Джо ХОЛДМЕН
ВРЕМЕНА ГОДА


ТРАНСКРИПТ, ИЗДАННЫЙ ПО ЗАПИСЯМ ПРОШЕДШИХ НЕСКОЛЬКИХ ЧАСОВ

МАРИЯ
Сорок один год - слишком рано для смерти. Меня никогда не учили быть
солдатом. Меня учили выживать, это правда, но не убивать и не быть убитой.
Конечно, это не лучший способ начинать, но все же позвольте мне
начать именно так.
Если мои расчеты хотя бы приблизительно соответствуют истине, то у
нас сейчас середина ноября, АС238. Я Мария Рубера, старший ксенолог Второй
экспедиции Конфедерации на Санхрист-4. В настоящий момент я стою на вахте
у входа в пещеру, пока пятеро моих товарищей пытаются заснуть. Все мое
вооружение - каменный топор, копье с кремневым наконечником и куча камней,
которые можно бросать. Идет мелкий холодный дождь, а на мне только жесткий
кильт и жилет из насквозь промокшей толстой шкуры. Я промерзла до мозга
костей, но мы не осмеливаемся развести костер. У плати хороший нюх.
Я наговариваю эту запись почти беззвучно в один из этих искусственных
коренных зубов, которые есть у каждого из нас; единственный артефакт более
поздних эпох в этой пещере каменного века. Этот маленький рекордер может
остаться целым даже в том случае, если этого не случится со мной, что
очень вероятно. Хотя, может быть, он тоже не выживет. Плати имеют
обыкновение сначала съедать головы животных; они перемалывают зубами череп
и мозг, пока обезглавленное тело бьется и извивается у их ног, и они
считают, что это очень смешно. Невинный, но ужасный юмор. Я почти люблю
их. Что вовсе не значит, что я их понимаю.
Позвольте мне попытаться оформить этот документ по возможности более
подробно. Это меня волнует. Я уверена, что у вас есть машина, которая
отфильтрует стук моих зубов. Некоторое время приемы дзэн <течение
буддизма, для которого характерно абсолютное пренебрежение к любой внешней
форме бытия личности> помогали мне сдерживать его, но сейчас слишком
холодно. К тому же, совершенно ясно, что я умру, и поэтому мне очень
страшно.
Моя специальность - ксенология, но я имею еще докторскую степень по
историко-культурной антропологии, которую мне присудили за изучение
мертвых культур с помощью записей мертвых же антропологов. В девятнадцатом
и двадцатом веках по старому летоисчислению были десятки изолированных
культур, существовавших без обработки металлов и даже без письменности; в
некоторых случаях даже без земледелия и какой-либо социальной структуры,
которая выходила бы за пределы семьи. Ни одна из этих культур не
просуществовала после соприкосновения с цивилизацией дольше нескольких
поколений; но тогда цивилизация могла себе позволить такую роскошь в
науке. Поэтому-то у нас и есть относительно полные записи. Эти записи
очаровательны; не только из-за содержащейся в них информации о
примитивных, но и из-за исправления неосознанных предубеждений, которые
постоянно вкрадываются в исследования чуждых культур. Моей специальностью
были племена маори и эскимосов и (из-за неясных ассоциаций) европейские и
американские культуры, которые их изучали и тем самым разрушили.
Я постараюсь не отклоняться от темы. Этот вид тренировок и определил
мое назначение руководителем этой банды холодных, полуголых и, вероятно,
приговоренных к смерти псевдопримитивных ученых. Мы не повторяем ошибок
наших предшественников. Мы приходим теперь к первобытным в такие же
условия, чтобы не служить в их обычном образе жизни примером
цивилизаторского превосходства. Мы практикуем не больше превосходства, чем
это возможно. Конечно, большинство из нас не откусывает головы живым
животным и не обмениваются приветствиями, пробуя на вкус кал другого.
Слова и мысли об этом опять вынуждают меня спуститься с холма. Мы
назначили себе в качестве отхожего места скалу, возвышающуюся в нескольких
сотнях метров отсюда и видимую от входа в пещеру. Мы стараемся не делать к
ней приметной тропинки, чтобы по крайней мере пока не создавать следа
запаха. По дороге я буду молчать, ведь у них очень тонкий слух.
Я вернулась. Я хожу слишком часто и со слишком незначительным
успехом. Наша диета состоит главным образом из мизерных количеств сырого
мяса. Единственное теплое место на моем теле - горячий и зудящий задний
проход. В каменном веке нет никакой возможности для достаточной гигиены. В
лучшем случае найдешь гладкий камень. Я прямо ощущаю кишение червей и
бацилл в моем пищеварительном аппарате. Но пока ничего опасного - крови
нет. У Карла Флеминга началось кровотечение, а два дня спустя что-то в нем
лопнуло, и он умер от горлового кровотечения. Мы заложили его тело
камнями. Земля промерзла и была чересчур твердой, чтобы выкопать могилу.
Вероятно, его выкопали и съели.
Но причина не в питании. На Земле я тратила много денег на сырое мясо
и сырую рыбу и никогда от этого не болела, кроме как от переполнения
живота. Боюсь, это вирус. Мы предсказывали все будущие события по
исследованию стула, и потому молча переносим эту копроманию <от греческ.
kopros - кал>. Есть кровь в твоем кале - значит, тебе отмерено короткое
будущее.
Может быть, причиной смерти Карла был стресс. Мы все в чрезвычайном
стрессе. Но я опять отвлеклась.
На компетентную комиссию особое впечатление произвело мое изучение
эскимосов. Эскимосы были дружелюбным народом, жившим маленькими общинами в
полярных областях Северной Америки. Как и плати, они питались мясом, не
знали земледелия, устраивали охоты на стада крупных животных и при случае
рыбачили. У плати не было потребности в рыболовном искусстве эскимосов,
так как море здесь буквально кишело съедобными и глупыми тварями. Но они
предпочитали есть кровавое мясо, разгрызать кости, жевать печень и
высасывать содержимое кишок и теплый мозг из черепов. Они достойны любви,
но неприхотливы. И непредсказуемы, как мы узнали к своему сожалению.
Как и эскимосы, плати любили холод и в теплое время года становились
довольно ленивыми и сонными. Санхрист-4 не имеет наклона оси вращения и
поэтому не знает времен года в земном смысле, но его орбита очень
вытянута, так что в течение более двух третей года (три с половиной земных
года) на нем царит холод. Мы определили шесть четко различимых времен
года: весна, лето, осень, зима, мертвая зима и таяние снега. Кроткое море
к середине осени затягивается тонким слоем льда.
Каждый не совсем полный невежда в науке знает, что Санхрист одна из
чрезвычайно редких планет, на которой не только царят близкие к земным
условия, но также возникли формы жизни, копирующие наш ДНК-код. Есть
различные теории, объясняющие эту случайность, которая не может быть
случайностью, но их можно прочесть и в другом месте. А в отношении нашей
ксенологической деятельности это означало то, что мы могли хорошо
действовать с минимальными экологическими затратами и жить дарами земли. А
также мясом, кровью и костным мозгом, но это требовало тренировки для
десенсибилизации организма. (Для меня в меньшей степени, чем для
остальных, так как я, как уже упоминалось, всегда отдавала атавистическое
предпочтение таким блюдам, как мясо по-татарски и суши.
Наблюдения со спутников выявили 119 общин или семей плати и никакого
признака других человекоподобных рас. Они все жили на островах южного
субтропического моря - по крайней мере, на Земле оно было бы
субтропическим - мелкие воды, что в мертвую зиму промерзают до дна, и их с
поздней осени и до начала таяния снегов можно было преодолеть пешком. В
теплые месяцы - если они, конечно, в самом деле соберут свои старые кости,
чтобы перебраться в другое место - плати переталкивались на плотах от
острова к острову. Во время отлива они могли бы весь путь пройти пешком.
Мы устроили базу в тропиках, на порядочном расстоянии по другую
сторону экватора от предпочитаемой ими области, и поздним летом сделали
вылет на юг. В нашем месячном путешествии мы встречались с отдельными
персонами и маленькими группами, но не встретили ни одной семьи, пока не
достигли южных гор.
Плати в летние месяцы не особенно легки на подъем, кроме как в
короткий период спаривания. Они большей частью болтаются вокруг, двигаются
не более, чем это необходимо, и питаются копченым мясом животных, которое
хранят в закрытых ямах, заполненных к сезон таяния снегов. Если мясо
становится слишком старым или его запасы кончаются, они довольствуются
рыбой, что требует небольших трудов. Приливы летом и осенью довольно
высокие, и рыбакам не нужно делать ничего, кроме как забросить в
подходящее место свои сети. Отступая при отливе, море оставляет в них
копошащееся серебристое изобилие. Но они ворчат и насмехаются над вкусом
рыбы.
Они восприняли наше появление без лишнего шума и, как будто это само
собой разумелось, поделились с нами пищей и кровом, как сделали бы это для
любого путешествующего члена другого туземного племени. Хотя они ни в коем
случае не могли принять нас за туземцев. Самый маленький юноша-плати весил
вдвое больше, чем самый тяжелый член нашей группы. Они были около двух с
половиной метров ростом, а ширина плеч достигала полутора метров. Головы
скорее конусовидные, чем прямоугольные, чрезвычайно мощные челюсти и рот
почти от уха до уха. Глаза сидят глубоко, и вместо наших выступающих
вперед носов и ушей щели со слизистой мембраной. Тела покрыты тонким
шелковистым мехом, более густым на голове, плечах, подмышками и в паху (у
мужчин еще и на спине). У самок видны четыре соска, расположенные по углам
прямоугольной поверхности жировой, продуцирующей молоко ткани. Отверстие
на теле, которое мы называем влагалищем, находится почти на спине, в то
время как отверстия для выделения расположены спереди. Мужские половые
органы расположены на животе и преимущественно спрятаны под меховым
передником. (Нам долго пришлось разыгрывать детективов, прежде чем узнали
это; оба пола носят "целомудренный" кожаный лоскут, кроме, разве что,
теплого сезона и периода течки.)
Мы наблюдали их примерно три недели, когда самки вдруг впали в
горячку - все зрелые самки и все в один день. Их половое влечение было
почти фантастическим.
Все сбросили свои фартуки и предались недельной и какой-то
принужденной сексуальной активности. Нет никакой параллели ни в одной
духовно высокостоящей расе - и среди животных тоже! - которые я когда-либо
изучала. Но было бы ошибочно говорить об оргии; по-моему, это было бы к
тому же клеветой на плати. Стимулирующие феромоны, продуцируемые ими,
скорее пробуждают тропизм, который мы знаем у растений, но никак ни один
из регулярных животных или человеческих инстинктов. Просто они шесть дней
делают только одно - совокупляются.
В нашей семье было 82 взрослых самца и 19 самок (ужасная причина
такого неравенства должна стать очевидной в одном из более поздних
циклов), поэтому самки были заняты без всяких пауз. С ними спаривались
даже тогда, когда они спали. Пока совокуплялся один, двое-трое других
ждали своей очереди; беспокойно бегали взад и вперед или мастурбировали;
иногда они удовлетворяли себя с помощью партнера того же пола.
("Удовлетворяли" - не совсем подходящее выражение. Мы не нашли ни малейших
признаков того, что они получали удовольствие от своей сексуальной
деятельности; это скорее походило на временное облегчение ужасного
влечения, которое быстро нарастало снова.) Они пытались спариться с
подростками и с членами нашей экспедиции. Но, к счастью, при всей их
физической силе у них относительно медленная реакция, и несмотря на гнет,
вызывающий в них потребность в нас, нам легко удавалось обороняться.
Сильного пинка под колено было достаточно, чтобы заставить их заковылять в
направлении другой "жертвы".
Все эти шесть дней ни один взрослый плати ничего не ест. Они более
или менее спят к концу этого периода; самцы время от времени впадают в сон
даже во время совокупления. (С другой стороны, мы во многих случаях
наблюдали у них непроизвольную эрекцию во сне, заканчивавшуюся
семяизвержением.) Когда все это, наконец, закончилось, плати некоторое
время оцепенело сидели кругом; затем самки отправились к ямам с запасами и
вернулись с полными охапками вяленого и копченого мяса и рыбы. Каждый съел
гору всего этого, а потом впал в глубокий коматозный сон.
Можно было наблюдать показательную синхронность. В другие времена
года такая продолжительная уязвимость означала бы искоренение семьи или
всего вида, так как совокуплялись одновременно все взрослые плати. Но
крупные хищники с севера в это время года не плавали в южном направлении.
И ко времени рождения детенышей - примерно пятьсот дней спустя - еще не
заканчивалось время самой легкой добычи, когда стада мелких животных
тянулись на север, к теплу.
Конечно, у нас никогда не было удобного случая вскрывать плати. Было
бы очень важно изучить внутреннее строение плати - ведь именно оно было
ответственно за причудливое сексуальное поведение этого вида. А внешнее
исследование могло создать лишь слабое впечатление об этой странности.
Вульва - маленькое отверстие, менее сантиметра в диаметре - постоянно
закрыта, кроме как в период течки у самки. Пенис самца - в нормальном
состоянии едва заметный вырост - вытягивается в пурпурного червяка с
удивительной длиной до двадцати сантиметров. Наружной мошонки нет; мы
предположили наличие внутреннего (и довольно большого) резервуара для
семенной жидкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11