Я думала, мой мальчик в хороших руках. Я не могла представить, что его нельзя будет отыскать… Дрез сказала мне это в тот ужасный вечер. Когда я спросила у нее, где ребенок, она расхохоталась мне в лицо. Поэтому я поехала за ней. Я думала, что найду ее у Аниты… Когда я увидела труп, то была в отчаянии. Надеялась найти какие-нибудь бумаги, касающиеся моего сына. Но я ничего не нашла! Для меня нет оправдания…
Джен горько усмехнулась.
— У меня ведь нет детей от лорда Райтема. Наш брак принес мне одно разочарование, — добавила она.
Потом ее взгляд остановился на фотографии, стоявшей на камине.
— Это мистер Колдуэлл?
Лесли кивнула.
— Он может арестовать меня за бигамию.
— Мистер Колдуэлл не гордится своими успехами в подобных случаях, Джен, — сочувственно ответила Лесли.
Леди Райтем опустилась в кресло и вынула из сумки осыпанный бриллиантами портсигар.
— Я попробовала нюхать кокаин, чтобы забыться. Но это сильно отразилось на моем здоровье. Завидую людям, находящим утешение в наркотиках.
— Есть лучшее средство, — безжалостно ответила Лесли. — Если вы броситесь под поезд, результат будет тот же. И когда ваш сын найдется, он узнает, что у него была мать, которая не стоила того, чтобы ее разыскивали!
— Сколько вам лет, Лесли? Двадцать два? Я хотела бы, чтобы Питер полюбил вас…
— При чем здесь я? — сухо возразила Лесли, — ведь речь идет о вас обоих. Да, я люблю Питера. Это вас пугает?
— Нет, нисколько. Но вы шутите, Лесли?
— Я только сегодня утром пришла к этому выводу, — спокойно заметила Лесли. — Но думаю, что это, в сущности, материнская любовь. Рано или поздно ребенок найдется, и вам придется открыть лорду Райтему всю правду. Он даст вам развод, и вы с Питером начнете новую жизнь.
Джен покачала головой.
— Нет, Питер никогда не согласится на это. Он уже не тот, что был раньше. Знаете, Лесли, я ведь никогда не любила его. Я поехала с ним в Америку больше из любопытства… Потом я многое поняла. Ведь и Питер не любил меня. Я ему нравилась, и он хотел вырвать меня из домашней обстановки. Вы думаете, ребенок мог бы снова сблизить нас? Нет, вряд ли. Детям в таких случаях приписывают слишком большое значение. Большинство разводящихся женщин имеют детей. Однако любовь к детям не мешает им порвать с мужем…
Лесли не могла сдержать улыбки. Да, она тоже хорошо знала жизнь. Она не строила иллюзий. Ее мысль снова вернулась в профессиональное русло.
— Это вы отдали Дрез ожерелье? — спросила она.
— Да. Она требовала тридцать тысяч фунтов. Но я могла взять в банке без ведома мужа только двадцать тысяч. Ожерелье же было оценено в двенадцать тысяч фунтов, и я предложила Дрез продать его. Она согласилась…
— Откуда же камень в руке трупа?
Джен покачала головой.
— А где остальная часть ожерелья?
— Понятия не имею…
— Как скоро после рождения ребенка вы вышли замуж за лорда Райтема? Вы тогда жили в Ремо?
— Да, это было странное совпадение. Моему отцу принадлежала ферма вблизи Ремо. Я поселилась там. Конечно, мне пришлось солгать, и я сказала, что прожила там все это время. Я не сомневалась, что получу развод. Я была в суде и дала там свои показания. Думала, что этим все и ограничится. Я ожидала ребенка и боялась, чтобы этого не заметили. В зале суда я встретила Аниту, и она предложила мне подождать ее в автомобиле, пока объявят приговор. Анита осталась в зале и потом сообщила мне, что суд не дал мне развода: бумаги Питера были не в порядке. Чтобы избежать падких до семейных скандалов репортеров, я не вышла из автомобиля принцессы и поехала с ней.
— Вы сразу вернулись в Англию?
— Да, Анита подыскала для меня комнату. Это было после Рождества…
— Еще один вопрос, Джен, перед тем, как поедем обедать в «Карлтон»… Если вам, конечно, удобно показываться в людном месте с агенткой Скотленд-Ярда…
— Мне это даже приятно, Лесли!
— Знала ли принцесса о вашем решении выйти замуж за Райтема независимо от того, получите вы развод или нет?
— Да, знала. Я успокаивала свою совесть тем, что мой брак, заключенный в Америке, вряд ли действителен.
— Вы плохая актриса, жестокая мать и несчастная жена. — Лесли обняла Джен и поцеловала ее. — Но я вас очень люблю. А теперь поедем обедать в ресторан. Потом мы пойдем в кинематограф. Я люблю хорошие фильмы.
Леди Райтем охотно согласилась: общество Лесли Моген было ей приятным. К концу обеда, однако, она с ужасом вспомнила, что обещала участвовать в заседании благотворительного общества.
— Это общество помощи детям, — пояснила она, понизив голос.
…Они расстались, и Лесли отправилась домой. По дороге она послала Питеру телеграмму. Он пришел вечером, когда Лукреция суетилась возле двух больших чемоданов.
По настоянию Колдуэлла Лесли все же решила временно переехать к нему на квартиру.
По лицу Питера Лесли поняла: он озабочен и подавлен.
— К сожалению, все поиски не дали пока результатов, — сообщил он. — Вы видели Джен?
— Да, мы сегодня вместе обедали. Вы еще любите ее?
— Нет, теперь это ясно. Джен ведь никогда меня не любила. Она сказала мне правду. Она ничего не знает о ребенке. Но Беллини должна все знать! Я даже не хочу называть ее человеческим именем. Это не женщина, а дьявол! Мой отец ненавидел ее. Как-то раз, когда мы гуляли по саду, он спросил меня, что я о ней думаю. Я сказал, что в ее присутствии я чувствую себя отвратительно. Отец вынул из кармана золотой и дал его мне. Отец боялся Беллини, хотя когда-то она ему нравилась… Еще в детстве я слышал спор между моей матерью и Беллини. Мать была очень взволнована. «Ты не имеешь никаких прав на него, он не любит тебя больше!» — крикнула она тогда. С тех пор они несколько лет были в ссоре.
Мой отец всегда поддавался влиянию умных женщин. А Беллини в уме не откажешь. Я помню ее мужа — стройного, всегда печального итальянца, плохо говорившего по-английски. Он взял у покойного отца деньги и не вернул их…
Помолчав, Питер грустно добавил:
— Но к сожалению, все эти семейные воспоминания уводят от главного. Джен дала имя ребенку?
— Ребенок не был крещен. Потому его теперь так трудно найти. Мне нужна улика против принцессы. Дайте мне письмо. Кто его послал вам?
— На конверте не было имени отправителя.
Лесли взяла письмо и почему-то понюхала его.
— Шерлок Холмс сразу отличил бы, что это за запах. — Шипр или Шанель №6. Я же, обыкновенная смертная, утверждаю, что так пахнет в спальне миссис Греты Горден, — торжествующе заявила она.
В это время в спальне Греты Горден пахло не духами, а жареной колбасой. Когда Грета обедала дома, она была очень бережлива, даже скупа. В ресторанах она мало заботилась о сохранности содержимого кошельков своих спутников и потому выбирала самые дорогие блюда и самые тонкие вина. У себя же дома она была невзыскательна. Врач позволил ей ходить по комнатам, и она отослала прислугу. В столовой на столе стояла маленькая газовая плита. Грета сама приготовила себе скромный обед. Злоба ее немного поостыла, она еще не видела Аниту после ссоры. Нечистая совесть не давала ей покоя, но она надеялась, что принцесса никогда не узнает о письме, которое она послала Питеру. А если узнает? Грета вздрогнула при одной этой мысли. Она знала, как Анита умела мстить. Впрочем письмо навело Грету на размышления. Возможно, среди бумаг есть и другие важные документы? Они могут пригодиться, когда единственный источник ее доходов иссякнет, и газета принцессы прекратит свое существование.
Пообедав, Грета начала разбирать письма Аниты. Войдя в комнату, принцесса застала ее за этим занятием.
— Как вы себя чувствуете? Хочу взять вас сегодня с собой в Уимблдон.
— Но, милая Анита, это невозможно, — запричитала Грета, — доктор говорит…
— То, что он говорит, меня не интересует. Вы должны ехать со мной!
Грета попыталась возражать.
— Боюсь, что нога разболится. Доктор говорит…
Принцесса Беллини приказала ей замолчать и презрительно оглядела остатки скромного обеда.
— Уложите все вещи, необходимые для долгого отсутствия.
— Сколько времени мне придется пробыть у вас? — спросила Грета. Время, проводимое в доме принцессы, было не самым счастливым в ее жизни.
— Месяц, шесть недель, точно не знаю. Я хорошо заплачу вам.
— А газета?
— Я не буду больше издавать ее. Я уже написала в типографию. Мой поверенный ликвидирует все это дело, вам не о чем беспокоиться.
— Но я не могу поехать с вами, пока не поговорю с врачом, — заупрямилась Грета. — Поездка в таком состоянии, с больной ногой — большой риск для меня.
Грета позвонила по телефону врачу, но не застала его на месте. Потом набрала номер другого знакомого врача и попросила его приехать.
— Кого вы позвали? — поинтересовалась Анита.
— Доктора Уэслея…
Анита взвизгнула:
— Идиотка! Немедленно позвоните ему и скажите, чтобы он не приходил!
Дрожа всем телом, несчастная Грета подошла к телефону и позвонила. Но ей никто не ответил.
— Он, вероятно, уже ушел.
— Пошлите кого-нибудь к двери. Его нельзя впускать сюда!
— Анита, чего вы боитесь? — поинтересовалась Грета, — Если вы не хотите его видеть, то можете подождать в соседней комнате. Если я его не приму, это покажется ему странным. Вы ведь знаете, что за мной следят… Полиция заинтересовалась мною после того, как этот дурак-доктор проболтался кому-то о моей ране…
Скрепя сердце Анита вынуждена была смириться. Когда врач пришел, она вышла в соседнею комнату и стояла у двери в спальне, чтобы лучше слышать.
Доктор Уэслей был старым, болтливым человеком.
— Сколько лет прошло, а я вас еще все помню, — гудел он осипшим голосом. — Вы были в дружеских отношениях с семейством Дейлишей… Бедный старик Дональд, он был милым человеком…
Он осмотрел рану и, к большому огорчению Греты, нашел, что поездка в Уимблдон не может повредить здоровью.
— Будьте осторожны, не ходите слишком много, — сказал он и вернулся к старой теме. — Да, да, он умер через шесть часов после моего ухода, не приходя в сознание. А я так надеялся помочь ему. Жаль его сына! Я не был знаком с Питером, но когда услышал все эти сплетни, то сказал себе: «Да, тут что-то нечисто».
Если бы желания Аниты, подслушивающей у двери, сбылись, то бедный доктор по дороге домой непременно сломал бы себе шею.
После его ухода принцесса вошла в спальню.
— Теперь, надеюсь, вы можете поехать со мной без риска для жизни, — насмешливо заявила она.
— Могла бы поехать, но не хочу! — неожиданно для себя самой вспыхнула Грета.
— Меня не интересуют ваши желания! — по привычке отрезала принцесса.
Но на сей раз коса нашла на камень.
Грета Горден пожала плечами.
— Если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, нам придется расстаться. И чем скорее, тем лучше. Вы перестали издавать газету, не предупредив меня заранее. Поэтому вы должны выплатить мне жалование за три месяца. Кроме того, за последний месяц вы мне тоже еще не заплатили. И потому у меня нет желания жить в вашем ужасном гнезде!
Принцесса заставила себя улыбнуться.
— Милая Грета, вы не на сцене. Я вижу, вы не в своем уме. Вы поедете со мной и останетесь у меня пару недель. У меня много планов, о которых я хочу с вами поговорить. А потом мы уложим наши вещи и поедем на Капри, в Монте-Карло или куда-нибудь в другое место, более привлекательное, чем Уимблдон.
— Я отказываюсь ехать с вами! Мне придется зарабатывать на жизнь? Хорошо, я буду работать! Мне еще на прошлой неделе предлагали службу на Флит-стрит. Я не поеду в Уимблдон — это мое последнее слово!
Анита не рассчитывала на сопротивление. Она была плохим дипломатом и всегда добивалась своего лишь силой характера. Она не умела переубеждать противников, она умела приказывать.
— Какой стыд! Я обещала…
— Это меня не интересует. Напрасно вы обещали… Вы знаете, что я ненавижу ваш дом и этих хитрых яванцев!
— Эти яванцы — хорошие люди.
— Все равно — я не поеду!
— Вы многим обязаны мне, Грета…
— И вы у меня в долгу, Анита, — ядовито парировала Грета. — Вы должны заплатить мне жалование за последний месяц и за то, что отказали мне, не предупредив заранее!
Руки Аниты дрожали от душившей ее злобы. Она вынула из сумки деньги и, швырнув их на стол, ушла, хлопнув дверью.
Грета Горден чувствовала, что победила, но ее терзал страх перед завтрашним днем.
Она вызвала к телефону Лесли.
— Я хотела бы поговорить с вами.
— Охотно, миссис Горден.
Грета удивилась.
— Вы меня узнали?
— Я прекрасно запоминаю голоса, в особенности, такие симпатичные, как ваш, — любезно ответила Лесли.
— Вы мне очень нужны… — пробормотала Грета.
— Я сейчас же приду к вам.
Лесли с трудом уговорила Лукрецию оставаться в квартире до прихода мистера Колдуэлла.
Та обещала ждать его на лестнице.
…Грета встретила Лесли очень любезно и обрушила на ее голову шквальный монолог:
— Как мило, что вы пришли! Я только что поссорилась с Анитой. На этот раз — навсегда. Она перестала издавать газету, и я потеряла службу… Хотите чашку чая?
Разливая чай, Грета продолжала жаловаться на принцессу.
— Она хотела, чтобы я поехала с ней в Уимблдон и жила у нее целый месяц! Но я ненавижу этот дом, я видеть его не могу! Она устроила мне ужасную сцену, когда я вызвала старого доктора Уэслея. Я хотела, чтобы он осмотрел мою ногу. Он такой милый старик, этот доктор, хотя немного болтун! Вы знаете, он был неотлучно при старом мистере Дейлише? Старый Дональд умер через шесть часов после его ухода! Он умер, не приходя в сознание.
Лесли терпеливо ожидавшая, пока Грета выговорится, вдруг оживилась.
— Доктор Уэслей был домашним врачом Дейлиша?
— Да, да, и очень долгие годы…
…В конце концов Лесли удалось выудить из Греты признание.
— Если на суде что-нибудь узнают, — плача говорила Грета, — Анита должна заступиться за меня. Ведь я не знала, что этот ужасный тип был женщиной! Я сразу заметила, что Анита действовала заодно с этим человеком. Я хотела позвать полицию, но появились эти проклятые желтые черти и попытались выхватить у Дрез револьвер. А я лежала на диване в полуобморочном состоянии, милая моя, и даже не заметила, что меня ранили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14