— Не желаете осмотреть тюрьму? — спросил он.
Полковник очень гордился порядком и чистотой в подведомственном ему учреждении.
— С удовольствием, если вас это не затруднит, — ответил Хельдер.
Он прошел с начальником через помещение, где находилась лестница, упиравшаяся в стеклянную крышу здания. Лестница и площадки были окружены высокой стальной решеткой.
— К сожалению, печальная необходимость, — пояснил начальник. — В последнее время у нас было несколько попыток самоубийства…
Они вышли в тюремный двор.
— А здесь занимаются гимнастикой, — сообщил радушный хозяин.
По дороге он показал Хельдеру маленький убогий сарайчик, где приводились в исполнение смертные приговоры… Группа заключенных совершала свою ежедневную прогулку. Они ходили по трем начертанным белой краской кругам. Хельдер с интересом наблюдал за лицами этих людей. В фигуре одного из них что-то показалось Хельдеру знакомым. Он едва сдержал крик, когда увидел лицо этого арестанта. Это был Гринби!
— Что с вами? — спросил его полковник.
— Скажите, кто этот высокий человек? — спросил ошеломленный Хельдер.
— Это Виллэ, фальшивомонетчик.

Хельдер вернулся в Лондон. Все смешалось в его сознании. Значит, Гринби и Виллэ — одно и то же лицо? А может настоящий Виллэ давно уже мертв? Гринби принял его имя и теперь вел двойную игру. Под вымышленным именем он сам засадил себя в тюрьму…
Это объясняло многое, что прежде казалось необъяснимым. Гринби сделал все, чтобы на время судебного процесса удалить из Лондона Хельдера и Гольта…
Вдруг кровь бросилась нему в голову:
— Значит, Гринби знал, как найти нити, ведущие в Америку, и, значит, дни международных фальшивомонетчиков сочтены… Гринби был приговорен к 12 месяцам заключения, но, наверное, отсидит всего девять. Гринби представлял самую большую опасность для Хельдера, поэтому он послал срочную телеграмму Броуну с просьбой поскорей явиться к нему. Вскоре Броун уже знал все.
— Теперь нам известно, почему Гринби женился, — говорил ему Хельдер. — Загадочная история с его раненой рукой тоже понятна. Он перестал писать письма от руки и начал печатать только на машинке затем, чтобы его поверенный мог вести эту корреспонденцию в его отсутствие! Он должен был найти надежного человека и потому женился на Мэри Марпл. Она и была тем лицом, что посылало письма со всех концов Европы, причем, оставалась в каждом отеле, по возможности, как можно меньше — чтобы только успеть пообедать и взять несколько листков со штампом отеля!
— Мне вот что неясно, — возразил «Тигр»-Броун, — почему это Гринби добровольно пошел в тюрьму? Это сумасшествие для меня совершенно непонятно…
Хельдер не сразу ответил. Он гораздо лучше своего коллеги знал, какие мучения может доставить нечистая совесть.
У Гринби была мать. Хельдер слышал о больной женщине, гордившейся своим сыном и считавшей его достойным преемником их честного имени. Вероятно, мысль о матери играла не последнюю роль в решении Гринби…
— А мне это не кажется сумасбродным, — возразил Хельдер, — но как бы там ни было, мы должны извлечь максимум выгоды из этих обстоятельств. Ведь теперь у нас на руках два огромных козыря.
— И в чем же они заключаются?
— Во-первых, нам известна тайна Гринби, а во-вторых, старый Марпл находится у нас в плену, — объяснял Броуну Хельдер.
Оставался лишь Гольт, который очень беспокоил Хельдера.
Спустя два дня после посещения тюрьмы, Хельдер получил приглашение Гольта. Тот просил его встретиться с ним в отеле «Савой».
Они встретились.
— Я хотел бы поговорить с вами откровенно, — начал Гольт. — Вот уже полгода, как я начал следить за шайкой, пускающей в обращение поддельные банкноты.
— Я подозревал это, — сухо заметил Хельдер, — вы даже оказали мне честь, заявив, что я нахожусь в каких-то отношениях с этой шайкой.
— Я своего мнения не изменил, — спокойно продолжал Гольт, — более того — я даже знаю, что вам помогал Том Марпл…
— Не смешите меня, — поморщился Хельдер.
— Марпл делал французские банкноты, — вел свое Гольт, — и я могу это доказать. Я вызвал вас сюда, чтобы предложить вам как можно скорее прекратить свою деятельность. В противном случае разразится небывалый скандал.
Хельдер усмехнулся.
— Я бы с удовольствием оказал вам эту услугу, — любезно произнес он, — и если бы я был обычным фигляром, то непременно бы пал перед вами на колени, сознался в своей вине и попросил бы отвезти меня в Скотленд-Ярд… Но я не фигляр…
Он поднялся, захватив шляпу и перчатки.
— Вы выдвинули против меня грозное обвинение, — Хельдер небрежно махнул рукой, — да, это ваша обязанность — ловить преступников, но когда у вас не выходит, вы инспирируете… Вот ваш друг Гринби — преступник!
— А я думаю, что Корнелиус Хельдер — неисправимый лгун, — послышался мелодичный голос.
Оба обернулись. В дверях стояла прекрасно одетая дама.
Лицо Хельдера стало багрово-красным.
— Разрешите присесть? — спросила она.
Гольт пододвинул ей стул.
— Мне жаль, что я прервала столь поучительный разговор на самом интересном месте.
— Я вас понимаю, миссис Колляк, — зло бросил Хельдер, — хотя в высшем свете и не принято называть человека лгуном, но вы совсем недавно вошли в хорошее общество…
Гольт не знал, что скажет миссис Колляк Хельдеру. Ее появление в отеле было совершенно неожиданным…
— Это верно, — заявила дама, глянув на Хельдера, — я еще помню, как вы из кожи вон лезли, чтобы попасть в это высшее общество, — тут она язвительна улыбнулась, — но все же я достаточно знаю Гринби как честного, великодушного человека и безукоризненного джентльмена.
— Я говорил не о его великодушии, — произнес Хельдер с особым ударением, — впрочем, вам об этом легче судить…
Оскорбление, нанесенное ей этими словами, было оценено…
Миссис Колляк вынула золотой портсигар, закурила сигарету и, откинувшись на спинку стула, разглядывала Хельдера полузакрытыми улыбающимися глазами.
— Да, мистер Гринби был ко мне действительно великодушен, — проговорила она.
— В высшей степени честный человек — таково ведь было ваше выражение?
— Да, именно так…
— Я полагаю, что не вам служить авторитетом в суждении о честных людях.
— Конечно. Мне приходилось иметь дело и с не особенно честными людьми. Даже сама я поступала порой не совсем честно. Это вы хотели сказать?
Миссис Колляк оставалась любезной, и это выводило из себя Хельдера.
— Но я никогда не предала ни одного человека, как вы это изволите делать, а также не пробовала распространять ложные слухи, — продолжала она.
— Значит, — иронически подытожил Хельдер, — вы — воплощенная добродетель!
— Мне безразлично то, что вы говорите. Я утверждаю, что всякий, кто называет Гринби преступником — круглый дурак или наглый лгун!
Внезапно она замолчала и поморщила лоб. Потом вынула из сумочки газетную вырезку и протянула ее Гольту.
— Это вы поместили сообщение в газету? — поинтересовалась она, — собственно, за этим я и пришла сюда…
Гольт кивнул.
— Я случайно его прочла. Оно было помещено в одной итальянской газете. Многие из нас пользуются тысячефранковыми банкнотами, — пояснила дама.
Хельдер перегнулся через стол. При чем тут тысячефранковые банкноты?
— Можно мне посмотреть это сообщение?
Гольт протянул ему листок. Объявление было набрано по-английски, по-французски и по-итальянски. Там выражалась просьба ко всем владельцам тысячефранковых билетов с номерами от 687642 до 687653 обратиться во французскую полицию или к Вентворсу Гольту в Англии.
Хельдер с возрастающим волнением читал эти строки. Он интуитивно чувствовал, что сообщение не предвещало ничего доброго.
— Какая же особенность этих банкнот? — спросил он.
Миссис Колляк как бы в ответ на эти слова вынула из сумочки сложенную бумажку и подала ее Гольту.
— Ко мне в руки попал случайно один из этих номеров — вот он!
Гольт рассматривал бумагу, легонько проводя по ней пальцем. Потом повернулся и посмотрел на даму.
— Мне очень жаль, но я должен сообщить вам, что это подделка, — начал он, — впрочем я охотно возмещу убытки.
Он старался говорить спокойно, но в его голосе чувствовалось волнение.
Хельдер, внимательно следивший за Гольтом, испугался. Две тысячи подобных же банкнот уже были отпечатаны и находились в обращении. Он достаточно знал Гольта, чтобы понимать: на сей раз он начинает игру с открытыми картами.
Хельдер снова взял шляпу и перчатки.
— При случае я навещу вас, — сказал он Гольту.
— Всего доброго, — обратился он к миссис Колляк и наклонился, чтобы поцеловать ей руку на прощание.
Со странной улыбкой, заставившей его побледнеть, дама взглянула на него, но руки не протянула.
— До свидания, — бросила она.
Гольт торжествующе взглянул на Хельдера.

— Броун, вы должны помочь мне, — начал Хельдер.
Они встретились в Гайд-парке и медленно двигались в направлении квартиры Хельдера.
— Вы должны вспомнить, — продолжал Хельдер, — при каких обстоятельствах печатались французские банкноты.
— Я помню, — ответил Броун и подробно рассказал все до мелочей.
— Кто-нибудь, кроме вас, держал банкноты в руках?
— Нет, только я.
— А кто имел к ним доступ?
— Нет, это невозможно…
— Вы уверены?
«Тигр»-Броун помедлил.
— Некоторые я показал Марплу. Вы помните, как он просил показать ему несколько штук, чтобы проверить правильность окраски?
— Помню, — задумчиво сказал Хельдер, — при испытании он был один…
— Да, свои опыты он действительно производил в одиночестве.
— А потом вы отобрали у него деньги?
— Да, я сам взял их обратно и в тот же день они были выпущены в обращение. Эти банкноты были из первого выпуска. Я полагал, что если они устроят Марпла, значит все в порядке…
— Сколько штук вы ему дали?
— Двенадцать.
Хельдер выругался.
— Ровно это количество было упомянуто в объявлении, — прорычал он, — если Марпл сыграл с нами злую шутку, то, честное слово… — он не договорил.
— Но что же мог Марпл сделать с деньгами в такое короткое время?
Он долго думал над этим. Странное торжество Гольта должно было иметь свои основания. Он выглядел почти победителем…
Вместе с Броуном Хельдер доехал до своей квартиры. Не снимая шляпы, он уселся за стол и написал около дюжины телеграмм. Они отправлялись в разные части континента и в Америку и были составлены особым шифром.
— Немедленно отошлите эти телеграммы и ждите меня через час у входа в Финсбури-парк, — приказал он Броуну.
В назначенное время Броун увидел медленно двигавшийся автомобиль Хельдера и вскочил в него.
Уже темнело, когда они подъезжали к мрачному зданию фермы…
Оставшись наедине с миссис Колляк, Гольт не стал терять времени. Он в нескольких словах рассказал ей об исчезновении Гринби. Она уже много знала, сообщение об этом исчезновении обошло все европейские газеты…
Благодаря знанию людей, Гольт редко ошибался в своих оценках. Он знал, что может доверять этой женщине, поэтому разгладил банкноту, зажег газ и позвал слугу. Когда тот явился, приказал принести кружку молока. Потом, взяв увеличительное стекло, показал миссис Колляк текст, микроскопическим шрифтом написанный на банкноте.
— При чем тут молоко? — поражение спросила она, — какое отношение имеет к этому молоко?
— А вот какое, — отвечал Гольт и, взяв кружку с молоком, вылил его в плоскую ванночку, после чего опустил туда банкноту. Через некоторое время он вынул ее и, стряхнув капли, высушил над горелкой.
Она молча следила за странной процедурой. Наконец Гольт подошел, держа в руке банкноту. Он заметно волновался.
— Ну, что? — спросила она.
На оборотной стороне банкноты появилось несколько строчек, вызванных химическим действием молока и теплоты. Они вместе прочли надпись, и Гольт снял телефонную трубку.
— Теперь дело ясное, — сказал он. — Это особый вид тайного шрифта. — Вы берете совершенно новое перо, макаете его в жидкость и пишете. Ваше послание остается невидимым до тех пор, пока вы не проявите его в молоке и не высушите над пламенем. Тогда вы сможете прочесть надпись. Теперь мы научились любопытному трюку.
…Хельдер и Броун добрались до усадьбы и постучали. Как ни странно, им пришлось долго ждать, пока лязгнул засов. Дверь медленно раскрылась, и они вошли.
Управляющий был встревожен.
— Марплу очень плохо, — сообщил он.
— Ему будет еще хуже, — мрачно сказал Хельдер.
Они быстро прошли в спальную комнату. Марпл лежал полуодетый на постели. Его лицо было смертельно бледным, губы посинели, а глубоко впавшие глаза казались страшными и жалкими. Увидев Хельдера, он молча закрыл глаза.
Хельдер понял, что старик умирает.
— С каких пор он лежит? — спросил он.
— Со вчерашнего вечера. Так бывает, когда вдруг бросают пить…
Хельдер уселся на край кровати.
— Марпл, — мягко позвал он, — вы помните французские банкноты, испытанные вами до отправки их на рынок?
Марпл нахмурил лоб.
— Вспоминаете? — спросил Хельдер, — что вы с ними сделали?
Марпл закрыл глаза и слабо двинул рукой, выказывая отсутствие интереса к этому делу.
— Что вы с ними сделали? — повторил Хельдер, — будете вы отвечать?
Он схватил старика за худые плечи и сильно встряхнул.
— Я должен знать, вы понимаете, что я говорю? — крикнул он, — что вы сделали с банкнотами?
Хельдер снова изо всей силы встряхнул несчастного. Зубы больного щелкнули, из глаз показались слезы, но он сжал губы.
— Я… — начал дрожа от ярости Хельдер, как вдруг Броун схватил его за руку.
— Сюда подъезжает автомобиль, — шепнул он.
Оба прислушались и явно услышали шум мотора.
— Скорее вниз! — сказал Броун.
Бесшумно прикрыв за собой дверь, они вошли в нижнее помещение и поспешили к наружной двери. Оба услышали, как подъехала машина. Раздался властный стук в дверь.
Хельдер приложил палец к губам. Стук повторился, и громкий голос произнес:
— Именем короля — откройте!
Лицо Броуна перекосилось от страха.
— Полиция! — сказал он тихо и осмотрел комнату, как бы желая найти выход.
Хельдер не растерялся. Его машина стояла недалеко за домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15