- Дай его мне, и я заставлю
сказать правду и припомнить кое-что.
- Слышишь, отец, что говорит мой помощник? Может, действительно
попробовать на тебе наши способы исследований?
- Я в твоей власти, разбойник, - прошептал старик, потупившись. - Но
когда ты вернул мне башмаки, я невольно подумал...
- Что же ты подумал? - прищурился Борода.
- Что ты не такой зверь, как о тебе рассказывают.
- Слышишь, Одноглазый!
- Он хитрит, чтобы спасти шкуру. Разве ты не понял? Было бы глупо
отпустить его так...
- Отпустите меня, - оживился старик. - Отпустите, а взамен я пришлю
вам другого.
- Кого же?
- Того, кто знает больше. Президента Ботса.
- Ты слышишь, Одноглазый!
- Он, видно, считает нас совсем дураками, Борода.
- Похоже...
Наступило молчание. Старик растерянно озирался, глядя то на одного,
то на другого, потом горячо заговорил:
- Нет-нет, я не обману вас, клянусь. Ботс стар, все равно он скоро
умрет, а он помнит кое-что - это точно. Только он не хочет говорить. Но вы
сможете заставить. И получите пользу для себя.
- А для тебя какая же в этом польза? - прервал Одноглазый.
Старик хихикнул:
- И для меня будет польза, парень. Когда Ботс исчезнет, придется
выбрать нового президента. Им буду я...
- А ты действительно хитрец, - заметил Борода. - Но такой хитрец
запросто обманет и нас.
- Не обману. Я ненавижу Ботса. Все в развалинах его ненавидят. У него
в тайниках есть разные ценные вещи. Много. Есть даже кофе. Вы знаете, что
такое кофе?
- Мы слышали о нем, но никогда не пробовали, - сказал Борода.
- Я пришлю вам банку, если стану президентом.
- Может, отпустим его, Одноглазый, за Ботса и за банку кофе?
- Обманет ведь...
- Если не верите, оставьте у себя мои башмаки. Вернете, когда Ботс
будет у вас.
- Рискнем, Одноглазый. Мне кажется, он все-таки не обманет. Он
слишком ненавидит Ботса, а кроме того, знает, что с нами шутки плохи.
Найдем в случае чего. Иди, отец, идя в своих башмаках и доставь нам
поскорее Ботса.
- Ну, мы не прогадали, Одноглазый?
- Выходит...
- Где этот Ботс?
- У меня в лаборатории. Пришлось связать. Кидался как бешеный.
- Очень стар?
- У нас еще никогда такого не было.
- Надо с ним поосторожнее. Может, заговорит так?
- Едва ли... Лежит и проклинает.
- Начнем помаленьку?
- Пожалуй.
- Тогда пошли.
Они спустились по крутому полутемному лазу в нижний этаж подземелий.
Следуя за Одноглазым, Борода снова думал о том, что здесь могло быть
раньше...
Когда они несколько лет назад нашли и заняли этот лабиринт, в нем еще
лежали скелеты и высохшие мумифицированные тела мужчин, женщин, детей.
Множество скелетов и тел. Следов ран на них не было. Может быть, они
умерли с голоду или от другой причины? Они лежали правильными рядами во
всех помещениях. Ребятам пришлось повозиться, пока очистили верхние этажи
лабиринта. Теперь все это сложено в самом низу, в пещерах, которые
находятся под долиной. Вероятно, тогда они допустили ошибку. Надо было
получше обследовать те пещеры. Лабиринт может тянуться до развалин,
которые лежат внизу в долине.
Интересно, что удастся выведать от этого Ботса? Президент! Ничего
себе добыча. Борода умел читать и из книг, найденных в лабиринте, знал,
что раньше так называли главу большого государства. Когда-то на Земле были
государства. И одно из них находилось в этих горах. Развалины городов
кое-где сохранились. И под развалинами еще гнездились люди. Как в этой
долине внизу.
Это было непостижимо. Почему сразу все изменилось? Океан пламени,
пронесшийся над этими горами и всем миром. Откуда он? Что было его
причиной: злая воля безумцев, роковая ошибка или?.. Или это "конец света",
как твердил тот старик? В сущности, они почти ничего не знают. Знают лишь,
что люди - множество мужчин, женщин, детей - жили в больших, освещенных
солнцем городах. У людей было все, что пожелаешь, даже теплые башмаки на
меху. Кроме того, у них были разные машины, приспособления, приборы, о
назначении которых сейчас трудно догадаться, тем более что тайны этих
приборов и машин умерли вместе с их создателями. Переменилось все сразу.
Может быть, за несколько мгновений. Все испепелил, разрушил, расплавил
огонь. На картинках в старых книгах были горы, покрытые яркой зеленью и
цветами, были прекрасные здания из блестящего металла и стекла, которые
искрились в солнечных лучах, было синее море, а на его берегах красивые
мужчины, женщины, дети, которые не прятались от солнца...
Борода невольно вздрогнул.
Солнце - самый страшный и смертельный враг тех, кто уцелел. Его лучи
безжалостно убивают все живое. Они убили растения, иссушили реки. Наверно,
и на месте синей морской дали теперь бесконечная, сожженная солнцем
пустыня. Может быть, причина в солнце? Изменилось оно, а люди ни в чем не
виноваты?
Но почему Хромой утверждал иное? Всем, что Борода знает, он обязан
Хромому. Хромой научил их жить в этих подземельях. Указал цель жизни:
понять и пытаться поправить то, что случилось. Он был убежден, что
катастрофа - дело рук людей, тех самых не-прин-ци-пи-аль-ных ученых,
которых Хромой так ненавидел. С Одноглазым и учениками Борода теперь
продолжает дело, начатое Хромым. Удастся ли им понять что-нибудь? Стариков
остается все меньше, все чаще они умирают, так и не начав вспоминать. Да и
хранит ли чья-нибудь уснувшая память воспоминания, которые они ищут?
Одноглазый, шедший впереди, негромко выругался.
- Что там? - спросил Борода.
- Светильники гаснут. Видишь, почти не светят. Водяные машины,
которые нам удалось пустить в ход с таким трудом, выходят из строя. Они
дают все меньше энергии. Что будем делать потом?
- Надо добыть новые лопатки для колес.
- Где?
- Ну, попытаться сделать самим.
- Легко сказать! Из чего и как? Мы еще можем кое-как наладить старые
машины, но сделать что-то заново... Это искусство утрачено навсегда,
Борода.
- Вздор! Все эти машины сделали люди, такие же, как ты и я.
- Не совсем такие, Борода. Они знали то, чего мы не знаем. Нас ведь
никто не учил. Мы до всего должны доходить сами.
- Значит, должны дойти и до этого: начать строить новые машины.
- Пожалуй, давай заниматься этим. И оставим то, над чем трудились до
сих пор.
- Нельзя. Машины пока не главное, они только помощь в нашем основном
деле. Надо думать и об одном и о другом.
- Знаешь, Борода, если Ботс нам сегодня ничего не скажет, похоже, мы
проиграли... Ничего у нас не получится.
- И ты начал сомневаться!
- Давно, только не хотел говорить, не хотел оставлять тебя одного.
- Одного?
- Конечно. Если я уйду, уйдут и ребята. Наверно, уйдут все...
- Куда вы пойдете? Ты слышал, что говорил старик?
- Можно пойти вдоль гор, не обязательно углубляться в пустыню. Пойдем
ночами при свете луны. Днем будем прятаться в пещерах. Если где-нибудь
найдем женщин, отобьем их, заложим новое поселение. Коли хочешь, пойдем с
нами.
- Это уже решено?
- Да. Если тот ничего не скажет.
- А если скажет?
- Тогда еще посмотрим.
- Так...
Больше они не проронили ни слова, идя по длинным, плохо освещенным
скальным коридорам.
"В сущности, этого надо было ждать давно, - думал Борода. - Ребятам
все осточертело, а главное, им нужны женщины. Одно знание их не увлекает.
В их телах сохранился первобытный инстинкт продолжения рода. А впрочем,
все это тоже бессмысленно: женщины давно бесплодны. В пещерах и в глубине
развалин рождались лишь дети, зачатые до катастрофы. И если мы ничего не
сможем изменить, мы станем последним поколением этой проклятой земли".
Старик лежал на столе. Веревки, которыми он был привязан, глубоко
впились в иссохшее, худое тело. Голова запрокинулась назад, и острый клип
бороды торчал вверх, отбрасывая резкую тень на побеленной известкой стене.
При виде Бороды и Одноглазого старик шевельнулся, и из его впалой груди
вырвался не то вздох, но то скрип.
- Развяжите его, - приказал Борода. Парии, стоящие у дверей,
бросились исполнять приказание. Когда путы были сняты, старик, кряхтя,
приподнялся и сел.
- Посадите его в кресло.
Парии подняли старика и перенесли в потертое кожаное кресло посреди
помещения. Над креслом с потолка свисал блестящий металлический шар, от
которого тянулись нити проводов.
Старик не сопротивлялся. Посаженный в кресло, он попытался устроиться
поудобнее и принялся растирать затекшие кисти рук.
Борода и Одноглазый присели напротив на грубо сколоченные табуреты.
- Ну, здравствуй, президент Ботс, - сказал Борода, - приветствую тебя
в нашей исследовательской лаборатории.
- А я совсем не президент, - довольно спокойно возразил старик, - и
никто до сих пор не называл меня Ботсом.
- Он твердит это с самого начала, - заметил Одноглазый. - Врет,
конечно, как они все.
- Значит, не Ботс, - кивнул Борода. - Возможно, мы ошиблись. Тогда
кто же ты?
- Достаточно того, что не Ботс. Если вам нужен Ботс, отпустите меня.
- Не раньше, чем ты сможешь доказать, что ты не Ботс.
- Как же я это сделаю?
- А если не можешь, значит, ты и есть президент Ботс.
- Хитро придумано, - старик потер пальцами свою козлиную бороду и
задумался. - Что вам нужно от меня?
- А вот это другой разговор. Ты достаточно стар и, конечно, помнишь,
как это произошло.
- Что именно?
- Ты не понял?..
- Огонь, который пожрал все?
- Да.
- Не знаю. И никто не знает.
- А ты помнишь, что было до этого?
- Нет. Помню себя с тех пор, как открыл глаза во мраке среди
развалин.
- Слушай, Ботс...
- Я не Ботс.
- Допустим... Но кто бы ты ни был, помоги нам понять. Ведь мы ищем
правду.
- А существует ли правда? И зачем вам она?
- Чтобы попытаться исправить.
- Это не в силах людей. Тем более теперь.
- И все-таки мы хотим попробовать.
- Но я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю. Ничего.
- Видишь это? - Борода указал на блестящий металлический шар,
свисавший с потолка над головой старика. - Знаешь, что это такое?
- Нет. А хотя, подождите... - Старик прикрыл ладонью глаза,
вспоминая. - Однажды я уже видел над собой таков. Это было давно. Очень
давно... С помощью этого когда-то лечили болезни. Только забыл какие... Но
вы, конечно, используете это для другого...
- Нет, и мы лечим. Память. Заставляем вспоминать то, что люди забыли.
- И убиваете их.
- Не всегда. Только тех, кто не хочет вспомнить.
- Не хочет или не может?
- Для нас безразлично, отец.
- И вы хотите испытать это на мне?
- Если ты не будешь говорить добром.
- Но, испугавшись, я могу наговорить вам невесть что.
- У нас есть средство проверить. Кое-что нам известно. Ложь не спасет
тебя.
- От чего?
- От этого, - Борода кивнул на блестящий шар над головой старика.
- Вам никогда не приходило в голову, что старость надо беречь,
уважать? Вы зовете себя исследователями, но вы просто дикари. Ведь
уважение к старости, к минувшему - главная черта, отличающая
цивилизованность от дикости, ученого - от дикаря.
- О каком уважении ты говоришь, отец? За что мы должны вас уважать?
Вы лишили нас всего. И если говорить о дикости, вы - ваше поколение -
ввергли нас в нее. А мы хотим вырваться любой ценой! Понимаешь - любой.
Ценой ваших признаний и плюгавых жизней - тоже.
- В логике вам отказать нельзя, хотя то, что вы творите,
бессмысленно. Ну, допустим, ты и даже все вы, - старик обвел взглядом
подземелье, - поймете, что произошло двадцать или тридцать лет назад. Ну и
что! Изменить вы ничего не в состоянии.
- Поняв, можно что-то делать. Искать средства, пытаться изменить...
- Вот вы поняли, давно поняли, что солнечные лучи убивают. Как вы это
измените?
- Может, в изменим, когда будем знать причину. Почему они стали
смертоносными? Ведь раньше они не убивали.
- Раньше не убивали, верно. Раньше были благодеянием. Благодаря им на
земле появилась и расцвела жизнь.
- Ну так что же произошло?
- Этого, вероятно, никто из нас не знает и теперь уже но узнает
никогда.
- А что ты думаешь об этом сам? Ты очень стар. Главная часть твоей
жизни осталась там, за огненной чертой. Я готов поверить, что ты, как все,
ничего не помнишь. Но разум твой еще жив и ты не можешь не думать о том,
как все переменилось. И почему переменилось.
Старик сплел тонкие пальцы, подпер ими узкий, худой подбородок и
долго молчал, устремив неподвижный взгляд в дальний угол подземелья,
потом, словно очнувшись, резко дернул головой и заговорил:
- Твой вопрос свидетельствует о твоем уме - прости, я не знаю твоего
имени.
- Мы зовем его Борода, - сказал Одноглазый. - Он единственный среди
нас, у кого волосы растут на подбородке и на щеках.
- Единственный... Это интересно... - пробормотал старик, словно
обращаясь к самому себе. - Так вот, Борода, - продолжал он совсем другим
голосом - отчетливым и твердым, - я действительно думая об этом, и не раз.
И если тебя интересуют мои мысли, охотно поделюсь ими с тобой. Я не знаю,
чем я занимался раньше, до "огненной черты", как ты говоришь. Начав вторую
жизнь под развалинами в долине, я нашел себе занятие, вероятно новое, но
не менее интересное и важное для меня, - я стал изучать сны. Да-да, не
удивляйтесь - сны. Свои сны, сны других людей, живущих рядом со мной. Я
научился понимать сны, объяснять людям их значение. Если бы вы знали,
какие иногда снятся интересные сны!
- Мне никогда ничего не снится, - сказал Борода.
- А я видел сон только раз, - добавил Одноглазый. - Мне приснилась
женщина, злая и безобразная. Она преследовала меня, а я никак не мог
убежать, и, когда она настигла меня, я проснулся...
- А потом ты долго болел, не правда ли?
1 2 3 4 5