м ы думали , что это игра, — поспешила Дженифер в защиту Дэвида.— Конечно, конечно. Я все уловил, — в глазах у Фолкена заплясали смешинки. — Мне, признаться, понравилось, как вы обошлись с Лас-Вегасом, дорогая. Дивный библейский конец для этого нечестивого места.— Разве вы не собираетесь позвонить им и объяснить, что творит Джошуа? — нетерпеливо спросил Дэвид.— Он творит то, для чего предназначен.Стивен Фолкен оторвал хрупкое тело от дивана, подошел к полкам и рассеянно провел пальцами по корешкам пухлых томов.— Дети мои, здесь собрана коллекция книг, посвященных излюбленной игре человечества — войне. Люди предаются ей, как вам известно, с незапамятных времен… До начала нынешнего века мы могли позволить себе играть в солдатики, не рискуя погасить очаг цивилизации. Но затем, к великому сожалению, появилась ядерная энергия. И как же мы воспользовались ею? Первым делом наготовили бомб и создали причудливую технологию для доставки этих бомб на цель за тысячи миль от дома. Компьютер, дорогие мои, в определенном смысле — дитя войны, а, как сказал Вордсворт, ребенок делает человека отцом.— Ммм? — произнесла Дженифер.— Да, я отец Джошуа, — продолжал Фолкен. — У меня возникла слепая страсть, разгоревшаяся из увлечения математикой. Я надеялся подчинить строгой логике человеческие деяния.— Все, что вам надо сейчас сделать, — сказал Дэвид, — это снять трубку и п оз во ни ть им.Фолкен заложил руки в карманы и беспомощно улыбнулся.— Я расскажу вам, дети, одну историю. Было время, когда на Земле обитали удивительные существа…Он подошел к шкафчику, выбрал видеокассету и вставил ее в аппарат «Сони». На экране, сменяя друг друга, замелькали классические реконструкции и карикатуры динозавров. Какое-то время Фолкен смотрел на них, повернувшись спиной к гостям.— Они бегали, плавали, летали, сражались… и вдруг исчезли. Разом. Это произошло сравнительно недавно. Природа, увидев свою ошибку, избавилась от них и начала все по-новой. Мы даже не были еще тогда обезьянами, а лишь мелкими грызунами и прятались в скалах. Когда мы исчезнем, природа начнет новую попытку, на сей раз, возможно, с пчелами. — Он вернулся к дивану и взял трубку. — Понимаешь, Дэвид, природа знает, когда следует остановиться.— Вы сказали, — остановиться? — спросил Дэвид. — Но почему?— Забавно, — протянул Фолкен. — Идея заключалась в том, чтобы случайно не уничтожить самих себя. Я хотел, чтобы машины учились на ошибках, которые мы не можем позволить себе совершить. Но мне не удалось заставить Джошуа усвоить главный урок.— Какой же? — спросил Дэвид.Фолкен посмотрел в глаза юноше.— К ог да следует остановиться… Вам приходилось играть в крестики-нолики, Дженифер?— Конечно — ответила Дженифер. — Как и всем в детстве.— Но вы перестали играть. Почему?— Не знаю, скучно стало… Все время выходит ничья.— Если ваш соперник не совершит глупой ошибки, выиграть невозможно, — сказал Фолкен, раскуривая трубку. — Джошуа был без ума от игр, но этого урока он усвоить не мог. — Фолкен вздохнул. — Теперь все машины попали под начало к тупоумному Маккитрику. Видите ли, мы склонны идеализировать собственную технологию. Именно это и произошло с Маккитриком.— А если вы так считали, — сказал Дэвид, — почему вы ушли с работы?Фолкен в раздумье попыхивал трубкой.— Вначале я лелеял надежду, что мы обрели стабильность в идее взаимно гарантированного уничтожения. Обе стороны знали, что в войне не будет ни победы, ни победителя. А следовательно, отпадает надобность в войне. Но по мере возрастания точности попадания ракет возникла идея «хирургических ударов» — с приемлемым числом жертв среди гражданского населения, что-нибудь около десяти миллионов. — Его голос сделался жалящим. — У наших стратегов появилась иллюзия, что при определенных обстоятельствах можно одержать победу… Ракетно-ядерная война стала теоретически возможной, затем вероятной и наконец — осуществимой. Времени на раздумья отводилось мало, и я решил покинуть волшебную гору. По соображениям безопасности они великодушно даровали мне смерть, и я согласился.Фолкен обратил взор на телеэкран. Причудливое создание шествовало по доисторическому лесу.— Известно ли вам, что ни одно существо весом свыше двадцати кило, обитавшее на Земле в ту эпоху, не смогло выжить?— Нет, — сказал Дэвид, — и меня это совершенно не волнует. Позвоните им!Фолкен не отреагировал.— Мы не знаем в точности, что произошло. Возможно, с Землей столкнулся крупный астероид или ее облучила вспышка радиации при взрыве суперновой звезды. В любом случае жившие тогда существа были бессильны что-либо предпринять. Вымирание видов представляется частью естественного хода вещей.— Ерунда! — сказал Дэвид, вставая. — Если мы вымрем, то не в силу естественного хода вещей, а по г лу по ст и !— Не о чем беспокоиться, — лицо Фолкена озарилось. — Я все спланировал заранее. Этот дом стоит всего в трех милях от вероятной цели атаки. Ослепительная вспышка, не больше миллисекунды — и мы испаримся. Завидная судьба в сравнении с миллионами несчастных, которым доведется переживать последствия катастрофы.— Значит, вы отказываетесь позвонить?— Если бы подлинный Джошуа не погиб, — сказала Дженифер, — вы бы позвонили.— Можно выиграть несколько лет, — медленно произнес Фолкен, — достаточно времени, чтобы у в ас появился собственный сын. Но военные игры, разработку планов самоубийства человечества… — Фолкен грустно улыбнулся. — Этого я остановить не в силах.Дэвид подошел к видеомагнитофону и выключил его.— Мы не динозавры, профессор Фолкен. У нас есть свобода выбора. Ладно, я признаю, что вел себя как болван — настоящий болван, добираясь до вашей программы и затеяв с ней игру. Поверьте, это был тяжелый урок. Но я не опустил руки. Я не остался сидеть там, в толще горы, где меня никто не хотел слушать. Вы, наверно, думаете, что вы лучше Маккитрика? Хочу вам сказать, профессор Фолкен, я тоже мучился сознанием собственной никчемности… Поэтому я так набросился на компьютеры, надеясь обрести в них смысл жизни, цель… власть. Я ошибся… Ужасно ошибся, и теперь понимаю это. Но, черт побери, я пытаюсь что-то сделать, а не просто сижу с сознанием собственного превосходства, глядя в потолок!Фолкен положил трубку в пепельницу и взглянул на часы.— Вы опоздали на паром, — без всякого выражения сказал он.— Нет, это невероятно! — воскликнул Дэвид. — Знаете что? Я думаю, смерть ничего не значит для вас потому, что вы у же умерли. Неужели на свете для вас не осталось ничего дорогого?Фолкен встал и двинулся к выходу.— Вы можете переночевать в гостиной, если хотите.— Я вас считал героем, — выпалил Дэвид ему вслед, дрожа от волнения. — Но теперь вижу, что вы такой же, как все! Такой же зацикленный, ничего не желающий знать, кроме себя самого. Послушайте…Фолкен остановился в дверях, не оборачиваясь.— Мы ведь не компьютеры, Фолкен! — с силой произнес Дэвид. — Мы лю ди .Фолкен вышел из гостиной, и Дэвид Лайтмен вдруг ощутил отчаяние — такое, какого не испытывал еще никогда в жизни.
Табло показывало СТОГ-2. Личный состав Хрустального дворца лихорадочно регистрировал поток стратегической информации, а генерал Берринджер сообщал по телефону в Белый дом о развитии событий.— Я знаю, что вы говорили с Москвой, господин президент… Они категорически отрицают?.. Не могу понять… Да, сэр, будем незамедлительно информировать вас.Он положил трубку и залпом выпил полбутылки минеральной воды. У генерала Джека Берринджера крепло предчувствие, что наступает неизбежное. Ядерный конфликт станет венцом его военной карьеры. И в глубине души он возблагодарил господа за то, что именно на его долю выпала честь защищать Американский Образ Жизни.
Резкий ветер хлестал невидимые во тьме деревья, шелест листьев заглушал шаги Дэвида Лайтмена и Дженифер Мак.— Давай помедленней, — попросила она. — Может, зря мы так? Надо было подождать до утра. У Фолкена по крайней мере тепло.Луна выглянула из-за туч, посеребрив дорожку, петлявшую между деревьев к морю. Где-то ухнул филин.— А утром проснуться обугленными трупами? — сказал Дэвид. — Нет, это не для меня. Я буду драться. Я еще могу попытаться что-то сделать.— Я устала, Дэвид. Что, если Фолкен прав, и все это бесполезно…В лесу вкусно пахло сосновыми иглами, он был полон жизни, которой Дэвиду не довелось еще вкусить. То же самое должны были ощущать и миллионы других людей на свете, каждый по-своему. Юноше показалось, что все они смотрят на него.— Пошли, — сказал он. — Поищем лодку. — Он сощурился, глядя вперед. — Не может на берегу не быть какой-нибудь посудины.Порыв ветра донес до них грохот волн, разбивавшихся о камни. Был прилив, пенистые буруны вспухали в лунном свете. Дэвид поежился от холода.Несколько минут спустя они вышли к берегу. Он был совершенно пуст.— Что за идиотизм — жить на острове и не иметь лодки! — заорал он небесам. Звезды в разрывах туч равнодушно мигнули ему в ответ.Дженифер посмотрела на воду.— Можем попробовать вплавь. Сколько здесь до материка?— Мили две-три, не меньше.В глазах девушки отразились лунные блики.— Ну что, давай? Вперед! — Она сбросила кеды и шагнула к воде.Дэвид схватил ее за свитер.— Гм, Дженифер… я… — она с недоумением глядела на него. — Я не умею плавать.— Не умеешь п ла ва ть ? Сумасшедший — жить в Сиэтле и не научиться плавать!— Как-то не пришлось… Я всегда думал — успею, океан рядом.Он с горечью опустил голову. В книгах все по-другому! А здесь неудача за неудачей. «Может, зря я так стараюсь? Может, это и есть расплата за мою ошибку?»Ночь, волны и ветер шептали в ответ что-то невразумительное.Он почувствовал прикосновение к своему плечу.— Извини, — тихо сказала Дженифер.— Слушай, но ты-то знаешь, что это была игра… Я не хотел никому причинять зла, — жалобно сказал он и, опустившись на камень, закрыл лицо ладонями.Дженифер села рядом.— Я знаю, Дэвид… Помнишь, как ты спас Германа, когда все остальные сидели и смотрели?— Да, спас хомяка и уничтожил планету!— Зачем же так… Не ты сделал эту машину, а Фолкен. Не ты сделал этот мир таким, как он есть… Что ты имел в виду, говоря, что программа зациклилась? Я не поняла.Дэвид поглядел на материк, слабо маячивший на противоположном берегу.— О'кей. Компьютерная программа — это… это как рецепт. Только записанный математическими символами. Представь, что машина — это робот, который умеет готовить… Он будет строго выполнять то, что ему прикажут. Ты расписываешь ему, в каком порядке действовать — разбить яйца, добавить молока и муки, смешать. Теперь представь, что какое-то действие надо повторить — программа прикажет роботу вернуться, скажем, к действию номер восемь. Но если дальше у робота нет другой команды, он будет снова и снова повторять последнее приказание — разбивать яйца, добавлять молоко и муку, смешивать… и так до бесконечности. Робот сам никогда не подойдет к духовке и не станет печь пирог… Другой пример мне сейчас просто не приходит в голову. Вообрази несчастного робота, который без остановки мечется по кухне, разбивая, добавляя и смешивая. Это называется «петлей». Робот зациклился.— Ты сказал про Фолкена… он такой же, как все. Зацикленный робот.— Да, он как Джошуа. Компьютер выполняет команды внутри одного бесконечного цикла. Джошуа не знает, что влечет за собой война и какая роль ему отведена в ней. Зато я знаю, — мрачно закончил он.Оба помолчали, понурясь.— Мне так хотелось бы ничего не знать об этом, — сказал наконец Дэвид. — Хотелось бы жить, как все. Но завтра желать уже будет… нечего. — Он тяжко вздохнул. — Завтра уже не надо будет чувствовать ни вины, ни стыда, ничего. — Он посмотрел на пролив, отделявший их от материка. — Господи, что бы я отдал за то, чтобы уметь плавать!Дженифер привалилась к его плечу.— А меня на этой неделе должны были показывать по телеку.— Шутишь?— Правда. О, ничего особенного — класс аэробики в дневной передаче. Я и еще несколько девочек. Жаль… Хотя кто бы стал смотреть в это время?— Я бы стал, — убежденно сказал Дэвид.Она улыбнулась, и Дэвид заглянул ей в глаза, увидел там отражение луны и подумал, что до сих пор не видел в своей жизни ничего более прекрасного. Он почувствовал совершенную растерянность перед такой красотой.— Не хочу умирать, — услышал он собственные слова и ощутил на своих губах ее губы. Волну такой пронзительной силы он не ощущал ни разу за всю свою жизнь.Когда они на секунду всплыли, чтобы глотнуть воздуха, Дэвид прошептал:— Я еще никогда не целовался — до этого дня, Дженифер.Она ответила улыбкой, вновь потянувшись к нему. И сразу море и звезды ушли, а ее губы, ее волосы, ее запах заполнили Вселенную.Эта Вселенная ничего не ведала о компьютерах, программах, ракетах, бомбах… а состояла из одного чуда под названием Жизнь.
Кто-то опять включил звезды. Вновь заплескалось море.Дэвид легко, словно на крыльях, перелетал с камня на камень вдоль линии прибоя. Лицо его горело. Казалось, он все еще ощущает Дженифер всем своим естеством.— Ну д ол жн а же здесь быть какая-нибудь посудина !— Да, кругом вода! — согласилась Дженифер.Дэвид оступился, подняв тучу брызг.— Эй! — закричал он вне себя от счастья. — Сюда! Кажется, лодка!Из-за камня выглядывал нос скифа. Подойдя вплотную, они увидели, что лодка привязана к вбитому в берег столбу.Дэвид принялся отвязывать конец, Дженифер как могла помогала ему. Оба были так поглощены работой, что не обратили внимание на свистящее тарахтенье вертолета вдали.— Дэвид, здесь полно воды!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20