Теперь я поняла, почему Джеймс выглядел таким напряженным и подавленным – он достаточно хорошо ко мне относился и не желал мне зла, а может быть, боялся.– Говорю тебе, близнец, ей ничего не угрожает. – Это, еле сдерживаясь, шипел Эмори. – Я положу ее в павильон и запру там. Она будет выше уровня воды, но сделать ничего не сможет... Если начнет кричать, никто ее не услышит, а потом мы будем уже на другом конце страны.– Но она видела нас здесь, и, ради бога, Эмори, если с Робом Гренджером что-то случится, не станет же она молчать! У нас с самого начала нет алиби.Спокойный и быстрый голос Эмори:– Ну ладно, отпустим ее. Согласен?– Нет! Ты с ума сошел? Слушай, нужно что-то придумать...– Например? Нельзя идти сразу двумя путями.Пауза.Потом неуверенный голос Джеймса:– Думаю, можно. Ручаюсь, она ничего не скажет, что бы ни подумали про несчастный случай с Робом... Ну ладно, она вышла за него. Если ты поверил всей этой чепухе, что она нам рассказала... После медового месяца ничего не останется. Такой увалень... Слушай, близнец, мне не дает покоя: она ничего не говорила о смерти своего отца, а? О том, что кто-то из нас... А она знает. Она догадалась по этой ручке, что ты потерял там. Я уверен, она догадалась! Но ни слова не сказала и, ручаюсь, не скажет, как молчала о тех вещах, что украла Кэти.– Смерть дяди Джона была несчастным случаем. А она решит, что это не так.– И все же...Это всплыло в памяти более или менее ясно. Но дальнейшее было еще яснее. Не знаю, согласился ли в конце концов Джеймс с планом Эмори избавиться от меня или просто закрыл глаза на все действия брата, но я могла держать пари на что угодно, что это Эмори притащил меня в лабиринт и это его рука закрыла люк.Однако я не собиралась оправдывать и Джеймса. До сих пор он не был замаран, если не считать кое-каких мелких делишек, но само то, что я оказалась здесь, доказывало, что Джеймс, как всегда, был соучастником плана Эмори. А о нем нетрудно было догадаться. Братья воспользуются чуть было не отвергнутым замыслом – затопят участок у коттеджа и инсценируют «несчастный случай» с Робом. А я не в состоянии убежать, и, как бы ни кричала, никто меня не услышит за шумом ненастной ночи. Близнецы оставят верхний шлюз открытым, и река переполнит ров. Когда он, очень скоро, выйдет из берегов, пруд затопит сад и лабиринт и я, без сомнения, утону. Наверняка люк в мою темницу так хитро подперт, чтобы могло показаться, что какой-то обломок или сук случайно забило туда течением, после того как мое тело занесло под павильон. А Роб? Они подстерегут его, убьют, а утром его обезображенное водой тело найдут где-нибудь поблизости – как свидетельство, что он погиб, стараясь спасти меня. И он, и я, звездные любовники, утонули в брачную ночь, когда наводнением смело коттедж. А у близнецов тем временем будет алиби в нескольких милях отсюда...Но пока воды не было. Я напрягла слух и уловила журчание и шум водослива у лабиринта: водослив наполнился, но еще не вышел из берегов. Возможно, у меня еще есть время. Вероятно, Эмори недостаточно сильно меня ударил, чтобы вывести из строя надолго, а быть может, ему помешал Джеймс или Эмори не учел того, что в мою ловушку льется холодный воздух. После того как Эмори принес меня, подпер дверь, а потом выбрался назад через лабиринт, могло пройти не так уж много времени.– Роб , Роб! – позвала я изо всех оставшихся сил. Это оказалось труднее, чем обычно. Я чувствовала, как слаб мой сигнал, летящий через бушующую темноту. Сама не сознавая, я переключила сигнал на старый образ, к которому привыкла и который теперь по иронии судьбы оказался истинным: – Эшли! Эшли! Эшли! – Что? Ответ был еле различим, но волна облегчения, распластавшая меня но стене, как мокрую бумагу, показала мне, как я тревожилась за Роба. Он жив и, судя но спокойному ответу, ничего не подозревает.– Бриони? – Спокойствия как не бывало – он уловил сигнал страха. – В чем дело? Что случилось? Прислонившись спиной к деревянной стенке, я смотрела не в сад, а на тяжело нависающий прямо над головой пол павильона.– Ты в опасности. Вот все, что я могла ответить. Предостерегающий образ не мог дать никакого намека на мое отчаянное положение. Но видимо, несмотря на все усилия, мой страх частично повлиял на образ, потому что в ответе Роба чувствовалась тревога, как электрический заряд, который колебался и раскалывал мысли-волны. Мне пришлось снова перейти на простые сообщения, которые до капли забрали все оставшиеся у меня силы: – Нет , нет , я в порядке. Я в безопасности. Погоди... Я обнаружила, что вся дрожу и, несмотря на холод, вспотела. Очистив сознание, я попыталась несколько секунд отдохнуть. По крайней мере, он предупрежден. Я ненадолго закрыла свое сознание, стараясь захлопнуть образ темного подпола и вызвать в памяти картину павильона наверху: лунный свет, накатывающий и отступающий в такт болтающемуся ставню, посылающий колеблющиеся отблески и тени в зеркало над головой. Что бы здесь ни случилось, Роб не должен уловить ни намека на ту опасность, которая грозит мне, иначе он сделает именно то, чего хотят от него мои троюродные братья, – бросится ко мне мимо того места, где они его подстерегают. Предупреждение предупреждением, но их двое, и на их стороне внезапность и темнота.Я снова открыла ему свое сознание и начала лихорадочно посылать тревожные образы: братья открыли верхний шлюз; река ринулась в ров; водослив пока справляется с отводом потока в пруд, но не совсем; где-то берега рва размыло, и вода хлынула в наполненное до краев озеро; уже затопило сад у коттеджа; вода проникла в низины лабиринта...На воображаемой картине, как тревожная дрожь, промелькнул образ нижнего шлюза. Роб лучше меня знал, что случится, если напор воды ударит в те прогнившие ворота, или, еще хуже, – если кто-то попытается сдвинуть их. Роб обратился ко мне, облегченно просветлев: – Павильон! Ты там? По вопросу я поняла: он думает, что я нашла там убежище и, забравшись повыше от подкрадывающейся воды, избежала опасности. – Да , – как можно убедительнее ответила я. – Да , я в безопасности. Но тебе , Эшли , тебе грозит беда. Будь осторожен , любимый , будь осторожен.
Роб должен был получить от меня образ двух темных фигур, подстерегающих его где-то. Я получила короткую вспышку ответа, несколько искаженного каким-то зигзагом, словно ему не хватало дыхания: – Я понял. Я иду к тебе. Оставайся там , где ты сейчас. Сигнал слабел. Если даже Роб уловил мой страх, он должен подумать, что это страх за него. Я надеялась на это. Чтобы спастись самому и спасти меня, на него должен давить мой страх за собственную жизнь. – Моя маленькая Бриони , будь осторожна , – возникло из ночи и угасло, задутое ветром. Образ пришел странно, не знакомым наплывом, а как будто в ночи кто-то отчетливо проговорил.Потом раздался резкий, как выстрел, звук. Откуда-то ниже водослива, от входа в лабиринт.Я вжалась в стену моей темницы, мои руки вцепились в доски, словно готовые разорвать неровную щель. – Роб! Роб? Они не могли застрелить его, не могли! Все должно выглядеть как несчастный случай. Ведь я не могла ошибиться!Прервав мысли, разбив их в осколки, до меня донесся какой-то звук. Треск или скрип, будто напряглась и вот-вот сломается огромная дверь. Порывы ветра заглушили его, но в момент затишья он послышался снова. – Эшли? Никакого ответа, словно линия перегорела. Наверное, я позвала его снова, послав в тишину бесформенный образ ужаса, когда, заглушая все остальные звуки ненастной ночи, нижний шлюз рухнул под напором ветра и воды и в лабиринт хлынула вода.Вода пришла приливной волной, она прорвалась сквозь стены лабиринта и обрушилась на павильон, кружась грязными водоворотами. С ней пришла вся тяжесть воды из рва. Старая постройка дрогнула и застонала, словно корабль, который оторвало от причала и понесло по течению, волоча по дну якорь. Потом вода ворвалась внутрь. Прошла удушающая вечность, когда каждая секунда кажется часом. Вода давила на стены, с ужасающей силой прорываясь фонтанами через вдели и дыры. Струи хлестали со всех сторон, вода плескалась и кружилась водоворотом и быстро, как в засорившейся раковине, поднялась от лодыжек до бедер, до груди... Я скорчилась под полом, прижавшись к нему спиной, а снаружи кружились и колотили в стены обломки досок и бревна с ржавыми гвоздями, опутанные ветвями, как водорослями, покрытые илом и клочками спутанной травы, так что неминуемая смерть под водой казалась не такой страшной, как эти удары. Я изо всех сил прижалась к доскам, закрывая руками рот и ноздри от кружащейся грязи. Если бы пол павильона был в самом деле таким крепким, как казался, он мог бы сохранить необходимый для меня дюйм воздуха, пока вода не просочится, что неизбежно должно было произойти через несколько минут. Потом вода разольется по лабиринту, фруктовому саду и участку коттеджа, после чего побежит вниз...Но пол не был крепким. Когда я сильно надавила снизу, он чудесным образом приподнялся, раздался треск, половица сломалась и отлетела. Я выпрямилась по пояс в текущей воде, а потом вылезла в павильоне.
К тому времени как я освободилась, вода была уже у самого края люка. Я заколотила половицу назад, схватила раскладушку, поставила ножкой на люк, потом запрыгнула на нее и, вытянув шею, посмотрела через сломанный ставень.Передо мной открылся мир лунного света без границ и горизонта, только тени метались по воде, а по сливающемуся с водой небу неслись гонимые ветром тучи, тающие на фоне призрачной луны. Черные деревья вздымались в небо, отбрасывая вниз сеть ветвей, ловящих свое собственное причудливое отражение. Не было ни лабиринта, ни сада, ни буковой аллеи между мной и поместьем, только этот сияющий неземной мир лунного света с деревьями как тени и тенями как тучи.В потоке что-то двигалось. Рука, одеревеневшая рука, хватающая воздух, – медленно поворачивающийся черный силуэт. Как только ужас позволил мне крикнуть, я разглядела, что это сухая ветка, зацепившаяся за будку, что стояла у ступеней павильона.Я зажмурилась, но под веками на фоне бушующей темноты по-прежнему вырисовывались образы смерти. Я снова открыла глаза, стремясь среди хаоса пустоты и затихающего ветра найти своего любимого.На освещенной луной водяной равнине, нарушаемой черными силуэтами деревьев и кустов, как и раньше, плавал мусор, и время от времени налетающий ветер относил ветви в сторону, а через остатки разбитого нижнего шлюза освободившаяся из рва вода ныряла вниз, чтобы еще больше затопить сад. Там, где, я знала, должна быть черная глыба поместья, теперь не мерцало ни огонька. Силясь увидеть, я вытянула шею. И увидела Роба.Согнувшись почти вдвое, он, казалось, забыл об опасности и боролся с воротом шлюза. В какой-то момент, онемев, я ожидала, что сейчас из темноты на него набросятся близнецы, но ничего не случилось, а потом я увидела, что земля у него под ногами сухая и там растут ракиты, а рядом вырисовываются безобразные заросли гуннеры. Не веря своим глазам, я поняла, что вижу верхний шлюз, расположенный не менее чем в трех милях от меня по ту сторону поместья.Не знаю, видела ли я все это на самом деле, или, как случается с детскими воспоминаниями, эта воображаемая история добавилась к кошмарным впечатлениям той трагической ночи, но этот образ, словно на сцене, словно тиснение на ткани или старый, много раз прокрученный фильм, появился и исчез, но он мелькнул передо мной так же ярко и живо, так же осязаемо, как оконная рама, за которую я держалась. Я могу объяснить это лишь предположением, что в столь близкий к смерти момент между нами возникла не просто мысленная связь, а полное единение. Я видела мир одновременно и его, и своими глазами.Близнецы, раньше собиравшиеся вернуться к верхнему шлюзу, оставили его в прежнем положении. Роб рванул ворот, тот повернулся, гладко, как по маслу, и тяжелые ворота начали медленно закрываться, пока с громким чмоканьем и шумом их створки не встретились и не сжались, сдерживая напор прибывающей воды. Роб закрепил их, потом сдернул колесо ворота с вала, взял горящий фонарь, который до того установил на воротах, и поспешил назад.Дорожка вдоль рва была еще сырой, но уровень воды быстро понижался. Основная масса воды уходила через сломанный нижний шлюз и проломы в южном берегу рва. Чавкая по скользкой и вязкой грязи мимо Восточного моста, Роб остановился, чтобы бросить колесо ворота на корни ближайшего лимонного дерева, потом выключил фонарь и осторожно направился по дорожке к водосливу.Здесь вода по-прежнему прибывала, вытекая из размытого края рва. В некоторых местах поток бежал с устрашающей силой, неся с собой сучья, камни и обломки бревен. Из-за несущихся по небу туч вынырнула луна, осветив лебедей, расправивших крылья, как паруса, и шестерых лебедят «на палубе». Лебеди с достоинством плыли по течению, а сверху жаловались взлетевшие в ночное небо грачи. На ферме лаяла собака, но там не виднелось ни огонька, как и в окнах у викария.Роб шел к лабиринту. Под буками была черная тьма, и он двигался осторожно, напрягая зрение, опасаясь каждой тени, которая могла оказаться человеком. Но за стволами буков и островками кустов двигались лишь плывущие по течению деревянные обломки да качались верхушки живой изгороди в лабиринте. Павильон стоял неподвижно, и вода поднялась не выше порога.Роб остановился в темноте и глубоко вздохнул, прислонившись к стволу бука. Фонарь он держал в руке. – Все в порядке , любимая? – Да , – ответила я.И в этот момент, перекрывая шум ветра и наводнения, снова послышался треск, а за ним крик. Звуки доносились от нижнего шлюза.Роб бросился вперед. Вода была ему почти по пояс. Он проломился сквозь кусты и, спотыкаясь и скользя, побежал к шлюзу. Ворота шлюза были сломаны, и вода текла через них белым потоком, но берега были хорошо укреплены камнем и остались невредимы.Сверху, где раньше в водослив впадала водяная лестница каскада, теперь устремился шумящий ровный поток.И тут Роб увидел Джеймса. Тот стоял на коленях в стремительном потоке, одной рукой подпирая то, что осталось от разрушенных ворот, а в другой держа топор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35