Другие невидимые руки подхватывают ее за ноги и за руки и приподнимают над полом. Вот она уже находится где-то под самым потолком и смотрит вниз прямо в запрокинутое лицо своего мертвого мужа. Одна рука держала ее за горло, другая, поддерживая ее на весу, упиралась вниз живота. Рука, держащая ее за горло, начала медленно сжиматься, выдавливая из нее жизнь, делая ее тем, кем был он сам. Глаза ее стали выкатываться из орбит, а язык – вываливаться изо рта. Слюна тягучей липкой струйкой стекала изо рта прямо на его запрокинутое лицо.
Другие зыбкие фигуры, находящиеся под ней, начали принимать более определенные формы и за мгновение до того, как красная пелена застлала ее глаза, она увидела их совершенно отчетливо. Но с ними явно было что-то не так. Ее рассудок, готовый вот-вот погрузиться в забытье, уже не успевал осознать, что именно было не так, но в самый последний миг ясного сознания она поняла, что лица, руки, ноги, если они не отсутствовали вовсе, у этих фигур были черными и обугленными. Они выглядели так, словно поднялись из пылающей преисподней.
Гортанные звуки, которые она издавала, пытаясь кричать, замерли на ее губах и она провалилась в небытие. Продолжая держать ее на поднятых руках, то, что было ее мужем, приблизилось к окну. Его глаза уже начали закатываться, и теперь только белки виднелись из-под прикрытых век. Ухмылка на лице снова превратилась в гримасу смерти.
Оно подошло к окну и замерло в ожидании. Голоса сказали, что делать дальше.

Глава 9

Реакция Келлера, благодаря превосходной профессиональной подготовке и прекрасным врожденным данным, все еще оставалась, несмотря на все потрясенная, через которые ему пришлось пройти в последнее время, на уровне, существенно превышающим средний. Нога вдавила педаль тормоза, едва только боковым зрением он заметил брызнувшие из окна второго этажа осколки стекла, и в тот момент, когда два тела ударились о жесткий бетон мостовой, его машина уже замерла на месте. На какое-то мгновение Хай Стрит превратилась как бы в изображение на фотоснимке: застывшие в неподвижности прохожие, ошеломленно глядящие на окровавленные тела двух несчастных, выпавших из окна. Затем в окнах и дверях начали появляться встревоженные лица людей, не решивших, бежать ли им на улицу или оставаться на своем месте. Кто-то пронзительно закричал. Какая-то женщина упала в обморок. Прислонившись к стене дома, стоял какой-то мужчина, пытаясь совладать с охватившим его приступом тошноты. Никто не осмеливался подойти к распростертым на дороге телам.
Келлер сидел как оглушенный. Его машина остановилась метрах в пяти от этого невообразимого сплетения двух тел, и ему хорошо была видна вся фантасмагоричность открывшейся перед ним картины. Хотя они и упали с относительно небольшой высоты, но то, как она падали – головой вперед – оставляло им немного шансов: при ударе они должны были сломать себе шеи. Тем поразительнее было то, что увидел Келлер: пальцы руки, торчащей из-под навалившегося на нее тела, вдруг начали медленно сжиматься и разжиматься.
Он рывком распахнул дверь машины, подбежал к ним и опустился на одно колено, стараясь не замечать растекающуюся из-под тел лужицу крови. Только тут он впервые понял, что это тела мужчины и женщины, и, странное дело, мужчина был совершенно гол. Присмотревшись к его лежащему сверху телу, Келлер обнаружил и другие странности: окоченевшие конечности, пепельно-серую кожу, обтягивающую изможденный торс, и почти безволосый череп. Это были явные признаки того, что мужчина был уже мертв, когда падал из окна.
До его слуха внезапно донесся булькающий звук, и он быстро переключил свое внимание на женщину, лежащую под телом мужчины. Этот звук вырывался из глубины ее горла, как будто она силилась что-то сказать, но ей мешала кровь, исторгаемая легкими при каждом выдохе. Он увидел, что пальцы ее левой руки все еще двигаются, стараясь оттолкнуть навалившееся на нее иссохшее тело мужчины. Преодолевая чувство отвращения от прикосновения к окоченевшему трупу, Келлер легко оттащил его в сторону, потом, просунув пальцы между лицом женщины и поверхностью дороги, не обращая внимания на стекающую прямо ему в ладонь липкую кровь, осторожно приподнял ей голову и слегка повернул ее так, чтобы женщине было легче дышать, если, конечно, она еще была способна на это. Он невольно зажмурился на несколько секунд, увидев ее разбитое, окровавленное лицо.
Пытаясь разобрать тихие невнятные слова, Келлер еще ниже склонился над женщиной. В этот момент ее обращенный к нему глаз моргнул и открылся. Какое-то мгновение он пристально всматривался в Келлера, затем внезапно округлился, словно от страха, и в следующую секунду взгляд его стал безжизненным. Келлер понял, что женщина умерла.
Он выпрямился, глубоко сожалея, что последние мгновения жизни этой женщины были наполнены страхом. Как ни странно, но в отношении лежащего у его ног голого мужчины он не испытывал абсолютно никаких чувств, может, потому, что в его высохшем теле уже не было ничего человеческого, оно было больше похоже на замороженную тушу. А, может, потому, что он чувствовал, что именно мужчина виновен в обеих смертях. Должно быть, он вытолкнул ее из окна, но из-за своей явной физической немощи не удержался и выпал вместе с ней.
Келлер посмотрел на свои ладони и заметил, что они вымазаны кровью. Кровь, растекавшаяся из-под трупов, уже образовала большую лужу, и он стоял прямо в ней. Внезапно в его памяти выплыло лицо Кэти.
Но тут его воспоминания прервал раздавшийся рядом с ним голос, и искаженное ужасом и покрытое кровью лицо Кэти, с округлившимися от страха глазами и раскрытым в крике ртом, тотчас исчезло где-то в глубинах сознания.
– Пошли, Дэйв, – снова позвал его Тьюсон. – Тебе необходимо привести себя в порядок.
Келлер отвел взгляд от своих ладоней и отрешенно уставился в лицо говорившего.
– Это ты, Харри?
Тьюсон взял за руку еще не совсем вернувшегося к реальности приятеля и отвел подальше от толпы, которая уже начала собираться вокруг двух лежащих на дороге тел. Он прислонил Келлера к капоту Стэга и дал ему время, чтобы прийти в себя от шока.
– Ты видел, что произошло? – с деланным равнодушием спросил он.
Келлер глубоко вздохнул, и охватившее его напряжение, наконец, несколько спало.
– Я видел, как разбилось окно и из него выпали мужчина и женщина, но что было перед этим, я не видел, – ответил он.
Тьюсон покачал головой.
– Боже мой, – сказал он с сочувствием. – Как будто тебе мало того, что ты пережил совсем недавно. Забирайся в свою машину, Дэйв. Сначала мы отгоним ее в какое-нибудь укромное местечко, а потом я отведу тебя на тот берег в Виндзор, где наша комиссия снимает в гостинице несколько номеров. Это будет быстрее, чем ехать через весь город по главной дороге, а по твоему виду можно с уверенностью сказать, что тебе очень не помешал бы сейчас хороший глоток чего-нибудь покрепче.
Когда они уже усаживались в машину, Тьюсон – на водительское место, а Келлер – рядом с ним, от толпы, собравшейся вокруг трупов, отделилась фигура в синей форме и быстро направилась к ним.
– Извините, сэр, – обратился констебль к Келлеру, не успевшему закрыть дверь со своей стороны. – Вы видели, как это произошло?
Тот снова повторил все, что он уже рассказал Тьюсону. Тьюсон перегнулся через Келлера и махнул перед лицом полицейского своим удостоверением.
– Я работаю в бригаде, занимающейся расследованием причин авиакатастрофы. Мы размещаемся в гостинице «Касл» на том берегу, сразу за мостом, и мистер Келлер едет со мной, чтобы привести себя в порядок. Если вам требуются какие-либо показания, можете найти нас там.
Полицейский кивнул.
– Все в порядке, сэр. Здесь и так много очевидцев этого несчастного случая, но мне сказали, что мистер... э-э... Келлер? мистер Келлер первым оказался у тел несчастных, и меня интересует, были ли они тогда еще живы, и, если да, то сказали ли чего-нибудь.
Келлер покачал головой.
– Нет, мужчина был уже мертв, а женщина умерла почти сразу же. Ей не удалось ничего сказать.
– Спасибо, сэр. Возможно, позже нам понадобятся ваши показания, и тогда мы побеспокоим вас в гостинице. Не могу понять, что сегодня происходит – с тех пор, как я в Итоне, не могу припомнить более странного дня.
Келлер вскинул глаза на полицейского, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, Тьюсон уже осторожно развернул машину и двинулся по дороге в обратном направлении. Доехав до первого съезда направо, он свернул и поставил Стэг на небольшой автостоянке позади канцелярии местного муниципалитета. Пока Тьюсон бросал в автомат монету, Келлер, оставшийся сидеть в машине, принялся оттирать платком кровь с ладоней. Он заметил также кровавое пятно на брюках, там, где он опустился на колено, на носке одной из его коричневых туфель тоже виднелись темные пятна. Ему неудержимо захотелось выскрести всего себя с ног до головы, но не для того, чтобы избавиться от кровавых пятен, а чтобы смыть с себя ощущение от прикосновения к тому голому мертвому телу. В нем и в самом деле было что-то вызывающее отвращение.
Пока они возвращались пешком к мосту, намеренно избрав тихий переулок, идущий параллельно Хай Стрит, для того, чтобы миновать место происшествия, Келлер все размышлял над последней репликой констебля. Оторвав Тьюсона от созерцания расстилавшихся перед ним полей с лежащими на них обломками самолета, Келлер спросил его, что хотел сказать полицейский своей последней фразой.
– А-а-а, за вчерашний вечер и сегодняшнее утро в городе случилось несколько происшествий, – ответил тот. – Между собой, они, разумеется, никак не связаны, но я боюсь, что еще не пришедшие в себя после катастрофы итонцы во всем готовы видеть какую-то связь. Должен признаться, что в последнее время я и сам ощущаю состояние некоторой подавленности в городе. Но причин для беспокойства нет – все само собой уляжется, как только мы уберемся восвояси и исчезнут последние следы катастрофы.
– Что ты подразумеваешь под происшествиями? О каких происшествиях ты говоришь?
Тьюсон замедлил шаг и, повернувшись, внимательно посмотрел на Келлера.
– Дэйв, тебе и так уже достаточно досталось, чтобы еще забивать себе голову не имеющими отношения друг к другу событиями, значение которых преувеличивается падкими на всякие страшные истории горожанами.
– Я хочу о них знать, Харри.
– Ну вот, ты опять, – сказал Тьюсон, а затем продолжил, сдаваясь. – Ну ладно, по крайней мере эта информация не относится к категории секретной. Прошлой ночью парочка полицейских, несущих дежурство в районе катастрофы, услышала крики, доносившиеся с противоположной стороны поля. Один из них бросился через поле, чтобы узнать в чем дело, и по дороге к нему присоединился викарий местной церкви. Вдвоем они обнаружили машину и в ней – напуганную до безумия девушку.
Та была в тяжелой истерике и ничего толком не могла рассказать, однако по всему было видно, что ей пришлось пережить что-то ужасное. По словам полицейского, дежурившего у обломков, она до сих пор не пришла в себя и врачи в больнице без конца пичкают ее успокоительными.
– А каким образом она одна оказалась в поле ночью? – спросил Келлер.
– Похоже, она отправилась туда не одна. По номеру машины полиции удалось выйти на одного молодого человека, видимо ее дружка, но тот еще не появлялся дома. Я полагаю, он несколько переусердствовал со своими ухаживаниями, а когда девушка ударилась в истерику – дал деру. А теперь боится показаться людям.
Келлер молчал, пока они не повернули к пешеходному мосту. Наконец он произнес:
– Ну, и что еще?
– Сегодня рано утром из реки, по другую сторону поля, вытащили какого-то мужчину. У него во время рыбалки случился сердечный приступ.
– Вряд ли рыбалку можно отнести к тем видам спорта, где можно получить сердечный приступ.
– Это был грузный мужчина, даже чересчур грузный, а с такими подобное может произойти в любой момент.
– Ладно, продолжай.
– Э-э, еще викарий, тот самый, который пришел на помощь девушке. Так вот, сегодня утром его нашли без сознания в его же церкви. Он еще толком не очухался, так что, Бог знает, что с ним произошло! Может, психическое перенапряжение. В последнее время ему пришлось много общаться с этими свихнувшимися горожанами, да к тому же утром он прочел заупокойную молитву по утопленнику. Не говоря уже о том, что ему пришлось пережить в ту ночь катастрофы – ведь самолет рухнул прямо позади его церкви. Раньше или позже он должен был сломаться.
Теперь они шли по старому железнодорожному мосту.
– А что ты имел в виду, когда сказал, что он еще не вполне очухался? – спросил Келлер. – Он что, еще без сознания?
– Нет, – после короткой паузы ответил Тьюсон. – Но он все еще лопочет как помешанный.
Келлер остановился и уставился в воду.
– И теперь эти двое вывалившихся – или выпрыгнувших – из окна. Ты не находишь здесь ничего странного?
– Ну конечно же, все это довольно странно! Господи, надо быть дураком, чтобы отрицать это! Но я отношу все это насчет своего рода массовой истерии. – Тьюсон оперся спиной о перила моста и искоса взглянул на Келлера. – Послушай, в этом городе на протяжении многих лет, а может быть, и столетий, не происходило никаких катастрофических событий, и вдруг однажды ночью, нате вам, крупнейшая в Великобритании катастрофа, и прямо у их порога. Естественно, это не могло не повлиять на них самым неожиданным образом. Я хочу сказать, они оказались психологически совершенно не подготовленными к восприятию бедствия подобных масштабов. И в результате – выплыли на поверхность все их скрытые неврозы, все их глубоко запрятанные эмоции. Произошло что-то вроде цепной реакции, и начало ей положила авиакатастрофа.
Келлер оторвал взгляд от воды и холодно посмотрел на собеседника.
– То, что ты говоришь, звучит ужасно, – сказал он, слегка улыбаясь.
– Да брось ты, Дэйв! Ну что тут еще может быть? Заколдованное поле? Ты что, в это веришь?
– Я и сам уже не знаю, во что верю, Харри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35