После каждого разговора с Деннисом у него
оставалось неприятное ощущение... ну, как будто ему в карман сунули
членский билет клуба, в котором он и состоять категорически не желает, и
отмежеваться с чистой совестью не может.
Ривера проложил дорогу к обрыву, развернул Семерку, выжал педаль
сцепления и включил нейтраль. Том заливал дорожку катком-"сковородкой".
Как раз, когда он подъехал, Ривера стоял за машиной и чуткими ладонями
ощупывал кожух двигателя, проверяя нет ли перегрева. Том свернул и
поставил рядом свою "сковородку".
- Ке гас? Малыш? Что-то не в порядке?
Ривера покачал головой и улыбнулся.
- Нет, ничего. Она само совершенство эта "де сьете". Она...
- Эта что? Дейзи Этта?
- "Де сьете". По-испански. Д-7. Семерка. Это что-нибудь значит
по-английски?
- Я тебя не понял, - улыбнулся Том. - Но Дейзи Этта это имя девушки
по-английски. Неплохо.
Он тоже выжал сцепление, перешел на нейтраль и соскочил с машины.
Ривера подошел к нему. Они влезли в кабину Семерки и Том сел за
контрольную панель.
Ривера сказал:
- Дейзи Этта, - и улыбнулся так широко, что где-то в глубине рта, за
задними зубами послышался мягкий, щелкающий звук. Он протянул руку,
зацепил мизинцем один из больших ходовых рычагов и потянул. Том
рассмеялся.
- Да, здесь у тебя нечто, - сказал он. - Самая легкая в управлении из
всех, что когда-либо строили. Гидравлическая система управления, тормоза,
которые поставят машину, как вкопанную, если на них плюнуть. Рычаг
переднего и заднего хода, так что не нужно терять скорость. Она отличается
от старых моделей. Девять-десять лет назад у них не было подъемных пружин,
и нужно было навалиться всем телом, чтобы поставить ведущий рычаг на
место. Резать склон холма таким бульдозером - это была та еще работа,
тогда. Ты попробуй как-нибудь работать одной рукой, а другой придерживать
ее высыпающиеся потроха. И так - десять часов в день. И что ты с этого
имеешь? Восемьдесят центов в час и... - Том вытащил изо рта сигарету и
прижал горящий конец к загрубевшей коже ладони. - Это.
- Санта Мария!
- Хочу поговорить с тобой, малыш. Да еще хотелось бы заглянуть за
обрыв, бросить взгляд на те камни. Келли будет сюда добираться самое
меньшее час.
Они взревели вверх по склону, Том, чувствуя как дрожит земля под его
машиной, вел ее зигзагами, как по горному серпантину. И хотя Семерка несла
глушитель на своей выхлопной трубе, что торчала из корпуса как раз перед
ними, рев четырехцилиндрового двигателя, тащившего в гору четырнадцать
тонн стали, мог перекрыть и успешно перекрывал любой крик - так что они
сидели молча. Том вел бульдозер; а Ривера наблюдал, как движутся его руки
над контрольной панелью.
Обрыв начинался с низкой гряды, тянущейся почти во всю длину
маленького острова, словно вывихнутый позвоночник. На середине острова
гряда резко поднималась, одно крыло уходило к зарослям на берегу, где они
оставили свое снаряжение, а другое поднималось к небольшому, почти
квадратному плато, протяженностью около мили. Только оглядев все плато,
операторы поняли, каким невероятно ровным было бы оно, если убрать
растительность и мусор. В центре - точно в центре - как они внезапно
поняли - поднимался длинный низкий курган. Том выжал сцепление и остановил
машину.
- Разведка донесла, что где-то здесь был камень. - Том слетел с
сидения. - Пошли поищем.
Они пошли к бугру. Том внимательно осматривал окрестности. Наклонился
и поднял из густой короткой травы кусочек хрупкого тяжелого серо-голубого
камня.
- Ривера, погляди сюда. Вот об этом говорилось в докладе. Смотри-ка -
еще. Но только мелкие камешки. А нам нужны большие, чтобы засыпать эту
проклятую трясину.
- Хороший камень? - спросил Ривера.
- Да, но - но только он явно не отсюда. Весь этот остров - песок,
мергель, песчаник - там, внизу только это. А этот здесь - синий камень,
ну, как синяя алмазная глина. Он плотнее и блестит. Я в жизни не встречал
такого на мергелевом холме. Или около него. Во всяком случае, надо
поискать, нет ли здесь еще.
Они пошли дальше. Ривера вдруг наклонился и раздвинул траву.
- Том, посмотри, здесь большой.
Том подошел и глянул вниз на пробивающийся сквозь землю и корни травы
выступ камня.
- Да, малыш. Подгоняй свою подружку и мы выроем его.
Ривера кинулся к тихо урчащему бульдозеру, и забрался в кабину. Он
подогнал машину к тому месту, где стоял Том, выглянул наружу, отыскал
взглядом камень, затем сел и потянул рычаги. Прежде чем бульдозер
сдвинулся с места, Том уже был в кабине рядом с ним, следил за работой,
положив руку на плечо Риверы.
- Нет, малыш, нет. Не третья. Первая. И не с такой силой. Вот так. Не
пытайся вырвать скалу из земли. Подберись к ней плавно, установи лезвие и
вытаскивай камень, вытаскивай, а не пинай. Цепляй его серединой лезвия, а
не краем, пусть тяжесть придется на оба гидравлических цилиндра. Ну кто
учил тебя так работать?
- Да никто не учил меня, Том. Я раз видал, как это делается, ну и
повторил.
- Да ну? И кто это был?
- Деннис, но...
- Слушай, малыш, если ты хочешь чему-нибудь научиться у Денниса, то
посмотри, как он орудует "сковородкой", катком. А бульдозер он водит так,
как разговаривает. Да, так ты напомнил мне - о чем я хотел с тобой
поговорить. У тебя что были какие-то неприятности с Деннисом? Вы
поссорились?
- Да какие могут быть неприятности, когда он со мной не
разговаривает? - развел руками Ривера.
- Хм, тогда все в порядке. Пусть так и остается. Деннис, в общем -
ничего, только ты держись от него подальше.
И он начал пересказывать мальчику слова Пиблза о том, каково быть
одновременно оператором и механиком. Ривера сидел, опустив голову,
длинного темного лица почти не было видно. Его руки шарили по контрольной
панели, поглаживали ее, ощупывали рычаги и крепежные гайки. Когда Том
кончил, он сказал.
- О'кей, Том. Если хочешь, будет так - ты их ломаешь, я их чиню. Но
если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты ведь пустишь меня поработать
с Дейзи Этта, да?
- Ну конечно, малыш. Только помни, что человек не может уметь все.
- Ты-то можешь все, - сказал юноша.
Том спрыгнул с машины. Ривера переключился на первую скорость,
подобрался к камню, осторожно придвинул лезвие. Казалось, машина напрягает
мускулы, чтобы поднять груз. Ривера чуть отпустил дроссель, машина плотно
прижалась к камню. Гусеницы скользили, вгрызались в почву, выталкивали
назад землю и песок. Том поднял кулак с отставленным большим пальцем и
Ривера начал поворачивать лезвие. Семерка опустила морду, как бык,
пробирающийся сквозь болото, передние сегменты гусениц зарывались в землю
все глубже, лезвие качалось, зацепив краем скалу, будто храповик с
собачкой. Камень сдвинулся, потом рванулся из-под накрывавшей его земли,
разрезая ее, оставляя за собой кильватерную струю. И тут лезвие не
удержалось и соскользнуло с камня. Ривера успел перебросить рычаг, прежде
чем оно ударило в радиатор Семерки. Он снова установил лезвие, снова
потянул и, наконец, вывернул камень на свет божий.
Том посмотрел на него и почесал в затылке. Ривера соскочил с
бульдозера и стал рядом с ним. Какое-то время они молчали.
Это был грубый прямоугольник, огромный кирпич, один конец которого
был обломан где-то под углом в тридцать градусов. А на противоположном
конце были параллельные полосы, такие оставляет на стволе дерева пила.
Размером камень был 3 х 2 х 2 фута, и весил должно быть шесть-семь сотен
фунтов.
- Так, - произнес Том, выпучив от удивления глаза. - Эта штука
никогда не росла здесь, а если и росла, то уж точно не могла вырасти
такой.
- Уна пьедра де уна каса, - тихо сказал Ривера. - Том, это ведь было
здание, да?
Том вдруг повернулся и посмотрел на курган.
- А здесь и сейчас есть здание - или то, что от него осталось. Бог
знает, какое оно старое...
Они стояли там в медленно меркнущем свете, стояли и смотрели на
курган. Откуда-то появилось ощущение давления, как будто вокруг не было ни
дуновения, ни звука. Но ветер-то был, а за их спинами что-то бормотала на
холостом ходу Дейзи Этта и ничего не изменилось и - может быть, именно
это? То, что ничего не изменилось? То, что здесь ничто не хочет, не может
измениться?
Том дважды открывал рот, чтобы заговорить и тоже не мог или не хотел
- он не знал, что именно. Ривера внезапно опустился на корточки, спина
прямая, глаза широко открыты.
Стало очень холодно.
- Холодно, - пожаловался Том и собственный голос показался ему
хриплым. А с моря дул теплый ветер и теплой была земля под ногами Риверы.
Холод был не просто недостатком тепла, а отсутствием чего-то еще - быть
может, иного тепла, присущего только жизни. Ощущение давления росло, как
будто оно началось c осознания странности этого места, а возросшая
чувствительность людей только усиливала его.
Ривера тихо произнес что-то по-испански.
- Ты на что смотришь? - спросил Том.
Ривера круто повернулся, дернул рукой, будто пытаясь защититься от
резкого голоса товарища.
- Я... тут не на что смотреть, Том. Я однажды уже чувствовал что-то
такое. Только я не знаю... - он покачал головой. Глаза его были
распахнутыми и странно пустыми. - И после этого была жуткая гроза, - его
голос пресекся.
Том схватил его за плечо и рывком поставил на ноги.
- Малыш, ты, что, ошалел?
Ривера улыбнулся почти нежно. Над верхней губой блестели мелкие
капельки пота.
- Со мной все в порядке, Том. Я только напуган, как черт знает что.
- Ну так беги от ужаса вон на ту кошечку и начинай работать! -
проревел Том. И потом добавил, уже спокойнее. - Я знаю, что-то нечисто -
да, нечисто, малыш. Но все эти чувства не помогут нам построить взлетную
полосу. И по-любому, я знаю, что делать с собакой, когда она сходит с ума.
В твоем случае это тоже должно сработать. Гони к этому кургану и посмотри,
не валяется ли там для нас куча таких камней. Нам ведь еще надо засыпать
болото.
Ривера заколебался, начал было что-то говорить, сглотнул и медленно
пошел к Семерке. Том наблюдал, как он идет, одновременно пытаясь защитить
свой мозг от неощутимого присутствия чего-то, чего-то близкого и очень
холодного.
Бульдозер уже тыкался носом в курган, фыркал, и это вдруг напомнило
Тому, что испанское название машины - "руерко" - свинья, или вернее,
кабан. Ривера зацепил край кургана режущей стороной лезвия. Грязь и пыль
взлетели в воздух и стали медленно оседать по обе стороны машины. Юноша
уже срезал кусок земли, сбросил его за курганом, развернулся и пошел за
следующим.
Через десять минут Ривера натолкнулся на камень. Взвизгнула
марганцовистая сталь лезвия, из-под режущего края поднялся серый дымок.
Когда машина прошла, Том наклонился и осмотрел камень. Тот выглядел так
же, как предыдущий, который они нашли на плато - и обтесан был точно так
же. Но здесь была стена и камни были притерты друг к другу - выступы к
выемкам.
И холодные, холодные как...
Том глубоко вдохнул и вытер пот, заливавший ему глаза.
- Не имеет значения, - прошептал он. - Мне нужен этот камень. Мне
надо засыпать это болото.
Он встал и знаком показал Ривере, подвести лезвие туда, где в стене
была трещина.
Семерка чуть не врезалась в стену и остановилась, Ривера переключился
на первую скорость и опустил лезвие. Том заглянул ему в лицо. Губы юноши
были белыми. Он сдвинул рычаг, лезвие дрогнуло и острый угол вошел прямо в
трещину.
Бульдозер протестующе взревел и начал раскачиваться из стороны в
сторону, будто балансируя на конце лезвия. Том спрыгнул с дороги, обежал
машину сзади, а она стояла теперь почти параллельно стене, выскочил на
открытое место и, не отрывая взгляда от сверкающего лезвия, поднял руку,
чтобы подать сигнал. А затем - одновременно - все и случилось.
Словно вырываемый зуб, блок зашатался и вывернулся из стены, полетел,
вращаясь, увлекая за собой соседний. Камень над ними рухнул в
образовавшийся просвет, весь курган затрещал и начал оседать. И что-то
вырвалось из черной дыры между камнями. Что-то. Какой-то туман, только
невидимый туман, нечто огромное, но неизмеримое. И с ним пришла новая
волна холода, который не был холодом, и запах озона и треск сильного
статического разряда.
Том оказался в пятидесяти футах от стены, прежде чем понял, что
бежит. Он остановился и увидел, как Семерка вдруг резко стала на дыбы,
словно дикая лошадь, как летит с водительского кресла, переворачиваясь в
воздухе, Ривера. Том прокричал что-то нечленораздельное, кинулся к юноше,
распростертому на жесткой траве, поднял его на руки и побежал. И только
тогда осознал, что бежит он от машины.
А бульдозер действительно выглядел жутко. Его капот опускался и
поднимался. Машина медленно, с воем, отползала от кургана, бешено мигали
лампочки на контрольной панели. Лезвие раз за разом врезалось в землю,
оставляя глубокие рубцы, через которые затем с лязгом и рычанием
переваливались гусеницы. Семерка описала большую неправильную дугу,
развернулась, и возвратилась к кургану, где начала биться в
полупогребенную стену, лязгать, царапаться и урчать.
Захлебываясь от недостатка воздуха, Том добежал до края плато,
опустился на колени и осторожно положил свою ношу на траву.
- Малыш, малыш, эй...
Длинные шелковистые ресницы задрожали, потом поднялись. Что-то
дернулось в груди Тома, когда он увидел закаченные, белые глаза. Ривера
длинно, неуверенно вдохнул, потом кашлянул, зашелся кашлем. Его голова
ходила из стороны в сторону, билась о землю и Тому пришлось зажать ее
между ладонями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11