Не преувеличиваю, даже откровенных лентяев и тупиц Гена умел научить своим
предметам. И вот такой способный педагог бросил преподавательскую работу и
ушел на завод, где вынужден был подрабатывать репетиторством. Когда писала
тебе письмо, я не знала об этом. Вчера Танечка, жена Зоркальцева,
рассказала, что у Гены не было ни минуты свободной. Представляешь, он
вынужден был даже возить репетируемых к себе на дачу. Давал им там
задание, а сам ухаживал за дачным садом и прибирал участок.
- А за девочками не ухаживал на даче?
- Антон! Гену можно подозревать в каких угодно грехах, только ве в
этом.. Более гармоничной семьи, чем у Зоркальцевых, трудно найти, -
Терехина вдруг спохватилась. - Извини, обеденное время давно миновало, а я
так обрадовалась твоему появлению, что даже не спросила: ты голоден?
- Если. предложишь стакан чая, не откажусь.
Дальнейший разговор продолжался за обеденным столом. Побочными
вопросами Бирюков осторожио выяснил: о конфликте Зоркальцева с Харочкиными
Терехина ничего не знает. Не знала она и от кого распространился слух,
будто дачу поджег Вадим Фарфоров, а о том, что знакомые поговаривают о
Фарфорове, Терехиной сказала жена Зоркальцева. При этом Танечка сразу,
ого-. ворила, что это чистейший вздор, поскольку, мол, Вадим Алексеевич -
в высшей степени человек порядочный. На всякий случай Антон
поинтересовался Лелей Кудряшкиной и неожиданно для себя узнал, что Леля
была постоянной "клиенткой" Милосердова, когда тот спекулировал импортными
тряпками.
За разговором незаметно подкрался вечер. В седьмом часу Бирюков
попрощался с бывшей соклассницей и, перехватив попутное такси, доехал до
магазина "Хрустальный башмачок", рядом с которым в сером многоэтажном доме
по улице Гурьевской жил геолог Фарфоров.
Дверь открыл невысокий хмурый мужчина с окладистой, как у Хемингуэя,
бородой. Наморщив широкий обветренный лоб, он смерил рослого Бирюкова
пристальным взглядом бесцветных глаз и шевельнул сутулыми плечами, как
будто поправлял за спиной тяжелый рюкзак.
- Здравствуйте, Вадим Алексеевич, - сказал Антон, отметив про себя,
что за прошедшее время Фарфоров внешне нисколько не изменнлся и даже его
привычка, подергивать плечами, сохранилась.
- Здравствуйте... - глуховатым голосом ответил геолог. - Товарищ
Бирюков?..
- Он самый. Не забыли?
- Разве можно забыть незабываемое.
Плечи Фарфорова опять дернулись. Он еще больше нахмурился, однако тут
же предложил Бирюкову войти в уже знакомую квартиру. Все здесь было
по-прежяему: сразу бросающийся в глаза оригинально устроенный из
прозрачно-слюдянистых кирпичиков камин и великое множество разноцветных
камней.
Фарфоров вялым жестом, как и в тот раз, когда Бирюков приезжал
выяснять мотивы смерти его жены Ирины, показал на одно из кресел:
- Садитесь, пожалуйста, - и первым опустился в кресло напротив.
- Вадим Алексеевич, вероятно, вы догадываетесь о причине, которая
вновь привела меня к вам, - начал издалека Антон.
- Странное исчезновение Зоркальцева?..
- Да.
Фарфоров скосил в сторону усталые глаза:
- Со мной уже беседовали в областном уголовном розыске. К тому, что
рассказал там, добавить нечего.
- Надо кое-что уточнить. Вы давно знакомы с Зоркальцевым?
- Достаточно. Десять лет работаю с его женой в одном отделе. Было
даже, что мы дружили семьями.
- Осложнения в этой дружбе не возникали?
Лицо Фарфорова болезненно поморщилось:
- Имеете в виду слухи об ухаживании Геннадия за Ириной?
- Они беспочвенны? - вместо ответа опять спросил Антон.
- Полностью. Почему?.. Зоркальцев - не ловелас. Он до мозга костей
практичный человек, любитель устанавливать надежные деловые контакты.
Через Ирину Геннадий хотел завести дружбу с ее мамой, Аллой
Константиновной, которая заведует солидным магазином, где часто бывают в
продаже дефицитные импортные товары. Иными словами, ему хотелось без
лишних затруднений отовариваться импортом. Алла Константиновна от дружбы
такой уклонилась. Зоркальцев сразу потерял к Ирине интерес и перестал
приглашать ее на свою дачу.
- Часто Ирина туда ездила?
- Всего два или три раза.
- А других женщин Зоркальцев на дачу привозил?
- Только тех, которые чем-то ему были полезны.
- Какую пользу приносила Зоркальцеву Леля Кудряшкина?
- Она путалась с каким-то книжным, спекулянтом и помогала Геннадию
доставать книги, как говорится, повышенного спроса.
- Он книголюб?
- Не сказал бы. Мода теперь такая.
- Лично вы у Зоркальцева на даче были?
- Относительно.
- Не понял...
Фарфоров зажал в кулак бороду:
- Не поджигал я эту проклятую дачу. Поверьте, не поджигал!
- Вполне, Вадим Алексеевич, верю, - успокаивающим тоном сказал
Бирюков. - Тем более, алиби ваше доказано.
- Тогда к чему подобный вопрос?
- Пытаюсь выяснить, кто распустил о вас слух и с какой целью.
- Какая цель! Обыватели порою строят такие догадки, что уму
непостижимо. Кто-то болтнул обо мне без злого умысла, а другие подхватили.
- А если все-таки "болтнули" с умыслом, чтобы, скажем, отвести
подозрение от действительного преступника?
- Не знаю, не знаю... - Фарфоров по-стариковски ссутулился.
- Я уже высказывал в угрозыске предположение, что оговорить могла
только Леля Кудряшкина. После смерти Ирины она набивалась мне в жены, я
отказался от ее услуг.
- Леля даже такие планы строила?!
- Будто не знаете Кудряшкину. В планах у Лели недостатка нет. Вот ума
только маловато.
Бирюков помолчал.
- Вадим Алексеевич, ответьте на мой вопрос откровенно... Бывали вы на
даче у Зоркальцева?
Фарфоров зажал коленями ладони рук. На его лице появилась болезненная
гримаса. Пауза затягивалась, однако Антон не торопился. Наконец бородатый
геолог тяжело вздохнул:
- Хорошо, я скажу нечто новое. На даче Зоркальцева мне довелось
побывать всего один раз. Произошло это так... Весной прошлого года, когда
Ирина была еще жива, однажды в конце рабочего дня ко мне в кабинет
внезапно вошла расстроенная Таня Зоркальцева и буквально со слезами стала
умолять съездить с нею на дачу, Я попытался узнать, что случилось, но она,
будто помешанная, повторяла одно и то же: "Потом узнаете, Вадим
Алексеевич, потом узнаете". Я не смог отказать плачущей женщине. Когда мы
приехали на дачу, там, к моему удивлению, находились сам Зоркальцев,
Ирина, Леля Кудряшкина и еще какой-то элегантно одетый молодой мужчина с
пижонскими черными усиками. Все четверо вальяжно сидели у камина и слушали
японский транзистор...
Фарфоров надолго замолчал, и Антон вынужден был поторопить:
- Произошел семейный конфликт?
- Не сказал бы... Правда, Таня резковато бросила мужу: "Если не
прекратишь подобные встречи, сожгу твой любимый дом свиданий". Зоркальцев
принялся объяснять, мол, встреча деловая, не надо раздувать из мухи слона,
и все в таком роде... - Фарфоров снова сделал затяжную паузу. - Сейчас вот
думаю, не вспомнился ли Кудряшкиной тот случай и не решила ли она
воспользоваться пожаром, чтобы причинить мне неприятность. Может ведь
такое быть?
- Может, - согласился Антон, - А откуда жене Зоркальцева стало
известно, что муж находится на даче с компанией?
- После Таня мне рассказала, будто случайно увидела из окна
проезжавшую мимо нашего треста свою машину и догадалась, что Геннадий
повез компанию на дачу.
- Ваши отношения с Зоркальцевым после того случая не испортились?
- Нисколько, - Фарфоров движением руки показал на
слюдянисто-прозрачный камин. - Вскоре после того случая Зоркальцев
соорудил вот это украшение. У Геннадия воистину золотые руки...
Слушая ответы, Бирюков исподволь присматривался к Фарфорову.
Первоначальная нервозность Вадима Алексеевича постепенно прошла. Он вроде
бы проникся доверием к собеседнику и теперь, похоже, переживал некоторую
неловкость от того, что поначалу взял было несколько враждебный той. И о
Зоркальцевых, и о бывшей своей жене Фарфоров отзывался объективно, не
сгущал темные краски. Неприязнь в его голосе сквозила лишь к Леле
Кудряшкиной. Между тем, к концу беседы именно Кудряшкина интересовала
Бирюкова, поскольку невыясненным оставался вопрос о бирюзовом перстне,
который якобы видел у Лели Вадим Алексеевич. Когда Антон заговорил об
этом, фарфоров спокойно подтвердил, что несколько дней назад Леля
приходила к нему домой к действительно показывала серебряный перстеиь с
бирюзой, чтобы определить, не фальшивый ли камень. Он сказал: "Бирюза не
поддельная". Тогда Леля спросила: "Сколько рэ можно заплатить за такую
прелесть?" - "Пятьсот рублей". - "Однако!" - удивленно воскликнула
Кудряшкина и сразу ушла.
- Она что, у кого-то хотела купить этот перстень? - уточнил Бирюков.
Фарфоров повел сутулыми плечами:
- Я не понял, чего Леля хотела: купить или продать. Но в том, что это
был перстень Геннадия Зоркальцева, не сомневаюсь ни на йоту. Геннадий
покупал его с рук и так же, как Кудряшкина, приносил мне, чтобы определить
стоимость.
- Вы сказали об этом Кудряшкиной?
- Нет, разговор с Лелей был коротким. Я не переношу ее присутствия.
Антон извинился перед Фарфоровым за отнятое время и поднялся из
кресла. Вадим Алексеевич проводил его до двери. Расставаясь, дружелюбно
пожал протянутую руку.
Теплый солнечный вечер уже кончался, когда- Бирюков вошел в сумрачный
подъезд десятиэтажного дома, где находилась квартира Лели Кудряшкиной.
Остановившись перед знакомой дверью, нажал кнопку электрического звонка -
звонок не работал. Пришлось постучать. В квартире никто не отозвался.
Антон постучал сильнее - опять тишина. После третьей попытки открылась
соседняя дверь слева. Выглянувшая на лестничную площадку белоголовая
чистенькая старушка с любопытством оглядела Бирюкова:
- Ленка сегодня чего-то подзадержалась на работе. Должно, позднее
заявится.
- Во сколько, примерно? - спросил Антон и посмотрел на часы,
показывающие пять минут десятого.
- Дак, кто ее, молодуху, знает, во сколько. Придет. Она всегда
ночевать домой приходит, - старушка еще раз окинула Антона взглядом. - А
ты кто, знакомый ей будешь?
- Я из милиции буду - Бирюков показал удостоверение. - Можно, подожду
у вас в квартире?
Старушка заглянула в развернутые корочки:
- Почему б нельзя. Я живу справедливо, милиции не пугаюсь. Ты,
случаем, в телевизерах не разбираешься? В прошлом месяце чего-то речь
отнималась, а теперь соображение пропало.
- У кого? - занятый своими мыслями, спросил Антон.
- Дак, у телевизера. Речь слышна, а соображения нету.
- Ах, изображение... - Антон засмеялся. - Сейчас, бабуся, посмотрим,
почему он "соображать" перестал.
Следом за старушкой Бирюков вошел в комнату с каким-то необычным для
городской квартиры крестьянским уютом. Со старомодного карниза,
укрепленного над широким окном, спускались тюлевые шторы, сквозь которые
виднелась лоджия, усаженная, словно палисадник, яркими цветами. Сбоку от
окна, в углу, стоял "Рекорд" с небольшим экраном. Антон подошел к
телевизору, щелкнул кнопкой стабилизатора и стал искать причину, отчего
"пропало соображение". Неисправность оказалась пустяковой - надо было
всего лишь отрегулировать частоту строк. Когда "Рекорд" заработал,
старушка радостно всплеснула руками:
- Гляди-ка! Еще чище стал казать, чем раньше! - И повернулась к
Бирюкову. - Сколько за ремонт возьмешь?
Антон отмахнулся;
- Я ничего не ремонтировал.
- Дак, телевизер-то заработал! Вот когда у него речь отнилась, я на
ателье мастера приглашала. Он также мигом поломку устранил, но пятью
рублями не побрезговал.
- Мастера бывают разные.
- Это так. Один от души работу исполняет, другой - лишь бы деньгу
заколотить, - старушка гостеприимно усадила Бирюкова на простенький
диванчик. - Ты по какому делу к Ленке?
- Кое-что узнать надо.
- Коль надо, узнаешь. У нее что на уме, то и на языке. Простецкая
девка. Вот муженек у нее был. Мишка, тот другой закваски... Прикидывался
ученым работником, по дальним командировкам колесил, а как милиция
разобралась... Книжками, сукин сын, спекулировал. И, видать, крупно
ворочал. Когда после суда имущество из квартиры стали забирать,
полнехонький грузовик одними книгами нагрузили. Ленка-то в панику
ударилась, как Мишку посадили. Прибежала ко мне в слезах: "Чо теперь
делать, баба Зина? Без копеечки осталась, хоть в петлю полезай". - "И-и-и,
- говорю, - в твои ли годы о петле думать! Устраивайся на работу, берись
за ум да подыскивай работящего мужа, а не своди судьбу с кем попало".
Полный вечер правила Ленке мозги. Послушалась. На завод поступила, дырки
какие-то там сверлит. А то?.. Если с душой, можно и на дырках хорошо
зарабатывать. Теперь Ленка повеселела. Выпивку бросила, не курит, из
парней никого не водит. Редко по воскресеньям забегает к ней один, Мишкин
дружок. Вроде присматривает. Наружностью видный, а по манере поведения -
чижик-пыжик с крашеными волосами. Работает, Ленка сказала, карлсоном в
ресторане...
Бирюков улыбнулся:
- Наверное, гарсоном? По-русски - официантом.
- Может, и так. Я иностранных слов на понимаю. Знаю, по телевизору
Карлсона показывали, который с моторчиком, как самолет, летает.
Бирюков, словно уставший спортсмен на дальней дистанции, почувствовал
второе дыхание. Разговорчивая старушка показалась ему бесценным кладом. От
нее можно было получить сведения не только о Леле Кудряшкиной, но и о
семье Харочкиных, живущих, как выяснилось, "через стенку от Ленки".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17