Карсон. О дорогая! Вы знакомы?
Рут. Нет, незнакомы. Мистер Гатри говорил мне о вашем приезде… (Протягивая Вагнеру руку?) Мистер… Штраус? (Берет стакан с виски с подноса) Спасибо, Фрэнсис. (Движения Рут свободны и непринужденны)
Вагнер. Вагнер.
Рут. Ах да, Вагнер. Спутать нетрудно, и тот, и другой – Рихард.
Вагнер. Рад познакомиться с вами, миссис Карсон.
Фрэнсис обходит собравшихся с подносом. В это время Вагнер и Рут пересекают гостиную и выходят на просцениум.
Карсон. Мы здесь для всех Джефф и Рут. (Берет пиво с подноса?) Разве не так, Фрэнсис?
Фрэнсис. Да, сэр. Именно так, мистер Карсон.
Вагнер (беря с подноса виски). Можно, я буду звать вас Рут?
Рут. А я вас – Ричард.
Вагнер. Большинство людей зовут меня Дик.
Рут. Дурацкое прозвище.
Вагнер. Я чуть было сам тебе не поверил… (Он наконец может сказать это Рут вслух, потому что они оказались вдалеке от всех остальных?)
Рут. Не будем больше об этом. Лучше сядем.
Гатри (беря пиво с подноса, обращается к Фрэнсису, но так громко, чтобы это услышала Рут). Благодарю вас, сэр…
Рут. А где другой парень? Тот, который приехал с вами?
Карсон. Джейкоб Милн.
Вагнер. Пытается дозвониться до Лондона. Вы бывали в Лондоне, Рут?
Рут. Ах, если бы! Добрый старый Лондон, верно?… Голуби, вспугнутые красными автобусами на Трафальгарской площади…
Карсон. Разумеется.
Рут. Грузчики Ковент-Гардена, несущие на головах корзины с цветами и овощами, пробиваясь через толпу цветочниц и профессоров лингвистики…
Карсон. Ну, это давно было!
Рут…оттачивающих свое природное остроумие, изучая неподражаемый жаргон старьевщиков… Старый добрый лондонский бобби, который отечески присматривает за детьми, что кормят хлебными крошками шотландских гвардейцев у ворот Букингемского дворца…
Карсон. Довольно, перестань!
Рут…и ударяет себя изо всех сил по лбу дубинкой каждый раз, когда проходящий мимо турист спрашивает у него, сколько времени. (Рут подносит к лицу запястье, делая вид, что смотрит на часы, и отшатывается от воображаемого удара полбу?)
Карсон. Дорогая, не будь стервой. (К Вагнеру) А как там на самом деле поживает Лондон?
Гатри. Нашли кого спрашивать – что может знать о Лондоне этот чертов выходец из колоний?
Продолжительная пауза. Рут удивлена. У Карсона вид снисходительный. У Гатри – виноватый. Вагнер пытается спасти ситуацию.
Вагнер. Чистая правда. Когда я впервые попал в Лондон, я думал, что Флит-стрит располагается где-то между Стрэндом и Трафальгарской площадью. Как на доске для игры в «Монополию».
Рут. Мы тоже иногда играем в «Монополию» с Алистером.
Карсон. Первый раз слышу!
Рут. В прошлый сочельник играли. Мне еще запомнилось, что Флит-стрит выкрашена в желтый цвет и стоит недорого. Я не ошибаюсь… Дик?
Вагнер. Не она одна. Лестер-сквер и Ковентри-стрит тоже желтые. Честно говоря, в реальности Флит-стрит никогда не спутаешь с Сохо, поскольку трудно найти в мире другое такое скопление грубых пороков и отбросов общества.
Рут. Вы про Флит-стрит или про Сохо?
Вагнер (осознав свою ошибку). Про Сохо. А с вами ухо надо держать востро.
Рут. А вы откуда родом, Джордж?
Гатри. Сити. Конечно, Сити теперь уже не тот – все посносили, понатыкали небоскребов. Смотреть противно.
Карсон. Конечно, конечно.
Гатри. Если бы вы только видели! Знаете, наверное, собор Святого Павла?
Рут. Что-то о нем слышала.
Гатри. Со всех сторон окружен бетонными коробками. Такое ощущение, словно его только что распаковали, а ящики убрать забыли.
Карсон. Вообще-то Рут родилась в Лондоне.
Гатри. Да ну? Тогда вы его сейчас не узнаете. Когда вы в последний раз там были?
Рут. В пятницу.
Гатри {после некоторой паузы). Посижу-ка я лучше попью пива.
Карсон (к Рут). Все-таки ты стерва.
Раздается телефонный звонок, и Карсон направляется к аппарату. Он больше слушает, чем говорит.
Рут. Да, Джордж, он прав: я стерва. Жуткая стерва. Я летала в Лондон забрать Алли на каникулы. Он учится в начальной школе в Эскот-Хит.
Появляется Алистер; он в пижаме и тапочках.
Привет, зайчик! Пришел пожелать спокойной ночи твоей мамочке-стерве?
Алистер (возмущенный до глубины души). Спокойной ночи? Да я еще даже не ужинал!
Рут. Тогда пойди и найди Винни, она тебя покормит.
Алистер. Я хотел сказать пару слов мистеру Гатри!
Рут. Мистер Гатри зайдет к тебе позже. Вас не затруднит, Джордж?
Гатри. Никаких проблем. (Он встает, выходит на веранду, вглядывается в ночь и зевает)
Алистер. Так вы зайдете позже ко мне в комнату?
Гатри. Честное слово!
Рут. Я тоже зайду. Пожелай спокойной ночи мистеру Вагнеру.
Алистер. Спокойной ночи.
Вагнер. Спокойной ночи, Алистер.
Алистер. Вы не забудете, Джордж?
Рут. Мистер Гатри тебе же пообещал.
Алистер уходит. Гатри садится в уютное кресло на веранде.
Боже мой, похоже, Джордж ему нравится! Так, глядишь, он и журналистом захочет стать, когда вырастет! Что делать бедной матери?
Карсон кладет телефонную трубку.
Запугать его рассказами о том, что от этого люди слепнут и сходят с ума, или нашить ему на пижаму удостоверение военного корреспондента и ждать, что с возрастом это само пройдет?
Карсон (выходя из комнаты). Дорогая, незнакомым людям нужно время, чтобы привыкнуть к твоему юмору. (Громко зовет) Алли, где ты?
Рут. А как выжить без юмора в доме, битком набитом журналистами? Такое общество может повредить мальчику. Может быть, подарить ему на Рождество куклу-репортера? Будет врать, пока завод не кончится. (Видно, что сарказм Рут неисчерпаем.) Интересно, что говорят пупсы-репортеры, когда им надавишь на живот? Вы случайно не в курсе, Дик?
Вагнер. Лично я сообщаю, кто во всем виноват.
Рут (со смехом). Будем знать на будущее!
Возвращается Карсон и садится на свое место. Рут встает, чтобы наполнить свой стакан.
Да, я тоже часто в жизни задавалась вопросом, кто во всем виноват. Разумеется, до тех пор, пока не повстречала Джеффри. Джеффри абсолютно ни в чем не виноват.
Карсон. Притормози, Рут.
Вагнер. И кто виноват во всем на этот раз, Джеффри?
«Рут». Вагнер, не наглей!
Вагнер. Шимбу или Магиба?
Карсон. Ну…
«Рут». И это все, что его интересует!
Карсон. Все зависит от того, какую газету вы читаете, не правда ли?
«Рут». Как они меня утомили!
Рут берет свой стакан и садится поодаль от мужчин.
Вагнер. Что скажет президент по поводу последних событий?
Карсон. Вы что, берете у меня интервью, Дик?
Вагнер. А что, нельзя?
Карсон. Нет, нельзя.
Вагнер. Тогда скажите не для печати.
Карсон. Я некомпетентен отвечать на такие вопросы.
«Рут». Я ему сейчас устрою! Как Элизабет Тейлор в «Прогулке слона»… (Кричит) «Убирайтесь из этого дома! Это вам больше не холостяцкая квартирка Джеффри Карсона! Я – его законная английская жена, и мне надоели глупые мальчишки, которые играют в велосипедное поло у меня в гостиной!»
Карсон замечает, что Гатри заснул со стаканом пива в руке. Он встает и осторожно вынимает стакан из пальцев Гатри.
Карсон. Джордж сказал мне, что он хотел бы попасть в Малаквангази.
Вагнер. Я бы тоже хотел.
Карсон. А Джейк?
Вагнер. Джейк – внештатник. Освещать эту историю газета послала меня.
«Рут». Какой ужас, у него в ноздрях волосы растут! Наверное, я просто была пьяна!
Карсон. У него же неплохо выходит!
«Рут». Ну конечно, я была пьяна.
Вагнер. Да, неплохо. Везение.
Карсон. Везение – и только?
«Рут». Я знаю, кто во всем виноват: виски «Джей энд Би»!
Вагнер. Не важно. Важно то, что сейчас моя очередь спешить на пожар, пока меня не опередили другие. Я думаю, многим репортерам уже пришла в голову та же идея.
Карсон. У них ничего не выйдет. Армия их туда не пропустит.
Вагнер. Вы нам поможете?
Карсон. Да. Я дам вам машину, водителя, говорящего на местных языках, и пропуск, подписанный президентом.
Вагнер. Боже мой, чем я смогу вас отблагодарить?
«Рут». Главное – молчи.
Карсон. Полковник Шимбу отпустил меня не за красивые глаза. Я привез послание. Ответ повезете вы.
Вагнер. Ответ от президента?
Карсон. Можете думать все что хотите.
Вагнер. Думать – это непрофессионально. Репортер должен знать.
Карсон. Тогда знайте: я улетаю в Камба-Сити. Рано утром я вернусь с письмом и пропуском.
Вагнер. Подписанным Магибой.
Карсон. Верно.
Вагнер. А письмо? Тоже от него? (Пауза?) Скажите просто «да» или «нет» – что вам стоит?
Карсон. Я дал вам ровно столько информации, сколько необходимо.
«Рут». Обалденное название для песни. (Напевает, импровизируя.) «Я дал вам ровно столько информации…»
«Рут» некоторое время напевает эти слова, то громче, то тише, вплоть до самой первой реплики Рут.
Вагнер. Шимбу предложил сделку?
Карсон. Перестаньте. Дик. Нетрудно догадаться, что он вряд ли спрашивает разрешения начать войну.
Вагнер. Почему письмо повезет журналист?
Карсон. А кто еще туда согласится поехать? Вначале я думал послать Джейка.
Вагнер. Нет. Сколько туда пути?
Карсон. Пять часов. К обеду будете в Малаквангази.
Вагнер. К обеду в пятницу. Двадцать четыре часа туда и обратно вместе с отправкой репортажа. Заманчиво выглядит, если только, конечно, полковник не заготовил никаких сюрпризов.
Карсон. Лучше было бы послать Джейка. Шимбу его полюбил.
Вагнер. Шимбу и меня полюбит. Я очень популярен.
Рут. Всегда мечтала встретиться с популярным журналистом. Я имею в виду, встретиться в свете, а не обнаружить его у себя под кроватью или столкнуться с ним у входа в зал суда. Но чаще всего журналист входит в твою жизнь не представившись, в результате стечения обстоятельств, а не соблюдения правил этикета. Хотя этикет у каждого, конечно, свой.
Карсон. А я уже начал удивляться, что это ты так долго молчишь!
Вагнер. Похоже, Рут, вы не особо жалуете средства массовой информации?
Рут. «Средства массовой информации»… Звучит почти как «оружие массового поражения».
Карсон. Рут испытывает неоднозначные чувства в отношении репортеров.
Рут. Почему неоднозначные? Очень даже однозначные: в частности, ненависть. Конечно, я не имею в виду тех, кто пишет про выборы в Парагвае, или тех, кто дает полезные советы в разделе «Ваш сад». Но всех остальных я ненавижу.
Вагнер. Судя по всему, вы встречались с парой-тройкой из них?
Рут. Ну да, у себя под кроватью и у входа в зал суда. Только не берите себе в голову, что я ненавижу их из-за того, что они погубили мою жизнь! Напротив, в день бракоразводного процесса я выглядела прелестно: шляпка оказалась просто шикарной, а мое фото на первых полосах четырех утренних газет только упрочило мою репутацию в том квартале Хайгейта, где я живу «Молодчина, не правда ли?» – говорили люди. И даже унижения, которым я подверглась, когда начиналась вся эта история… что ж, в жизни случаются вещи и похуже, чем слежка, установленная за тобой одуревшими от излишнего рвения наймитами газетного магната. Их оскорбительная возня только улучшила отношения между мной и Джеффри, который покорил мое сердце тем, как ловко уходил на спортивном «ягуаре» от повисших у нас на хвосте писак, когда мы мчались через пустоши Шропшира. И не его вина, что утренний чай в укромном постоялом дворе, где мы надеялись обрести покой, нам подала гарпия с Флит-стрит, нацепившая фартук горничной… о нет, я ненавижу их вовсе не за это. И даже не за ту чушь, которую они кропают в своих желтых листках на этом птичьем языке, где каждая фраза словно собрана из деталей конструктора «Лего». Например, когда эта бедняжка, бывшая жена Джеффри, которая вообще-то ученая-орнитолог и занимается разведением редких попугаев, позволила себе неосторожно заметить при репортере, что не будет иметь ничего против, если Джеффри бросит меня и вернется обратно, тот немедленно тиснул заметку под названием «БРОШЕННАЯ ПТИЧНИЦА МЕЧТАЕТ О ВОЗВРАЩЕНИИ БЛУДНОГО ГЕРЦОГА». Герцога – вот что их так волновало. Джеффри отличался от всех остальных мужей, которые на той неделе сбежали с чужими женами, только тем, что обладал этим дурацким титулом, причем всем в мире, кроме кучки людей, которых легко можно собрать на королевской яхте и утопить разом, глубоко наплевать на то, что Джеффри Карсон – герцог Богнорский. Они бы хоть потрудились узнать, а волнует ли это публику? Похоже, желтой прессой движет исключительно черная зависть. Даже трудно сказать, кто кого породил: народные массы бульварную прессу или бульварная пресса – народные массы.
Дверь в кабинет открывается.
Милн. Дик, есть связь с Лондоном!
Дверь в кабинет закрывается. Вагнер встает, собираясь идти.
Вагнер. Титулованным особам есть за что обижаться на журналистов. Былое обожание слишком быстро сменилось нынешним поношением без переходного периода безразличия в промежутке. Теперь я вспомнил вас. И вашу историю. Тогда было такое поветрие – охотиться за аристократами. Нику Уэбстеру выделили тридцать тысяч фунтов в год на один только подкуп прислуги. Он чуть не лопнул от гордости. Уже начал думать, что газета и он – одно и то же. Вы только представьте себе это! Если бы кто-нибудь убедил газету, что массовый читатель интересуется прежде всего астрономией, Ник тут же вылез бы на крышу редакции с телескопом.
Вагнер проходит в кабинет и закрывает за собой дверь.
Карсон. И чего ты так на него напустилась? В чем дело? (Карсон подходит к снова зазвонившему телефону и говорит по нему в течение всей последующей сцены.)
«Рут». Джеффри, я должна тебе кое-что рассказать.
Карсон. Ты что-то сказала? (В телефон.) Карсон слушает.
«Рут». Дорогой, я должна тебе кое-что рассказать.
Карсон. Что случилось?
«Рут». Дорогой, я должна тебе рассказать, что произошло, когда я была в Лондоне.
Карсон (отрываясь от телефона). Рут?
«Рут». Джеффри, дорогой, когда я была в Лондоне, я совершила ужасную глупость…
Карсон. Рут, ты что-то сказала?
«Рут» (с интонациями героини американского сериала). Мы – два взрослых человека, Джеффри. Попытаемся отнестись к этому как взрослые люди.
Карсон отрывается от телефона, продолжая держать трубку в руках.
Карсон. Дорогая, ты со мной разговариваешь?
Руг впервые обращает внимание на него.
Рут. Прости меня, Джеффри, наверное, я очень плохая жена.
Карсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11