К утру в домике не похолодало, и все же мы сплелись в клубок и прижались друг к другу, а я проснулась оттого, что у меня затекла нога; а, проснувшись, я машинально принялась плести косичку из лежавшей на моем плече пряди Ламмиара.
- Хочешь себе эту прядку? - спросил он сонно.
- -ну... слишком дорогой подарок.
- Глупости. Свей себе из нее ожерелье, - он пошарил над головой, нашел кинжальчик, который отцепил на ночь, отрезал прядку, начинавшуюся у левого уха и протянул ее мне:
- Возьми, вдруг пригодится.
Я села, нашла на своем платье золотую нитку, которую забыла отрезать перед самым праздником и, найдя ее на себе, просто заправила за лиф, и вот она мне пригодилась: я перевязала косичку ниткой и дважды обвила вокруг шеи.
- Помнишь мой старый кинжал? - вдруг спросил Релин.
- Конечно, - засмеялась я, - он и сейчас у меня.
- Я так без него скучал тогда, - признался он, - ты ведь его взяла только посмотреть, и исчезла на несколько лет. А теперь у меня есть для него славные ножны, лучше старых, только в моем нэттиле. Сходим?
- А как же. Я от подарков не оказываюсь, - хихикнула я и потянулась за плащом.
Мы, один за другим, соскользнули с дерева и побежали к дому Релина мороз щипал пальцы и уши, мы взлетели наверх, где было относительно тепло, да и вообще хорошо - пушистый ковер на полу, оружие и пучки ароматных трав на стенах, в углу - окованный бронзой сундук, из которого Релин достал новые ножны для кинжала - лаковой кожи, с серебряными накладками, придя в замок, мы тут же испробовали их, и подошли они замечательно.
Как только я переоделась, прибежал Тинни и выпалил, что все собрались в малом каминном зале и ждут только меня, что Король Аллеон тоже там и желает меня видеть, чтобы я поторопилась; и я не замедлила явиться, и успела как раз к началу завтрака.
ГЛАВА 9
Я вышла и замка, полностью экипированная эльфийскими вещами - мне подарили тот самый плащ, два комплекта теплых вещей, кучу вкусной легкой дорожной еды, сумку, куда все это влезло и, наконец, новые теплые сапожки; с таким набором мне стыдно было перенестись сразу в замок. тем более что последним даром эльфов были широкие легкие лыжи, которые сами бежали вперед, и, расцеловавшись со всеми, я лихо скатилась с крутого берега Тайрелла на девственный снег болот и побежала на запад; я оглянулась эльфов было уже не видно, но над всем островом, выглядевшим на таком расстоянии перевернутой чашей, возвышалось мое Дерево, вернее, его сияние я вздохнула и побежала дальше на запад; ночевать, правда, в лесу мне все же не хотелось, я предполагала вечером вернуться сразу домой; неожиданно быстро я добежала вниз по течению замерзшего Клуида до Сториэн Глайд и привычно повернула к Поляне Дерева и вздрогнула, когда не нашла его силуэта в просвете между деревьями, пусть даже я и знала, что его там нет; а был там только грандиозный пень, не укрытый снегом, с неровной изгрызенной пилами поверхностью, а рядом. подломив под себя несколько несчастных елочек, валялся и сам ствол - никому не нужный, брошенный. Только сейчас я увидела, что сквозь мой лес к этому месту тянется просека - дорогу они строили, что ли? Hо куда? И ведь не враги какие-то, не рабы своего супостата - мрачные драссы, не серые обезьяны с севера, а просто люди такой немногочисленный в этой части света народ, не служащий никакому злу, а просто делающий свои людские, непонятные эльфам дела - зачем им это? Эти мертвые поля, эти дороги через лес, эти серые города на древних, живых местах? Я уселась на край пня, и совсем уже не хотелось мне идти пешком через этот лес. Когда-нибудь они уйдут, как ушли все прежние, сказала я себе, и тогда мы еще посмотрим, кто хозяин в лесу. А пень был теплым, вот и снега на нем не было, значит - оставалась еще в нем какая-то жизнь, и значит, не все еще потеряно! Я вспомнила давний легендарный поход на юг, в сказочный Инладион, после которого заросло дупло, в котором я провела все детство, после которого зазеленело Северное Дерево, где я нашла меч - кто тогда мог подумать, что умирающие деревья воскреснут? Я упаковала лыжи, погладила пень рукой на прощание и перенеслась во двор замка Джейрет.
Когда из звонкого яркого эльфийского мира внезапно, не испытав долгой дороги, оказываешься дома, среди незыблемых тяжелых каменных стен, шума и праздничной суеты, чувствуешь себя не вполне реально; приблизительно так чувствовала себя я, когда оказалась внутри толпы суетящихся слуг с едой, фруктами и винами, все брызнули от меня в стороны, что-то посыпалось, я кинулась подбирать, уронила лыжи... Иногда мое появление бывает действительно катастрофическим. Когда мы, наконец, разобрались, и мне удалось войти в северное крыло, весь замок знал, что я вернулась. Все слуги были людьми из Данпула, они не работали у нас постоянно и не были посвящены в мои занятия, так что не шокирован был только наш управляющий, единственный, кто жил с нами и работал уже двадцать лет, вел наши дела и ничему не удивлялся.
Шумный вихрь налетел на меня по дороге к папиной комнате, завертел и потащил за собой, и только через несколько секунд из него вычленились мои счастливые родители, оба живые и здоровые, и только в комнате, там, под ковром с метательными орудиями, я разглядела, что оба выглядят предельно усталыми. Когда-то старик Сариус Тинатар предположил, что мы не живем вместе ради радости подобных встреч, вот теперь мы, вроде бы, все здесь, в старом замке Джейрет - я всегда мечтала жить в настоящем замке - а сама бываю здесь от силы два раза в год. И вот теперь мама отпраздновала Дринсайн здесь, без меня, с людьми - весь мир наперекосяк.
- Hу, рассказывайте же! - вскричала я, - вы тут еще празднуете?
- В принципе, все уже кончилось, - сообщил папа Джон, обнимая меня за плечо, - но мы сегодня ждали тебя. Я встретил...то есть, меня поймал твой учитель, рыжий такой...как его...
- Сарендр.
- Вот именно, он самый, сообщил, что велел тебе вернуться домой сразу после праздника. Я же знаю, что ты не утруждаешь себя путешествовать пешком.
- Э, я протопала ногами от Гилара до Арксатара! - обиделась я.
- Конечно-конечно. Hо домой-то! Так что нам сейчас накрывают в маленьком зале, и до еды я рассказывать не намерен. Чур, ты первая!
Я изложила свои приключения, глядя в лицо то одному, то другой. Я так давно толком не видела их, буквально все время моего обучения в Школе, а это очень долго, и теперь оба казались мне ненастоящими, особенно мама вовсе не тоненькая, но все-таки стройная, с длинными кудрявыми черными волосами и круглыми глазами, которые часто меняли цвет от светло-карего с золотыми искрами до глубоко-зеленого - эх, была бы я такой красивой - но не вышло; с ее существованием со мной на одной кровати меня примиряли только рассеченные концы ее длинных волос и серебряное кольцо с янтарем моей работы - да, это точно моя мама. А вот папа выглядел куда человечнее большеротая птица с длинными волосами и ямочками в уголках рта, которые так и не превратились в морщины, и чудесными близорукими глазами, такими беззащитными, если снять очки... Кажется, он называл это "эдипов комплекс" - что поделаешь, он всегда был моим кумиром; сейчас он опять был в клетчатой рубашке наших цветов - зеленое с коричневым, он всегда любил клетчатые тряпочки, которые в Данпул привозили из-за моря, а мы с мамой любили однотонные вещи - так и сейчас она была в домашнем сером платье, а я - вся в зеленом, темном, как мох в трещинах между камнями.
А с родителями вышло вот что: когда отец прослышал о книге Сэмрен, повествующей, в числе прочего, о надмировых путях, он тут же нацелился прочесть ее и вышеописанным способом перехватил у меня - он же не знал темы моего диплома, а, прочтя там кое-что интересное, наконец решился, оставил мне записку и отправился в путь, взяв, разумеется, книгу с собой. Следуя рекомендациям Книги, он отправился на север, сквозь пустынные земли Темной страны, мимо серого зуба Дар-Тэр, дальше, туда, где жили северные хмурые люди, и дальше, туда, где не жил уже никто, и там, на самой вершине мира, он увидел высокий трехгранный камень, полупрозрачный, с багровым огнем внутри, и, спешившись, он отпустил своего дракона домой, а сам подошел к камню, держа книгу, как талисман, и вошел в него, как в вертикальную темную воду.
Он очутился в темной бесконечности и сначала ничего не ощущал, а потом обнаружил чье-то присутствие, и заявил "Я, Джон Эрленсор Тренд, пришел за своей женой Элансейли, чтобы забрать ее для вечной жизни!" и, хотя голос его не прозвучал, он понял, что был услышан. И тот, кто его услышал, смеялся над ним. "Ищи ее, - сказали ему, - и попробуй уйти с ней, если найдешь!" Он почувствовал, что, имея тело, легче что-либо делать, и, вспомнив свое тело, фактически создал себя заново и засветил огонек в ладони, как будто это могло чем-то помочь; он двинулся в темноту, и огонек освещал только его собственное лицо.
Вокруг него кто-то был - тени? Души? Печальные сущности, наблюдавшие за его перемещениями; иногда ему казалось, что он чувствует что-то знакомое, но увидеть, узнать было нельзя. И вдруг он вздрогнул: так он чувствовал себя, когда впервые встретил в лесу Элариэль-Элансейли - теплый восторг, прокатившийся по всему телу - да, это была она, пусть и невидимая, а рядом с ней кто-то печальный и нежный, сильный и спокойный, но мертвый уже многие века - Эшерен. Он разжег огонек ярче и потянулся к ней, вытаскивая ее из тьмы, он так ясно помнил ее красоту, ее запах. ощущение, когда она стоит рядом, что вскоре и вправду ощутил в руках ее руки, потянул к себе - и вот уже она в его объятиях, живая, осязаемая. Она, продолжая сжимать его плечи пальцами, оглянулась через плечо и он понял, и вытащил на свет и Эшерена, и тот оказался прекрасным и бледным эльфом с темными глубокими глазами, Элансейли что-то тихо сказала ему, и они долго говорили, но не коснулись друг друга ни разу, а Джон наблюдал за этим со смешанным с печалью удовольствием. А потом она снова обняла его, и они услышали что-то вроде "Да, пожалуй, и ты можешь быть Автором. Вы заслужили счастье, ступайте". И они ступили только раз и оказались у прозрачного камня, но был этот камень совсем не там, где он его оставил - они оказались под голубым небом папиного родного мира, а именно на окраине Города, из которого папа пришел в Далар; они стояли на пустыре, под темно-синим небом, за спиной у них был камень, а дальше - насыпь железной дороги, за ней - полоска леса, а прямо перед ними поворачивала в сторону Города асфальтовая дорога. Hебо синело, и в тот момент, когда все сливается в темном сиянии и становится плоским, камень слился с небом и исчез; они смотрели, как он расплывается и пропадает, и в этот момент...
- Мардерри, будь добр, еще кувшинчик этого вина, - попросил папа Джон, как н в чем не бывало.
ГЛАВА 10
Э, папа, а дальше-то что? Что в этот момент? - я как будто оторвалась от интересной книги, а папа спокойно наливал себе тернового вина из принесенного кувшинчика, наслаждаясь происходящим, а я подпрыгивала на стуле. аконец, он наполнил бокал и положил обе руки на стол, и я замерла, ожидая чего-нибудь сногсшибательного.
- Все к тому, что здешнее время раз в десять быстрее, чем там, или я угодил в почти то время, из которого ушел тогда. Здесь прошло уже почти двести лет, а там всего... ну, чуть больше десяти с тех пор, как ты там была в прошлый раз. А тогда, стоя лицом к лесу, мы увидели электричку, такой зеленый электрический поезд, как тогда, он ничуть не изменился. А когда рассвело и мы на таком же поезде въехали в город, я убедился, что прошло совсем немного времени. Я задумалась. Значит, все мои давние друзья-люди живы, только немного повзрослели, значит, там нет ничего нового и страшного для меня?
- Конечно, Город изменился, - говорил Джон, - там теперь другие деньги, другая жизнь, но можно привыкнуть. Там в метро все еще играют наши коллеги с гитарами, правда, мы там не остановились, мы прошли через весь Город и сразу нашли Выход, а по дороге случилась идиотская история в троллейбусе мы, разумеется, не заплатили, и нас выкинули из него, а Книга осталась внутри. Троллейбус номер двадцать три, двойной, с гармошкой.
Я, конечно, ожидала чего-то подобного, и все же и опечалилась, и позабавилась одновременно. Hу надо же - великий маг позволил выкинуть себя из троллейбуса! А сколько работы теперь предстоит мне..
- А как там одеты люди? у, девушки? Чтобы мне не выделяться...
- Если ты и выделишься, ничего страшного не случиться, - засмеялась мама,
- я выделялась изо всех сил, но меня никто не остановил.
- А я никаких девушек не заметил, - сообщил Джон, - кажется, их там вообще нет.
- Hу конечно, я же была с тобой, - мама положила ладонь на папину руку, и они снова замкнулись друг на друга, и я уделила внимание куриной ноге на своей тарелке.
Я вышла утром, одетая более-менее прилично для Города, но, когда я наконец нашла переход, ноги мои промокли, перо на шляпе слиплось от снега, а руки покраснели - разумеется, перчатки я забыла. Переход прятался между скал не в предгорье Тинатара, я проскользнула в щель и, пройдя сквозь темное ничто, вышла из подвала городского дома на поверхность зимнего утра, тут снега не было, и я старательно стряхнула снежинки со шляпы и накидки.
Чего бы мне хотелось в чужом теперь мире зимним утром без денег и документов? Чашечку кофе. А чашечка кофе - это деньги, а деньги - это музыка, и я пошла вдоль канала к ближайшей станции метро, и там, в переходе, полчаса морозила флейту и не заработала ничего, кроме медной монетки с буквой М на аверсе и изящной виньеткой на реверсе - жетон на метро, и все. Мои пальцы посинели, я подышала на них и побежала в метро, внутрь; было еще слишком рано, но , пока я не знала, как найти книгу, я двигалась вниз по течению.
Первая денежка, которую положили мне в шляпу, была бумажной и синей, потом час ничего не было, а потом посыпались розовые и зеленые, маленькие и большие деньги, все незнакомые, и две ничуть не изменившиеся долларовые бумажки. Люди останавливались около меня, смотрели и как будто против воли их рука двигалась к карману, некоторые только сжимали ее там в кулак и проносились мимо, другие доставали бумажку и кидали мне в шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9