Видимо, взрыв готовили профессионалы, знали куда направлять. Взорванный "мерседес" сильно грорел, языки пламени рвались из порванного салона, сквозь проемы выбитых стекол. Вдруг раздался ещё один взрыв, много слабее, чем первый, и я, словно бы пробудился: увидел, как Аркадий, затравленно оглянувшись, пригнул голову и метнулся к невысокой ограде кладбища. Перемахнул ограду и, по аллеям, прячась за памятники, быстро побежал прочь.
Вот не кстати! Однако, вспомнив, как в офисе не хотел идти на похороны, но пошел, зная, что произойдет нечто подобное, я невольно порадовался сверхчувственной остроте собственной интуиции. Она меня и в Чечне не подводила, в той первой еще, где я не раз бывал на волосок от смерти.
Подумав, я решил не скакать по буеракам вслед за перепуганным Аркадием, а перехватить его уже в городе. Все дороги ведут в город, так что успеется. Тем более, что и интуиция молчала.
Ну и ладно.
Вновь пробрался сквозь бурлящую толпу (кажется никто не заметил исчезновение Аркадия, или думали, что он погиб в машине) я сел в свой "форд", завел мотор и, на всякий случай объехал вокруг кладбища. Аркадия нигде не было видно. По переулкам, все более распрямляющимся, поехал к центру города. Благо было недалеко.
А день был чудесный, на синем небе ни облачка... нет, низко над домами, на пределе видимости кучерявились белые, действительно, как барашки облака. Солнце горячо томило, но спасал ни на секунду не утихающий ветерок с реки. На асфальте, особенно у урн и на изредка собирающихся у бардюров барханчиках пыли, бестолково, вперемежку с голубями, суетились воробьи. После вчерашнего выпитого до сих пор мутило. Пиво уже не спасало, хотелось чего-нибудь покрепче. А может и минералки. И хорошо бы на реку, вытянуться на пляже, полежать, поплавать... И где этот молокосос запропастился?
И вдруг увидел. Парень спокойно выходил на остановке тролейбуса и, вобрав голову в плечи, куда-то торопливо направлялся. Поравнявшись с ним, я притормозил, приоткрыл дверцу, высунулся, окликнул... Аркадий, ещё сильнее вобрав голову в плечи, ускорил шаг... Пришлось выскочить из машины, догнать, схватить за плечо. Развернул позеленевшего от пережитого страха Аркадия и только тогда тот узнал. И однако, не обрадовался. Хотя уже мог слушать.
- Куда же ты бежишь, Аркадий? Я тут все объехал, а ты как дернул, не догнать. Спринтер, в общем. Я смотрю, а ты между могил, да по алейкам... только тебя и видели.
Я продолжал болтать чепуху, лишь бы отвлечь парня на звуки речи.
- Хорошо, я приблизительно соориентировался, где тебя ловить. А то пока петлял, ты вон где оказался.
Я открыл переднюю дверцу.
- Садись! Отвезу, сдам родственникам и будя. А то с тобой хлопот не оберешься.
Аркадий подошел к дверце, забрался внутрь. я, повернувшись к нему, продолжал весело болтать.
- А бегать ты здоров. Я уж стал бояться, что не найду тебя. Хотел родственникам твоим звякнуть, но решил повременить. И хорошо, что так, сейчас они там собой заняты, правда?
Я привез его, однако, к себе в офис. Аркадий покорно последовал за мной по коридору мимо стола дежурного. Я открыл дверь кабинета, пропустил Аркадия вперед. Едва сам зашел, сразу направился к холодильнику, вынул упаковку баночного пива. Потом подумал и достал из бара бутылку коньяка.
- Это, знаешь, будет полезнее, - сказал я Аркадию, щедро наливая в два стакана. - Пей, быстрей придешь в себя.
Аркадий покорно выпил. Был он высокого роста, как и я, но из меня можно было бы слепить - если бы у кого возникла такая дикая идея - не менее двух Аркадиев. Не потому, что он был таким узеньким. Это я такой широкий.
Кабинет у меня - чистый, светлый, оживленный недавним ремонтом сильно захламлен, если можно так сказать в отношение оружия. На столе, на стенах, полках, стульях, диване - всюду, были всевозможные ножи, мечи, арбалеты, диковинные на вид пистолеты и прочее холодное и пневматическое оружие. Я, видя проснувшийся интерес Аркадия к моему интерьеру, стал объяснять назначение моих побрякушек.
- Огнестрельное держу в сейфе, а это так, баловство, места нет, пылиться. Впрочем, удобно, под рукой. Я из арбалета вот, люблю пострелять, здесь у нас тир внизу есть. Или ножи покидать.
Аркадий внимательно приглядывался ко мне. Да и то, до сего времени мы с ним как-то не сталкивались. Я все больше имел дело с его папой, много мне помогавшего, так что чувствую себя должником теперь уже и его сына, которого Князь, несмотря ни на что, все-таки любил, я знаю. Так что я изображал радушие, хотя и несколько снисходительное, учытывая молодость Аркадия и, некоторое превосходство мое во всем.
Я усадил Аркадия на диван, просто сдвинув в сторону весь оруженйный арсенал.
- На беспорядок не обращай вимания, мне так удобнее работать, а клиентов я редко здесь принимаю.
Я нажал кнопку телефона на столе и попросил присести две чашки кофе.
Дверь открылась и вошла Ира, моя секретарша, с подносом, на котором дымились две чашки кофе. Девушка была одета в длинную узкую юбку и пепельного цвета блузку с темным галстуком из каких-то ленточек. Я - в черных джинсах и черной джинсовой рубашке - не соответствовал шикарному облику кабинета и своей секретарши, но так мне нравилось.
Я поставил обе чашки перед собой и долил в каждую коньяк. Одну дал Аркадию.
- Хорошо, - сказал я, отпив глоток, - время у нас ещё есть. Можно поговорить.
Я прежде всего рассказал ему, как и почему оказался в номере гостиницы позавчера ночью. И почему так вовремя. Аркадий выслушал и, честно говоря, ничего не понял. Не мог уяснить, при чем тут он. И как связаны смерть его отца и чье-то там желание убить его? Я и сам толком не понимал. Интуиция?.. Но что такое интуиция? Нет, кое-какие соображения были, разумеется. И я их попытался довести до его сознания.
- Сам посуди, - говорил я, - возьми вот меня: в большинстве моих предприятий твоему отцу принадлежал значительный процент собственности. Теперь это все переходит к тебе. Так что, по идее, я тоже заинтересован тебя распылить. И я ведь не один такой, которого твой отец вывел, так сказать, в люди. Я с ходу могу насчитать десяток-другой коммерсантов, которые теперь должны делить прибыль не с твоим заслуженным отцом, а с тобой. Все держалось на авторитете твоего отца. У тебя его нет. Многие уже поверили, что стали полными собственниками и не захотят вновь становиться лишь номинальными владельцами всех своих фабрик и заводов.
- А вы? Вы-то с какой стати хотите со мной делиться? - вдруг спросил Аркадий.
Надо же, сообразил.
- Я исключение, - сказал я. - Во-первых, деньги для меня не самоцель. Их у меня и так предостаточно. Я вообще стараюсь быть эпикурейцем. Когда проголодаешься, кусок хлеба вкуснее, чем любая еда на сытый желудок. А все, что можно достать за деньги в конце концов приедается. Тебе ли это не знать, ты-то с детства все имел.
Аркадий слушал, но с сомнением во взоре. Я продолжал заливаться соловьем.
- Для меня жизнь - игра. Два года назад я приехал в ваш приволжский городок, осмотрелся и сразу пошел к твоему отцу в мэрию. Знаешь что я ему предложил? - спросил я.
Аркадий не знал.
- Я предложил ему освободить город от бандитского беспредела, от укоренившегося криминалитета, уже поделившего город на секторы личных интересов. А очистив, единолично, хоть и с поддержкой властей города, занять образовавшуюся нишу. На первый взгляд - абсурд, да?
Аркадий, кажется, соглашался.
- Нет, парень, твой папа никогда не стал бы Князем, если бы не мог взглянуть на проблему с точки зрения нетривиальной. Он согласился. Ну а дальше ты, конечно, слышал. Помнишь я тут устроил шум и гам? Не мог не слышать.
- Да, - согласился Аркадий. - Вас ещё Оборотнем после этого прозвали.
- Вот-вот, - сказал я и взглянул на часы. Начало пятого. Шестнадцать двенадцать. Взглянул на Аркадия. Тот молча курил.
- Ну что, пора звонить Станиславу Сергеевичу? Или лучше Самсоновым?
Аркадий махнул рукой: все равно, мол.
Я решил позвонить полковнику Коневу, потому что он, все же, был городским милицейским начальником, а я, ещё с времен своей службы в СОБРе предпочитаю людей в форме всяким штацким. Атавизм, короче.
Соединился быстро. Разговор был краток, но понятен и Аркадию.
- Аркадий у меня, - сказал я, представившись полковнику. И продолжал односложно. - Нет, он жив-здоров. Перепугался от неожиданности и дал деру. Я его в центре подобрал Все, все... Нет, нормально... Спокоен... Случайно отошел в туалет...
Потом полковник давал ценные указания, которые я не прерывал. Выслушал, обещал исполнить все точно и положил трубку.
- Все, - сказал я и потянулся к пачке сигарет на столе. - Тебя там уже искать начали. Можно было бы и раньше позвонить. Поедем сейчас в ваш фамильный Куницынский особняк.
Вот так все и началось.
Вышли из офиса, подошли в большому белому "Джипу", американского, фордовского происхождения, сплошь увитому толстыми трубами с боков и один раз - поперек. На трубу можно было встать, влезая внутрь. Машина, вообще, была под стать хозяину, то бишь, мне - большая, мощная.
Тут, как будто нарочно, померкло солнце, Аркадий тоже как-то скис, но надо было ехать.
- Ты чего, Аркадий? - спросил я и потянул его к машине. - Не кисни, все будет о,кей.
ГЛАВА 5
ПРИЕМ В КНЯЖЕСКОМ ОСОБНЯКЕ
Мы сели в мой трубчатый "джип" и рванули вперед, спеша на важное, кому-то особенно нужное собрание. Я закурил, опустив стекло передней дверцы, отчего ветерок, необычно свежий и влажный, несмотря на солнечно-пыльное обрамление улиц, проносящихся мимо машины, весело охлаждал мой раскаленный от мыслей лоб.
А между тем как-то совсем быстро дома снизили этажность, тут же стали одноэтажными, исчезли совсем, и вот уже дорога ровной лентой легла вдоль аллеи высоких тополей, изредка уступавших место раскидистым липам, навстречу вырастали и с ревом исчезали позади разноцветными солнечными бликами брызгающиеся отечественные и импортные машины. Вдруг впереди показался и быстро вырос в размерах велосипедист, оказавшийся молоденькой нимфой; медленно отталкивая педали лакированными шоколадными ножками, девушка поравнялась и мгновенно исчезла позади, скорее всего, навсегда.
И тут, так же внезапно, как кончился город, открылась Волга: сверкнула беспределом, шороховато заискрилась, залитая солнцем и небесной голубизной и потекла параллельно. Аркадий тоже курил, смотрел в приоткрытое окно и постепенно, - может, из-за речного и небесного простора, из-за вольного ветерка, гуляющего по салону, может быть из-за канувшей в прошлое молоденькой велосипедистки, - но он взбодрился. Чего горевать в его возрасте. А папа? Папу кажется он не так уж и любил. Уважал, конечно, но и грысся постоянно. Особенно, когда Князь сделал княгиней свою секретаршу. Меня тогда ещё не было в городе. Да, года три назад.
Тут впереди, с пригорка, легко подбросившего нас выше, внезапно показался лес, а показавшись, быстро приблизился. Потом вдруг пошли дубы, мелькнуло животное, размером с небольшую собаку, но коренастей - неужели барсук? - пролетела сорока, сверкнув белым животом и стало совсем хорошо. Машина давно уже шуршала колесами по гравию, дорога запетляла, стала уже, с обеих сторон придвинулись клены и липы, переплелись высоко над ними, так что образовали туннельный свод, под которым они, плавно качаясь на ухабах, и двигались. Кажется, на одной из веток сидела белка, во всяком случае звучное цоканье на мгновение громко зазвучало в окошке и тут же исчезло, вместе с рыжим, сердитым источником. Все было здесь тихо и неподвижно.
Мы углублялись в лес все дальше и дальше. На самом деле, я знал, что дорога больше петляет, создавая иллюзию проникновения в дебри; от опушки, где мы вьехали в лес, было километра три по прямой, не больше, но пора было бы уже показаться и дому.
Внезапно впереди показался просвет, затем синий клочок неба с пушистым отворотом облака, и через минуту деревья расступились, поредели, дорога изогнулась, превратилась в широкую подъездную аллею, они завернули за последний поворот и очутились перед усадьбой. И как же красиво светился красный кирпич стен сквозь зрелую летнюю листву буков и дубов, окружавших там и сям дом. Воплощение изящества и красоты, изысканно-безупречный, дом совсем не походил на возникающие последние годы, словно грибы, двух-трехэтажные дома обогатившихся граждан. Попался, видимо, хороший архитектор, или природный вкус старшего Куницына оказался тоньше, позволив отказаться от привычного. Во всяком случае, "ново-русской хрущевкой" здесь и не пахло. Когда же они подъехали к широкому каменному крыльцу, возле которого суетились одинаковая обслуга, а по обеим сторонам замерли на солнце разнокалиберные иномарки, увидели через высокие до пола окна, почти сплошь занимавшие стены первого этажа, что в холле полно людей.
- Судя по всему, все уже в сборе, - пробормотал я и, повернувшись к Аркадию, подмигнул - будет жарко.
Повернулся, замер на минуту, потом возразил сам себе:
- А может и нет. По идее, уже все решено и расписано. Осталось собрать консенсус и адьёс.
Я присматривался. Нащупал ручку дверцы, продолжая через опущенное стекло разглядывать людей за стеклом, сейчас зашевелившихся. Видимо, известие о нашем прибытии пошло гулять по залу, но тут подоспел один из шатающихся перед входом плечистых мужиков в черных костюмах и отпер - не передо мной - перед Аркадием дверцу.
Аркадий вышел из машины и посмотрел на меня. Я как раз разминал застоявшиеся мышцы.
- Ну пошли, - сказал я, - милое дело!
Ни как не мог настроиться на похоронный лад. Взрывы, нападения опасности меня чрезвычайно веселят, ничего не могу поделать.
Мы поднялись по широкой лестнице. Аркадий шел рядом со мной и у дверей, которые поспешно открыл перед нами один из одинаковых мужиков, словно охранные псы вынужденных находиться вне стен дома на дворе, он быстро взглянул на меня и я уловил мгновенную гримасу горя на его лице. Проняло, все-таки.
Полковник Конев выступил из толпы, коротко кивнул мне и, взяв Аркадия за руку, крепко сжал.
- Такое горе, такое горе!
Полковник Конев Станислав Николаевич, пятидесяти двух лет от роду, среднего роста, очень широкоплечий мужчина, с резкими чертами сухого лица, тяжеловесный, часто одним взглядом вызывающий страх у подчиненных, знающий об этом и умело пользующийся этим, сейчас имел вид доброжелательный, родственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32