.. - Фарфоров виновато посмотрел на Бирюкова. -
Простите, спешу на самолет...
Антон протянул руку;
- Всего доброго.
Из геологического треста Бирюков отправился в противоположный конец
города, чтобы на овощной базе встретиться с завхозом Евгением Евгеньевичем
Харочкиным. Тот оказался лысым худощавым человеком неопределенного
возраста. В черном сатиновом халате с оттопыренными лацканами, Евгений
Евгеньевич сидел в похожем на тесную кладовую кабинетике и, прикусив
кончик языка, увлеченно перебирал накладные. Антон присел на расшатанный
стул. Поздоровался. Харочкин молча кивнул в ответ, спрятал накладные в
ящик стола и только после этого посмотрел на Бирюкова воспаленными
глазами:
- Вы от Генриетты Николаевны по поводу болгарских помидорчиков?..
- Нет, я от Натальи Михайловны по поводу вашей дочери, - в тон ему
ответил Бирюков.
На бледном лице Харочкина появилась растерянность:
- Извините... Э-э-это кто - Наталья Михайловна?
- Маковкина - следователь прокуратуры. Я пришел по ее поручению.
Харочкин смущенно зарозовел:
- С прокуратурой не хочу иметь никаких отношений. По всем вопросам,
связанным с Анжеликой, обращайтесь к ее мамаше. Она затеяла этот
скандальный балаган.
- Мне хотелось бы прежде переговорить с вами.
- Не могу! Не могу! Извините, не мужское дело - ввязываться в
гинекологические проблемы.
- Анжелика - ваша дочь... - начал было Антон, но Евгений Евгеньевич
испуганно замахал руками:
- Не моя она дочь! Не моя!..
- Чья же?
- Спросите у Людмилы Егоровны! Вы знаете мою супругу, Людмилу
Егоровну? Не женщина - тигр! Выбросила фонтан дурости. Ославила в
прокуратуре свое чадо ненаглядное, теперь волчицей воет. Нет, нет!
Пожалуйста, избавьте меня от греха, решайте вопрос по Анжелике с Людмилой
Егоровной. Только с ней! Я маме с дочкой сказал: "Если дело примет широкую
огласку, брошу все к чертовой бабушке и уйду, уйду из дома"...
Бирюков с трудом остановил бурное словоизлияние Харочкина.
Мало-помалу они разговорились, и Евгений Евгеньевич чуть не со слезами
поведал Антону о своей горькой жизни. Началась эта жизнь семнадцать лет
назад, когда директор городского рынка, где в ту пору Харочкин работал
кассиром, уговорил его, деревенского несмышленого паренька, жениться на
несовершеннолетней тихоне - дочери Людочке, Как выяснилось вскоре после
пышной свадьбы, "невеста", несмотря на несовершеннолетие, оказалась в
"интересном положении", а крутым нравом - похлеще родимого папы, Егора
Исаевича, перед которым трепетали не только служащие рынка, но и нахальные
клиенты из южных мест. С годами несдержанная Людочка превратилась в
неуправляемую Людмилу. Егоровну. Она окончательно подмяла робкого мужа под
каблук.
- Семнадцать лет страдаю за один необдуманный шаг молодости, -
жалобно проговорил Харочкин, заканчивая невеселое повествование. - Чтобы
понять, как живу, представьте себя в одной клетке с разъяренным тигром.
Представили?.. Вот так! А вы хотите решить со мной вопрос по Анжелике.
Увольте! Не могу, не могу... За малейшее неверно сказанное слово Людмила
Егоровна разорвет меня на мелкие кусочки.
- Что значит, "неверно сказанное"? - спросил Антон. - Говорите
правду, все будет верно.
- Правда правде - рознь. Один так понимает, другой по-иному, Сто
человек - сто мнений. Сразу не угадаешь, какое из них верное...
Разговор прервался телефонным звонком. Харочкин угодливо ответил, и
тотчас до слуха Бирюкова донесся слегка приглушенный трубкой волевой
голос:
- Евген, ты отоварил представителя Генриетты?!
- Люда, у меня сидит представитель прокуратуры, вкрадчиво проговорил
Евгений Евгеньевич.
- На чем влип?..
По белому лицу Харочкина пошли бордовые пятна:
- Люда, ты оглушила меня... Вопрос касается Анжелики.
Тон в трубке понизился, но Бирюков все-таки услышал:
- Ты ничего не знаешь. Понял?..
- Конечно, конечно, я все сделаю пв закону, через бухгалтериию, с
оплатой, - наивно выкрутился Евгений Евгеньевич, торопливо опустил трубку
и, не глядя Антону в глаза, стал объяснять:
- Супруга, легка на помине. Пробивает для своей начальницы парочку
килограммов болгарских помидоров, И так кричит по телефону, что у меня
перепопки трещат.
Бирюков понял: после конкретного указания супруги говорить с
Харочкиным об Анжелике - пустое дело. "Безвольный папа отказался от
дочери, придется начинать с волевой мамы", - подумал Антон.
Приемный пункт макулатуры находился на задворках большого старинного
здания. Прилегающий к нему участок переулка напоминал платную стоянку
личного транспорта - столько здесь было мотоциклов с колясками, куцых
"Запорожцев", разномастных "Жигулей" и даже солидных "Волг". Еще больше,
чем автомашин, толпилось пароду. С раздутыми мешками, баулами, чемоданами,
хозяйственными сумками и просто с пухлыми бумажными связками люди самых
разных возрастов - от подростков до стариков и старух - упорно двигались к
похожему на дощатый сарайчик "Пункту", в дверях которого виртуозно
жонглировала весовыми гирями раскрасневшаяся Людмила Егоровна Харочкина.
Бирюков, конечно, знал о существующем книжном буме, но только теперь
убедился воочию, сколь велика армия одержимых, способных часами стоять в
очередях, чтобы получить за макулатуру талон на популярную книгу. Стараясь
вникнуть в суть макулатурного "порядка", Антон прислушался к разговорам.
Говорили в осиовяом о Дрюоне и Дюма, изредка упоминали широко известного
Сименона, сетовали на неорганизованность и сумбурность макулатурного
эксперимента, затянувшегося на многие годы. Говорили равнодушно, от скуки.
Неожиданно рядом с Бирюковым остановился похожий на студента парень в
очках. Сбросив с плеча на землю увесистый рюкзак, он закурил сигарету,
огляделся и, явно затевая от нечего делать разговор, спросил:
- "Макаку" ждешь или у "мака" талоны купить хочешь?
- Не знаю пока... - уклончиво ответил Антон.
- "Макаки" свой товар уже распродали - раньше надо было приходить. А
за талоны эта зверь-баба, - парень показал на Людмилу Егоровну, - по семь
шкур сдирает, не рад будешь книжке. Не советую с ней связываться. Поезжай
в Обской пункт, там "мак" - запойный дедок. Вот у него можешь хоть десяток
талонов по сносной цене взять.
Парень, видать, был в макулатурных делах не новичком. Поэтому Бирюков
признался, что пришел сюда впервые и жаргона книжчижов не знает. Парень с
усмешкой затянулся сигаретой:
- То-то, вижу, без товара заявился и глазеешь, как на дурной
спектакль. "Макаки" - это продающие макулатуру. Кстати, по двадцать копеек
за кэгэ. Обычно уборщицы или алкаши. Кто у них покупает? Чуть не все
сдатчики. За один талон надо брякнуть на весы двадцать килограммов
макулатуры, а ты, допустим, только девятнадцать накопил. Из-за килограмма
еще сюда потащишься? Какой резон? Купил за двугривенный этот килограммчик
у "макаки" - и норма готова. Можешь вообще не собирать макулатуру, а
покупать. Уразумел?.. "Мак" - тоже торгаш, но торгует не макулатурой, а
самими талонами. Чаще всего это приемщики макулатуры или те чиновники,
которые распределяют талоны. Отдал денежки - и никаких проблем. Не надо с
рюкзаком сюда тащиться да нервничать, пока эта зверь-баба твой хлам
примет. Иди с купленным талоном сразу в магазин и выкупай заветную книгу,
если она поступила в продажу. Культура..
- И крепко "маки" наживаются на талонах? - спросил Бирюков.
- Еще бы! Не только наживаются, но и связи во всех сферах имеют.
Теперь в кого пальцем не ткни - каждый книголюб. Каждому до слез хочется
иметь "Трех мушкетеров", "Королеву Марго" и дрюоновских "Железных
королей".
- Откуда берутся лишние талоны?
Парень кивнул в сторону приемного пункта:
- Какой мудрец точно сосчитает, сколько в том сарае макулатуры -
десять или одиннадцать тонн? На одну усушку-утруску можно списать двести
талонов. Перемножь их на трешки-пятерки, и минимальный навар "мака"
узнаешь. О максимальном - можно только догадываться...
У весов послышался недовольный шум. Парень поправил очки,
насторожился:
- Кажется, прикрывает зверь-баба лавку с товаром. Всегда так:
час-другой поработает и - шабаш. Надо с ней разобраться...
Вскинув на плечо рюкзак, он направился к весам. Бирюков тоже подошел
поближе. Парень, вытянувшись на цыпочках, через головы впередистоящих
крикнул:
- Ну, в чем дело, мамаша?!
- В шляпе, сынок! - зычно ответила Харочкива.
- Не надо хамить.
Людмилу Егоровну словно укололи. Она разгневанно уставилась иа парня:
- Врэжу гирькой по очкам - будешь знать, кто хамит!
- А если гирька назад отскочит?..
Стараясь угодить приемщице, на парня со всех сторон осуждающе
закричали, однако Людмила Егоровна, несмотря на оказанную ей солидарность,
громко объявила:
- Талоны кончились, не базарьте!
Парень досадливо повернулся к Бирюкову:
- Вот тебе наглядный пример. Уже распродала зверь-баба талончики.
Запоздал я сегодня на аукцион, придется разворачивать лыжи к дому.
Сдатчики макулатуры стали понуро расходиться. В переулке зафырчали
моторы разъезжающихся автомашин. Нахмуренная Людмила Егоровна замкнула
дверь "Пункта" большущим навесным замком. Бирюков подошел к ней и, показав
удостоверение, представился. Полное лицо Харочкиной побагровело, С таким
же прононсом, как у Анжелики, она сердито выпалила:
- Очкарик пэрвым меня оскорбил!
- Я пришел насчет вашего заявления в прокуратуру, - сказал Антон.
- А что заявление?.. - Харочкипа вроде бы растерялась. - Что вы с
этим заявлением, как черти за грешную душу, ухватились?
- Но ны ведь сами писали в прокурору...
- Погорячилась, конечно, - на глазах Харочкпной как-то не
естестиенно, словно она поднатужилась, выступили слезники. - А подлецов
таких, как Зоркальцев, надо расстреливать.
- Он вернул вам деньги за репетиторство?
- Нээ-эт.
- Почему?
- Потому что сбежал.
- Когда вы с ним виделись последний раз?
- В прокуратуре, когда следовательница вызывала.
- А по телефону когда ему звонили?
- Через день после того. Хочет замылить четыре сотни за свою
халтурную работу. Не на ту нарвался! Свои кровные из горла вырву у хапуги!
- Чем вы угрожали Зоркальцеву при телефонном разговоре?
- Что-о-о?.. - будто удивилась Харочкина. - Не бери на испуг,
уважаемый гражданин! Как бы извиняться не пришлось за такие приемчики.
- Я, Людмила Егороана, запрещенных приемов не применяю, - спокойно
сказал Антон. - Напрасно повышаете голос. С чего это мы такие нервные?
- На моем месте любая мать занервничает. У дочери свадьба на носу, а
прокуратура рогатки строит... - Харочкина попыталась улыбнуться. -
Посодействуйте договориться со следовательницей - формалисткой - в долгу
не останусь.
- В таких делах я не содействую, - сухо ответил Бирюков. - Как вы
сами расцениваете поведение своей дочери?
На лице Харочкиной появилось такое выражение, словно она хотела
крикнуть: "Врэжу гирькой - будэшь знать!" Однако Людмила Егоронпа не
крикнула, а лишь покривила уголки пухлых губ:
- Девочка как девочка.
- Не рано ли ей замуж?
- Почему рано? В ее возрасте любую только пальцем помани... В старых
девах засиживаться теперь никто не хочет.
- Так ведь Анжелике еще и восемнадцати не исполнилось...
- Ну и что? Мы, родители, не возражаем против брака. Получим в
горисполкоме разрешение, все будет по закону. Жених - не не шаромыжник, а
вполне серьезный обеспеченный мужчина.
- Милосердов?..
- Ну, Владимир Милосердов. Он вам не нравится?
Антон улыбнулся:
- Я за него замуж не собираюсь.
- Почему же спросили о нем?
- Работа такая - спрашивать. Скажите, Анжелика в открытую курит?
- Она ничего от матери не скрывает. Что удивительного - теперь
девушки поголовно сигаретам дымят.
- И это вас ничуть не тревожит?
- Нет. Никотином Анжелика сгоняет полноту.
- Спиртным - тоже?.
- Что-о-о?,. - вроде как не поняла Людмила Егоровна.
- Говорят, спиртным увлекается ваша дочь.
- Это, так и знай, соседи вам натрепали. Завистники! Если девочка
раз-другой не рассчитала своих сил, так сразу и в пьяницы надо ее
зачислять? С кем по молодости такого не бывает?..
Бирюкову часто приходилось беседовать с родителями провинившихся
подростков. Встречались среди них и такие, кто всяческими путями старался
уменьшить вину своего ребенка, показать его в более приглядном свете. Все
они при этом, как замечал Антон, чувствовали неловкость и стыдливо уводили
глаза в сторону. Людмила Егоровна, выгораживая Анжелику, неловкости и тем
более стыда не чувствовала. О перепившей несовершеннолетней дочери
Харочкина говорила так спокойно, будто ребенок переел мороженого. В планы
Бирюкова не входило переубеждение неразумной родительницы, поэтому он
перевел разговор к тому, ради чего встретился с этой агрессивно
настроенной женщиной:
- Зачем Зоркальцев приезжал к вам домой утром одиннадцагого июня?
Людмила Егоровна надула и без того полные щеки:
- Кто вам сказал?
- Свидетели.
- Вранье! Одиннадцатого числа я полный день была на работе и
прохвоста-репетитора не видала!
- Сегодня что-то рано закончили работу...
- К адвокату надо. Буду писать жалобу на следовательницу.
- Вы разве в частной лавочке работаете? Когда хотите - тогда и
бросаете работу, куда хотите - туда идете?
- Что-о-о?.. Я постоянно перевыполняю план. Можете спросить у моего
начальства!
- Нет, - Антон отрицательно повел головой, - у вашего начальства я
спрашивать не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17