Если бы Том не был так напуган и растерян, он рассмеялся бы над его ужимками; сейчас же бедняга мог только глядеть, замерев и широко открыв глаза.Все больше и больше маленьких крылатых существ слетало вниз, образуя ослепительные круги; их негромкие, но звонкие голоса выкрикивали что-то одновременно и радостно и гневно, фигурки в ореоле яркого пульсирующего света с каждой секундой становились все различимее. Чудовище — тварь, сук-куб — замахало на них обеими лапами, движения его казались неуклюжими, от них легко было увернуться, и крылатые создания — летающие звезды, феи — получали огромное удовольствие, в их непонятных словах явно звучала радость. Игра, которую они затеяли, была опасной, но опьяняющей. До тех пор пока одна из них, размером с крышечку от авторучки, осмелев, не подлетела слишком близко, а скорость ее оказалась недостаточной. Огромная лапа задела ее — крыло сложилось, затем хрустнуло, и фея закрутилась вокруг своей оси, словно поврежденный истребитель. Том ахнул, а маленький домовой рядом с ним испустил пронзительный вскрик, когда фея упала на стол и замерла без движения, то ли оглушенная, то ли серьезно раненная, а ее пульсирующий световой ореол стал тускнеть. Суккуб торжествующе заревел и, не обращая внимания на остальных фей, усиливших атаки — сейчас они бросали порошок прямо в выпученные глаза, размахивали крыльями перед страшной мордой, — поднял оба кулака, собираясь размозжить, сокрушить беспомощное создание. Но, видно, порошок замедлил его движения, сделав чудовище неповоротливым.Киндред понял, что сейчас произойдет, и успел рвануться вперед и схватить будущую жертву со стола как раз за секунду до того, как два кулака вместе ударили по дереву, с треском ломая его. Молодой человек не сумел удержать раненую фею, его бросок только почти смел ее со стола, но когда она затрепетала на краю, причем одно крыло почти не работало, а второе только начало разворачиваться, еще две феи подлетели и удержали свою подружку на лету, не давая ей упасть на каменный пол.Том опять почти лежал на столе, прижав к себе кубок, а голова и плечи были открыты для чудовища, нависшего над ним. Он едва успел взглянуть вверх, огромные кулаки поднялись над его головой, тускло-стеклянные глаза поблескивали, но в этот момент что-то схватило его за пояс джинсов и рвануло назад.Опять соединенные кулаки врезались в стол, и суккуб завыл от разочарования (и боли тоже, хотелось бы надеяться). Киндред выпрямился, а маленький человечек отпустил пояс его джинсов и попытался поддержать его. Домовой тяжело дышал, оттащить Тома от опасного места стоило ему невероятных усилий.— Бегибегибеги! Недавайемузабратьэто!Все слова слились воедино, звук казался одновременно и высоким и полузадушенным, но молодой человек понял его превосходно. Может быть, оттого, что уже это слышал, может быть, стал привыкать к его говору; это не имело значения, потому что теперь он знал, что ему нужно сделать. Феи — бесчисленное множество, сотни — пикировали на суккуба, а он неуклюже, как обезьяна, двигался к Тому, задевая костяшками рук; о дерево, яростно отбросив в сторону вазу с фруктами, открытую книгу и что-то еще, что оставалось на столе; воздух наполнился вихрем серебряных пылинок. Чудище не удавалось остановить, а цель его была очевидна.Внезапно Том почувствовал, что сейчас просто потеряет сознание. Господи, ведь он считается больным, а ему приходится сражаться с монстром из другого мира, который по праву, по всем разумным законам физики и здравого смысла просто не может существовать! Силы угасали, а его поражение буквально смотрело ему в глаза, неотрывно приближалось.В конце концов, и феи, и маленький человечек, который ни разу за все время, как ему казалось, даже в течение двух минут не оставался одинакового роста — сейчас он был всего дюймов шести высотой, — не могли справиться с огромной неуклюжей бестией, и только Том мог помочь себе.Когда суккуб добрался до края стола, подняв лапы на высоту плеч, как будто собираясь выцарапать своей жертве глаза, а огромные мускулы на ногах и плечах заблестели от пота под светом верхней лампы, Киндред, повернувшись, дотянулся докрана над раковиной. В трубах булькнуло, а затем струя коричневой воды вырвалась из него, забрызгивая и раковину, и самого Тома. Почти спокойно он перевернул кубок над стоком, смывая то, что осталось от беловатой жидкости. Все, что поплыло в сильной струе воды по дну раковины, он тоже пальцами отправил в сток.В это мгновение феи взмыли в воздух, как гомонящие птицы, чудище так и замерло в начале прыжка, а крошечный человечек свисал с книжной полки, тараща глаза на Тома.Все было кончено. Повернувшись к суккубу, Том понял, что нечто — воля? цель? — покинуло злобную тварь. Монстр злобно таращился, пыхтел, но больше не двигался вперед. Как будто воодушевленные действиями Киндреда, феи возобновили свои атаки, подлетая опасно близко, щекоча нос-обрубок монстра, бросая порошок, как конфетти, дергая его за уши, все время переговариваясь мелодичными голосами, а человечек выкрикивал нечто явно одобрительное.Издав последний рычащий вой, суккуб рванулся обратно через стол и прыгнул к передней двери, в своей ярости неправильно оценив расстояние и врезавшись в дерево. Он взвыл снова, уже от боли, и неуклюже повис на дверной ручке. Дверь распахнулась, и чудовище исчезло в ночи. Тьма быстро поглотила его неуклюжую фигуру, но Том еще несколько долгих минут слышал, как суккуб пробирается между деревьями и как трещит подлесок. Мелодичные голоса фей достигли высшей точки, а затем все они тоже вылетели через открытую дверь в глубокую сине-фиолетовую ночь, причем две покрупнее несли раненую. Подобно серебряному с золотом хвосту, сопровождавшему ярчайшую комету, они завихрились вокруг деревьев и скоро исчезли из виду.Том ощутил облегчение и разочарование одновременно. Дом неожиданно опустел. Совсем опустел, как будто его душа улетела вместе с феями. Кроме того, теперь, когда страх исчез, Киндреду хотелось узнать о них побольше, разгадать их секреты, раскрыть тайну их происхождения. Но он остался один.Нет, не совсем. Маленький человечек уселся на краешек стола. 18Разговор с эльфом В ту ночь они проговорили очень долго, и Том был абсолютно заворожен услышанным, хотя временами начинал сомневаться в здравости собственного рассудка. Вот он сидит здесь, беседуя с крошечным человечком, усевшимся по-турецки на столе. Между ними — закрытая старая книга, а человечек, который стоя был ростом не выше фута, объявляет, что он эльф, домовой — хранитель этого коттеджа, страж и опекун Тома...Когда волнение улеглось — нет, не так, когда исчезла опасность, Киндред почувствовал, что устал как собака; но разговор, который они сейчас вели, принес новое возбуждение. Как будто бы ниоткуда, эльф — эльф? Разве такое бывает? — извлек кувшин с тем же самым напитком, что ожидал его здесь утром пару дней назад. Как и раньше, хотя и не столь резко, он внезапно ощутил свежесть; сознание прояснилось, усталость в основном исчезла. Это было превосходное, причем совершенно естественное ощущение, как будто из тела вывели токсины. Никакое лекарство не могло воздействовать таким образом, потому что сутью чудесного напитка была чистота, а ощущение благополучия — только побочным продуктом. Молодой человек осушил полный стакан в три больших глотка, но эльф не позволил ему выпить больше.— Слишкоммногоиты... не... захочешьспать... неделю. — Предложение началось совершенно неразборчиво и стало приобретать смысл только с середины: «Слишком много — и ты не захочешь спать неделю». В его голосе не было ударений, а только музыкальный распев, но с этого мгновения большая часть слов, что говорил маленький человечек, стала понятной.Том спросил, есть ли в соке что-то особенное, какие-нибудь волшебные ингредиенты, и показалось странным, что слово «волшебные» не звучало нелепо и не подразумевало никакого мошенничества.— Нет, — последовал ответ, и эльф улыбнулся от одного заостренного уха до другого, при этом глазки крошечного создания почти закрылись — так рассмешило его подобное предположение.— Обычные травы и растения, которые ты найдешь в твоих же лесах, вода из озера и сливовый сок.— Вода из озера? — Том рассматривал пустой стакан, как будто питье все еще находилось там. — Я плавал в озере, когда был ребенком. У воды не чувствовалось никакого особого вкуса.Эльф ухмыльнулся еще шире, открывая крошечные и чуть заостренные зубы. В искусственном свете лампы молодой человек разглядел, что его лицо и руки были коричневыми, как пергамент, а волосы, торчавшие из-под обвислой заостренной шляпы, — черные. Невозможно было определить возраст таинственного существа, потому что, хотя лицо его казалось странно высохшим, на нем не было ни одной морщинки. Со своими раскосыми глазами и кофейной кожей он мог бы сойти за китайца или даже монгола, но, по правде говоря, не походил ни на того, ни на другого — в нем виделось нечто иное, фантастическое.Том оперся локтями на стол, сложив вместе кисти рук.— Пожалуйста, расскажи мне, кто ты такой? — почти взмолился он.— А ты не знаешь? Не можешь вспомнить?Киндред покачал головой, и крошечное существо глубоко вздохнуло.— Все вы теряете это.Чем больше Том слушал, тем яснее становились слова — как если бы он начинал припоминать этот говор, а не выучивал заново.— Вы все теряете, а у некоторых этого и не было никогда, — сказал человечек.— Что? Скажи мне, что?— Восприятие. Оно умирает, когда тускнеет воображение.— Но есть люди с потрясающим воображением, — настаивал молодой человек, — художники, поэты, композиторы... многие.— И все равно их ум закрыт, как они ни стараются. Насколько мне известно, когда знание уходит, вы называете это «зрелостью». Однако все гораздо сложнее.— Нужно верить? Или хотеть верить?— Не говори глупостей, — краткое замечание было произнесено серьезным тоном. — В таком случае нас бы видели миллионы. Вы утратили волшебство.Опять это слово. Волшебство. — И это правильно и нормально, именно так и должно быть. Вы утратили возможность перемещать свое видение и свой ум ступенькой вверх. Вот почему мы, если хотим, можем спуститься на ваш уровень. И даже тогда вы не всегда видите нас.— Ничего не понимаю.Маленький человечек сложил руки на коленях.— Что именно я должен объяснить тебе?— О, абсолютно всё!— Ну что ж, начнем с начала. Я знаю, ты не помнишь меня. Но ты знаешь, кто я такой?— Домовой? — Том не ощутил никакого смущения, употребив это слово.— Эльф, домовой — слишком долго объяснять, а ты бы все равно ничего не понял. Пусть будет эльф, для начала сойдет.— Но эльфы не существуют в реальности, они бывают только в сказках.— Ага, и феи, а ты их только что видел. И суккуба, эту злобную тварь!— Но... но ты реален. Я просто не верю своим глазам, не могу поверить в то, что произошло...— Мы вполне реальны, — сказал человечек — эльф? — ворчливо. — Неужели ты никого из нас не помнишь? Ты в детстве, бывало, играл с феями.— Не может быть!— Ага, не может. И я тоже не существую. А я, между прочим, сижу здесь и разговариваю с тобой.— Я знаю, что это не сон.Маленький человечек, хихикнув, покачал головой и... уменьшился на пару дюймов.— Зачем ты это делаешь? — спросил Том раздраженно.Эльф пожал плечами:— На самом деле это зависит от тебя. Ты еще сам не определился, не знаешь, какого роста ты бы хотел меня видеть.— От меня? Но какое я имею к этому отношение?— Послушай. — Наклонившись вперед, эльф уперся ладонями в колени и заговорил приглушенным голосом: — Людьми руководят ограничения их собственного диапазона. Вы не видите минимальные промежуточные вибрации. Если вы захотите, мы будем существовать в ваших границах, вашем спектре. Понятно?— Ни слова.Том чувствовал себя вполне способным воспринимать — то ли от напитка, который он только что проглотил, то ли от облегчения, что ужас — даже не само чудовище, а ужас в его душе — исчез. Он рвался к новым знаниям, усталость на время отступила — и от любопытства, и под воздействием напитка.Эльф снова вздохнул, выглядело это почти комично. Он вовсе не выглядел миловидным, как эльфы и домовые на рисунках в книгах сказок, но его размеры и черты лица придавали ему какое-то весьма своеобразное обаяние. Не то чтобы персонаж мультфильмов Диснея, но все равно волшебно привлекательный и интригующий.— Забудь те чувства, о которых ты знаешь, — когда ты был маленьким, ты умел это делать. Эти пять чувств слишком грубы, в них нет тонкости.Странная вещь происходила с его манерой говорить. Первоначально она казалась бессвязной и невнятной болтовней, затем начала приобретать смысл, и Том мог разобрать почти каждое слово. Сейчас речь стала еще четче, странный музыкальный распев не исчез, но основные интонации все больше походили на интонации самого Тома. Это стало немалым облегчением, потому что идея оказалась достаточно сложной и без необходимости расшифровывать в уме каждое предложение.— И оттого, что мы предпочитаем скрываться, — продолжал эльф, его голос был все еще очень тонким, но слова произносились правильно, — и потому, что твои чувства настроены на иную волну, мы остаемся невидимыми для вас. Во всяком случае, большую часть времени. Мы живем в разных измерениях, ты и я, но между нами существует связь. Однако для начала ты должен понять, что космос состоит более из энергии, чем из физического вещества.Теперь Том убедился, что его собственное подсознание извлекает смысл из речи эльфа, и чем больше он слушал, тем легче становилось восприятие. Он вспомнил флейтообразные звуки, издаваемые феями, и то, как они постепенно превратились для его слуха в протяжные голоса, как будто знакомство породило понимание. Его подсознание служило переводчиком, а сам процесс?.. Волшебство.— К сожалению, чем большими материалистами становятся люди, — ты бы сказал: чем более цивилизованными — ха! — тем больше теряют способности к восприятию. Если бы вы уделили этому должное внимание, наверняка удивились бы тому, как все логично — и как прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49