В небольшом кори-
дорчике стоял покосившийся шкаф и была дверь в ванную, Гоша вошел в
ванную, включил свет, осмотрел.
- Располагайся, - сказал он.
Потом достал из кармана браунинг, проверил патроны. Обойма была
полна. Он протянул браунинг Арине.
- Возьми.
- Зачем? - испуганно прошептала Арина.
- Бери. Пригодится. Умеешь обращаться?
Арина покачала головой. Гоша показал, как снять пистолет с предох-
ранителя, как стрелять. Арина с опаской взяла оружие.
- Я не смогу выстрелить.
- Стрелять не надо. Только припугни.
- Кого?
Гоша пожал плечами.
- Мало ли что может случиться. Ладно, я пошел. Если что, стучи в
стену. Дверь запри.
Он открыл свой номер, оказавшийся зеркальным отражением первого,
запер дверь, зашел в ванную, умылся, хмуро посмотрел на себя в зерка-
ло, поморщился, потом вдруг подмигнул отражению и засмеялся. Вышел в
комнату, хотел было раздеться, но передумал, снял только туфли и упал
на кровать. Нащупал на тумбочке пульт управления телевизором, включил,
закрыл глаза. Телевизор зашумел, Гоша уменьшил громкость. Рукоплеска-
ния. Нескончаемые рукоплескания. Он открыл глаза. Показывали востор-
женных людей, с остервенением бьющих в ладоши. Театр? Хлопают стоя, на
лицах счастье. Камера сдвигается. На сцене - длинный стол, покрытый
красным сукном, за столом стоят люди, тоже хлопают. Молотов, Хрущев...
Камера сдвигается влево. Там трибуна, а за ней - Сталин. Улыбается,
лицо у него доброе. Отрывок из хроники? Странно, изображение цветное.
Фильм какой-то? Сталин поднимает руку и аплодисменты разом стихают,
слышится шум - люди садятся. Сталин продолжает говорить. Он говорит
что-то об успехах, о достижениях советского народа, о временных труд-
ностях, о врагах, об империализме, говорит долго и нудно. Нет, это не
отрывок из хроники и не фильм, это трансляция. Гоше вдруг стало жутко
и он быстро переключил канал. Тоже аплодисменты. Это дворец съездов,
Гоша узнал. Лица более современные и менее восторженные, но аплодис-
менты - бурные и продолжительные. На трибуне - Брежнев. Покачивает ру-
кой. Слышатся крики: "Слава! Слава! Слава!" Гоша опять переключил ка-
нал. Андропов. И снова аплодисменты и овации. На следующем канале бу-
дет Черненко, - подумал Гоша и не угадал. На следующем канале показы-
вали порнографический фильм. Гоша вспомнил полемику в прессе - что
считать эротикой, а что - порнографией и засмеялся. Здесь была самая
черная порнография, сомневаться не приходилось,. Стало противно и Гоша
переключился. "Лебединое озеро". Чудесный балет, волшебная музыка, но
"Лебединое озеро" всегда показывали когда умирал кто-то из советской
верхушки, и Гоше не захотелось его смотреть и он выключил телевизор.
Надо поспать.
Он уснул и во сне пошел по какому-то бесконечному коридору, и слы-
шал голос, скучно читающий что-то:
- Комплекс неполноценности. Робость. Стесненность в общении. Ско-
ванность. Отсутствие решительности, склонность к колебаниям в самых
незначительных вопросах. Сомнения.
Голос знакомый, очень знакомый, Гоша силился вспомнить, где и когда
он слышал этот голос, и не мог. А коридор неожиданно кончился, и в
стене оказалась тяжелая дверь, Гоша с трудом открыл ее и отпустил.
Дверь захлопнулась со страшным грохотом и Гоша проснулся, сел. За сте-
ной бубнил мужской голос. Это же у Арины! Гоша впрыгнул в туфли и выс-
кочил в коридор.
Дверь номера Арины была распахнута и в коридор падала полоса света.
Мужской голос произнес:
- Одевайтесь. Живо!
Гоша подкрался к двери, осторожно заглянул. В коридорчике спиной к
нему стоял рослый омоновец в камуфляжной форме, в бронежилете и черной
шерстяной маске. Второй точно такой же находился в комнате. В опущен-
ной руке первого был тяжелый пистолет. Гоша подошел, резко выхватил из
свисающей руки пистолет, с силой толкнул омоновца, тот налетел на вто-
рого.
- Руки! - приказал Гоша, и омоновцы послушно подняли руки, глядя
в черное отверстие ствола наведенного на них пистолета. Глаза у них
были круглые. - Оружие на пол! Медленно!
Омоновцы медленно разоружились, отстегнули резиновые дубинки, ножи,
сложили.
- Ногой толкни ко мне!
Один из омоновцев подтолкнул оружие, Гоша отшвырнул дубинки в кори-
дор, подхватил второй пистолет, засунул за пояс.
- Арина, простыни!
Арина сначала не поняла, потом быстро сорвала простыни с постели,
протянула Гоше. Он покачал головой.
- Ему. Ты! Вяжи приятеля! Быстро! За спину вяжи, за спину! Да поту-
же!
Омоновец подчинился.
- Пошевеливайся! Арина, одевайся!
Арина быстро оделась. Первый омоновец кончил связывать второго и
выпрямился.
- На пол! - приказал ему Гоша. - Лицом вниз, руки за спину. Арина,
свяжи ему руки.
Арина трясущимися пуками кое как связала второму руки.
- А теперь - встать! - Омоновцы неуклюже поднялись. - Лицом к сте-
не!
Гоша подошел к одному, размахнулся и с силой ударил по затылку ру-
коятью пистолета. Омоновец рухнул.
- Не надо, - жалобно попросил второй, кося глазами в съехавшей на
бок маске.
- Заткнись! - процедил Гоша и оглушил его. Проверил узлы, подтянул,
снял с них ремни, взял нож и располосовал у обоих штаны. Вдруг у одно-
го затрещала рация, заговорила что-то неразборчиво. Гоша вытащил рацию
из кармана, положил на пол, с силой стукнул ногой. Рация умолкла. Гоша
засунул второй пистолет за пояс, выпустил рубашку из брюк, прикрыл.
Рубашка под брюками оказалась мятой.
- Зачем ты их... бил? - спросила Арина. Она стояла, прижав ладони к
щекам и с ужасом смотрела на Гошу.
- А как иначе? Они через две минуты развязались бы. Идем, быстро!
Он выглянул в коридор, там было пусто. Он взял Арину за руку, по-
вел. Портье за столом не оказалось. Они спустились в вестибюль. Возле
двери на диване спал швейцар. Дверь оказалась заперта - металлические
плоские ручки схвачены скобой, скоба закрыта висячим замком. Гоша рас-
толкал швейцара.
- Откройте дверь.
- Не положено, - ответил швейцар, протирая глаза.
- Откройте дверь! - Гоша повысил голос, вытащил пистолет. Швейцар
скосил глаза, охнул и побежал открывать. Он мучительно долго возился,
руки у него тряслись. Наконец он совладал с замком и Гоша и Арина выс-
кочили на улицу. Возле гостиницы стоял желтый "Уазик" с потушенными
фарами, водитель спал, положив голову на рулевое колесо.
- Пошли, - шепотом сказал Гоша, а когда они, крадучись, свернули за
угол, скомандовал: - Бежим!
Они побежали, Арина на высоких каблуках отставала.
- Быстрее, быстрее! - торопил Гоша. Они свернули в подворотню, по-
бежали по грязному двору, уставленному мусорными баками. Под ногами
шуршала бумага. Выскочили на улицу, пробежали несколько кварталов, ос-
тановились.
- Эй, - послышалось вдруг из ближайшей подворотни. - Идите сюда.
Гоша вытащил пистолет, спрятал за спину, заглянул в темный проем.
- Да идите, идите, не бойтесь.
От стены отлепилась темная фигура. В призрачном свете далекого фо-
наря Гоша разглядел высокого и тощего парня, одетого в джинсовый кос-
тюм и бейсбольную кепочку с длинным козырьком. Вдали послышалось завы-
вание сирены и Гоша решился. Они подошли к парню.
- Идите за мной, - сказал парень. - Вас повсюду ищут. Я вас спрячу.
Он повел их задними дворами, сквозь какие-то лазы, калитки, два раза
им пришлось перелезать через забор, пробираться среди гор рухляди,
петлять по мерзким запущенным закоулкам, и все это в неясном свете за-
нимающегося утра. Наконец парень остановился.
- Передохнем, - сказал он. Он дышал хрипло, в груди у него булька-
ло, он закашлялся, кашлял долго, мучительно. Потом сплюнул, повернул к
ним потемневшее лицо. - Зараза, - выругался он, стукнув себя в грудь.
- Дыхалки совсем нет. Надо бросать курить.
Он вытащил пачку сигарет, сунул в рот одну, предложил им. Гоша от-
казался, а Арина неожиданно взяла дрожащими пальцами. Парень чиркнул
спичкой, дал ей прикурить, прикурил сам, и Гоша успел разглядеть его
лицо. На вид ему было не больше двадцати, лицо покрыто юношеским пуш-
ком, на подбородке - родинка величиной с копеечную монету.
- Меня зовут Кит, - сообщил парень, глубоко затягиваясь и выпуская
дым тонкой струей. - Вообще-то мое имя Костя, но вы зовите меня Кит.
Меня все так зовут.
- Слушай, Кит, - сказал Гоша, - а почему ты решил, что нас ищут?
- А как же? Ведь это вы отобрали у официанта в "Забегаловке" писто-
лет? И в гостинице шухер учинили тоже вы. Ваши приметы передали по ра-
дио. Вот, - он отцепил от пояса милицейскую рацию, щелкнул тумблером и
рация заговорила злым мужским голосом что-то непонятное. Кит выключил
рацию, прицепил на место. - Вы ребята крутые, да? Люблю крутых ребят,
ух! Официанта этого, его же все ненавидят, сволочь он, вот что. Я же
говорю. Здорово ты его, так и надо. И в гостинице тоже. Двоих омонов-
цев уделал. Это ж надо, а?
- Значит, они быстро очухались, - пробормотал Гоша.
- Что? Ну да, они живучие, мозгов-то в башке нету. Теперь вас будет
брать целый взвод, а то и вся рота. Не люблю я их. Да их никто не лю-
бит. Как же это можно - любить их? Они... Вот вчера, например, на со-
седней улице - слыхали? - подлетают это на "воронках", высыпаются и ну
палить. А в кого? А в прохожих. Это у них называется - операция. Банду
это они берут, называется. А какая банда, где? Никакой банды и нету.
Кольку нашего так и шлепнули. И концов не сыщешь. Да вы не бойтесь,
пересидите у нас денек, а к вечеру ваше дело объявят закрытым и можете
идти на все четыре, хоть в Думу, это, как его, баллотироваться.
Ха-ха-ха! Ладно. Отдышались? А теперь - тихо-тихо пойдем. Чтоб не раз-
будить соседей. За мной.
Он увлек их в темный, провонявший кошками подъезд, по лестнице на
второй этаж, остановился перед обитой дермантином дверью, достал ключ,
открыл, приложил палец к губам. За дверью было совершенно темно, они
постояли немного, и Кит потянул Гошу за руку. Долго шли по коридору.
- Сюда. Только не наступите на спящих.
Они вошли в душную комнату, остановились за порогом, пригляделись.
Через грязное окно в противоположной стене пробивался слабый утренний
свет. Мебели никакой в комнате не было, если не считать единственного
стула в углу, заваленного одеждой, а на полу на матрацах вповалку ле-
жали... совершенно голые мужчины и женщины. Кто-то завозился, застонал
спросонья, что-то пробормотал.
- Пристраивайтесь вот здесь, в уголке, - прошептал Кит.
Они сели. Кит вышел, тихо притворив дверь.
- Гоша, - шепнула Арина. - Что это?
- Люди.
- Вижу, что люди. Почему они голые?
- Почему бы и нет? - Гоша пожал плечами. - Жарко здесь, вот и го-
лые. Их тут человек десять, не меньше. Жарко. А окно закрыто.
- А почему они его не откроют?
- Не знаю. Может быть оно не открывается.
Сидеть было неудобно, живот резали рубчатые рукояти пистолетов. Ря-
дом кто-то заворочался, к ним приблизилось женское лицо, не женское
даже, а девчоночье, обрамленное белесыми волосами.
- Новенькие? - спросило лицо мятым голосом.
Они промолчали. Лицо скривило губы.
- А ты мне нравишься, - заявила девчонка, глядя на Гошу. - Иди ко
мне.
Она развернулась, показывая все свои не очень пышные прелести. На
вид ей было лет пятнадцать, не больше.
- Ну, что же ты? Иди.
Гоша не двигался, тупо глядя на нее.
- Ну? - она выгнула спину, призывно протянула руки.
- Я... - Гоша замялся. - Я с малолетками дела не имею.
- Обидеть хочешь. А зачем? А может ты импотент?
- Сама ты импотент!
- Я импотентом быть не могу, - радостно сказала девчонка. - Конс-
трукция не та.
- Обида за обиду, - сказал Гоша. - Слушай, отстань, а? Мы не но-
венькие. Мы здесь случайно.
- А-а, - протянула девчонка. - Так бы и сказал. Тебя Кит привел,
да? Вот ведь не спится ему, шляется по ночам. Он у нас спит всего два
часа в сутки, и только вечером. Приляжет, вздремнет и - как огурец.
Эй, Ник, - она толкнула соседа локтем. - просыпайся, займемся делом.
Ник что-то промычал. - Спит, - презрительно сказала девчонка. - Мужчи-
ны нынче хлипкие стали, больше спят, чем любят. - Она картинно потяну-
лась, поглядывая на Гошу. Потом сделала вид, что только сейчас замети-
ла Арину: - Ба! Да ты не один, с подружкой. Может ты подружки стесня-
ешься? Так пойдем в ванну, помоемся вместе. Ха-ха! Если горячая вода
есть. А зачем нам вода? Мы и без воды справимся. - Она оскалила зубы и
показала язык. - Ладно, не буду.
Гоша покосился на Арину, та не отрываясь смотрела на девчонку и в
глазах ее была паника. Тут дверь открылась и вошел Кит, присел рядом.
- Нате вот, - протянул краюху хлеба. - Выпросил у соседа. Вы, на-
верное, жрать хотите. Берите, берите.
- Слушай, Кит, - сказала девчонка. - Кого это ты привел?
- А, Белка, - добродушно сказал Кит. - Проснулась уже?
- Угу. Разглядываю вот их. Между прочим, этот, - она указала паль-
цем на Гошу, - не поддается на мои чары.
- Да ты что? - Кит сделал круглые глаза, растопырил пальцы, жести-
кулируя. - Какие чары? Знаешь, кто они? Это те крутые ребята, которые
отобрали у Киселя пистолет.
- Ну?! - Белка вскочила на четвереньки, уставилась на Гошу.
- Вот тебе и ну! Они еще в гостинице двух жлобов-омоновцев уделали.
- Ну?!
- Ну. Я же говорю. Их теперь вся милиция ищет.
- Так им, гадам, и надо! - зло сказала Белка. - Кольку моего уби-
ли... гады! Она всхлипнула. - Я на карате хожу, - сообщила она. - Уже
кое-что знаю. Вот научусь как следует, тогда пусть только попадется
мне кто. Уделаю! Ты каратист? - спросила она Гошу.
- Нет.
- Как же ты тогда их?
Гоша пожал плечами.
- Да так. Сподобился как-то.
- Молоток! - кивнула Белка. - Это ты молоток. Без карате. Надо же,
а. А эта сволочь - Кисель, ты его побил?
- Времени не было.
- Жаль. Ну ничего. Я сама с ним разберусь. - Она сжала маленькие
кулачки. - Я ему портрет разукрашу, я ему тыкву так уделаю, он долго
на нее шапку не натянет.
- Этот Кисель, - сказал Кит, - был раньше нашим, а потом нас про-
дал.
1 2 3 4 5