Непонятна вот только роль разных там майоров Вараскиных... Кто они? Пушечное мясо? Или сами в деле?..
- Как ты сказал? - вдруг вернул его в ресторан Семен Зелимханович. Майор Вараскин? Кто это такой?
- Я разве не сказал? - удивился я. - Это командир группы "СОБРА", которая к нам прибыли несколько дней назад. Для расследования новой серии убийств.
- Вот оно что?.. А он точно из "СОБРа"? Впрочем, все равно. Да, сынок, мой тебе совет, лучше даже в город не возвращайся. Позвони, уладь там всё по телефону, но в город - ни-ни! Ты ведь холостой, деньги есть, забирай свою девушку - как ее: Катя? - и гони куда-нибудь подальше. Салим Бекмурзаев - это величина. Кое с кем в Москве у него тоже все повязано. Если у вас там Бекмурзаев, - качал головой генерал, - оно, значит, дело серьезное. Кстати, знаешь, я ведь увольняюсь из МВД, - отвлекся вдруг он. Да, да, хватит, поработал на государство, пора и отдохнуть. Им, видите ли, не нравится мой стиль работы, им, видите ли, хочется, чтобы я только на них корячился. Дудки. Буду теперь в гости ко всем ездить. Вот к тебе, например. Как на счет того, чтобы пригласить меня в гости?
- Да я всегда рад вас видеть. Тем более, что в нашем городе вы и так частый гость. Кажется с покойным Князем последний год друзьями стали, не разлей вода.
- Да, мужик что надо был, мы с ним большие друзья стали. Ну ладно, стал собираться генерал, - если всерьез тебя прижмет, я, конечно, тебя как-нибудь прикрою. Для сына старого друга все сделаю. Но подставляться тебе тоже резона нет. Серьезно советую: ноги в руки и беги.
Я допивал свой кофе, поглядывая по сторонам. Несмотря на дневное время, здесь, в полупустом зале был полумрак, и было жаль потраченного времени. Сейчас, когда каждый день может быть решающим, я здесь слушаю предупреждения слегка сдрейфившего пожилого генерала, которому, конечно же (сам находится у власти - думать надо!) нравится существующее положение дел. И тут же толстое лицо Семена Зелимхановича уткнувшего лакирванный нос в чашку кофе, где вместо жидкости оставалось лишь тина кофейной гущи, начало постепенно бледнеть, угасать; дальнейшее прощание не затянулось, мы расстались недалеко от входа, где генерала ожидал черный "Ауди" с уснувшим под газеткой шофером, а самого меня - личный американский внедорожный конь - увитый железными трубами "форд".
Ехать по адресам, намеченным прежде, нужды уже не было. Разговор с Семеном Зелимхановичем прояснил все, что на данном этапе надлежит знать. И какая сейчас, в общем-то, разница: кто конкретно стоит за беспределом в Лермонтове, какой там боярин, какой там горский князь?.. Может потом, на досуге, будет любопытно узнать... Сейчас надо было ехать домой. Именно там события могут выйти из под контроля. Да, решаю я, переночую - и в Лермонтов.
Я заехал по пути в магазин, купил себе все необходимое для того, чтобы скоротать вечерок в одиночестве и поехал домой под редкий ещё перестук капель все ещё сомневающегося в собственных силах дождя, решившегося излиться наконец, когда я выходил из магазина.
Ничего, почти не промок.
ГЛАВА 29
ПОКОНЧИТЬ СО ВСЕМ
В комнатах сразу потемнело, набирающий силу ливень сплетал струи на стекле в косички, шуршал и гремел водосточными трубами, на часах было половина шестого, часа три я сидел с этим бывшим - бывшим другом отца, бывшим, судя по всему, генералом, бывшим дядей Семой, бывшим честным человеком - в новой ипостаси обретшим самоуважение и любовь к благам, которые дает власть: с каким апломбом он сейчас подъедает свой рабочий день, сочиняя, верно, докладную записку о встрече с личным информатором. И впервые за много времени - месяцев? лет? - страх начал вползать в мое сердце. Страх не за себя, за Катеньку, Лену, Аркадия... Нет, за себя, за себя тоже! Я подумал, что будет, если достанут Катю, и мне стало так плохо, что пришлось щедро налить себе виски, купленный недавно для разнообразия. Выпил. Хорошо, что не забыл купить сигарет. Я закурил. Звездочка сигареты ярко рдела в затененной шепчущим дождем комнате. Небо оплакивало город, захваченный баронами, небо оплакивало лично меня, меня, мелкую судьбу маленького человека... Ни просвета, ни проблеска надежды - сплошной мрак впереди, мрак и смерть.
Может быть не надо было во все это ввязываться? Может и сейчас ещё не поздно?.. А что, воодушевился я, стоит позвонить... Катя-котенок, как это?.. да, ноги в руки и сюда, в Москву... где легче отщелкать ненужного человечка, где легче и спрятать концы... Нет, бесполезно. Теперь, когда я засвечен своими идиотскими древнерусскими "иду на вы!", меня тем более в покое не оставят, где-нибудь в бетон закатают вместе с Катенькой: ложе вам твердый бетон, а одеяло - бетонный раствор... очень оптимистично.
Я налил себе ещё вина, выпил. Сигарета прогорела. Какая гадость эти американские сигареты, сгорающие как бикфордов шнур... чем больше сигарет, тем ближе последний взрыв... все там будем. Надо пойти спать, лучше пораньше отправиться в обратный путь. Сутки, завтра с утра пройдут сутки, как я уехал. День, да ночь - сутки прочь. Что там могло произойти за сутки? Я боялся звонить.
Я достал ещё одну сигарету, заурил и потянулся к телефонной трубке. Позвонил. Трубку сразу сняли. Катя.
- Ала! Ало! Это ты? Сереженька!
- Правильно, котенок. Конечно, я. А ты кого надеялась услышать?
- Не говори глупости, конечно, тебя, - возмутилась Катя. - Ты где сейчас? У тебя голос такой...
- Нормальный голос, мы сегодня с другом отца... отметили встречу, посидели...
- У тебя все в порядке? - вдруг встревожилась чуткая Катенька. - Как же ты поедешь? Ты где сейчас?
- Дома я, дома. На Мещанской. Один я.
- Тогда немедленно ложись спать, а утром поедешь.
- Хорошо, хорошо. Ты лучше скажи, новости какие-нибудь есть? Что-то меня тревожит. Никто не звонил?
- Нет, никто. А хочешь, сам позвони.
- В том-то и дело, что не хочу.
- Тогда спать, спать.
- Хорошо, котенок. Жди, в общем, завтра днем буду.
- Я тебя все время жду, Сереженька, жду, как!..
Я засмеялся, уловив нотки экзальтации в её голосе.
- Ну, пока, котенок.
Положил трубку. Настроение чуть-чуть улучшилось. Но чуть-чуть. Общее состояние безнадежности было густым и вязким, как ливень за окном. Еще налил себе в стакан. Какая, все же, дрянь, этот виски. Надо было водки взять. Вот, хотя бы, "Князь Юрий Долгорукий" - водка чистая, хрустальная, которая не во вред даже могучему организму Ельцина, вместе с Горбачевым сотворившим этот новый бравый мир.
Всё, надо идти спать. Прыгнуть в кровать, как в омут. Вырваться от всех забот хотя бы на часы ночного забвения. Забыть, заснуть, исчезнуть. Хватит с меня доводов. Направо пойдешь - жизни лишишься. Налево пойдешь та же пуля. Прямо пойдешь тринитротолуольчик найдешь. К черту советы! Как жернова мельницы, перемалывающие жизни... К черту жернова полезных советов! Лучше сон - сладость небытия, зеленая одурь, сковывающее все тело тончайшими путами сновидений. Сегодня - одно, завтра - другое. Если все время думать о том, что будет, можно сойти с ума. Здравый смысл подсказывал только плохое. Разве может быть что-нибудь хорошее в нашей стране без конца и без края. Бескрайние просторы, а деться никуда нельзя. Как он там говорил, дядя Сема, друг наш семейный?.. Все поделено между сильными людьми. Каждый может и должен иметь свой кусок: одни - свои шесть соток, другие - Красноярский никелевый комбинат, третьи - два метра... Шесть соток - мерило ценности законопослушного гражданина... О чем это я? Ах да, разве не смешно, что шестая часть суши выделяет шестью сотками шестерочных своих граждан?.. Две шестерки, плюс ещё шестерка, в которую мы все обратились пред сильными бесконечными генералами... Шесть, шесть, шесть.. Число Зверя - шестьсот шестьдесят шесть!.. Смеяться хочется, как все гнусно!
Скоро я убедился, что не могу уснуть. Дотянулся до бутылки и прямо из горлышка отпил несколько гулких глотков. Закурил. Дождь, умеривший пыл, тихо шептал за окном. Слегка посветлело, но ранние сумерки уже погасили воздух. Я лег на бок, чтобы удобнее было стряхивать пепел. Что случилось за последние дни?.. Почему я попался в западню безысходности? Может быть из-за Кати? Я ухмыльнулся. Да, да, герои и бандиты не должны ни к кому привязываться... Иначе перестаешь быть свободным. Иначе думаешь о завтрашнем дне, строишь планы, которые никогда не сбываются, перестаешь жить одним днем, как того требует природа зверя внутри тебя. Какая мерзость!
Сытый генерал Романов спит сейчас со своей славной боевой полковой лошадью, то бишь, со своей женой-генеральшей. Я вспомнил - Элеонора Михайловна, как же, как же... А может быть, спит наш генерал со своей молодой любовницей, секретаршей и младшим офицером по особым поручениям. Люди похожи на заводные манекены с несложной программой... каждый второй заводной органчик Салтыкова-Щедрина... пить, жрать, спать... И ещё раз, только больше: пить, жрать, спать!.. Значит, во имя этого славного жизненного позыва меня и Аркадия, и Лену, и всех, всех, всех подвесят на виселице небытия, четвертуют взрывами праведного гнева, растреляют пулями стратегических замыслов.
Я раздавил окурок в пепельнице и перевернулся на спину. Закрыл глаза. Под веками сразу зашевелились вереницы спецназовских бойцов, возглавляемые генералом... у каждого свой генерал... У генерал-майора Романова - своя шеренга бойцов, у других - своя... Все бодро идут по тропам войны всех со всеми за светлое будущее, где пьют, жрут и спят до одури, вволю...
Я уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить вопли мыслей, чтобы не видеть за частоколом ресниц бледные привидения чужих жестких фигур... Не открывая глаз протянул руку к стулу и дотянулся до кобуры. На ощупь вытащил пистолет и взял тут же на стуле лежащий глушитель. Навинтил. Оружие готово к бесшумному бою... Теперь можно разом погасить эти гнусные фигуры врагов... одним выстрелом в висок... все они пляшут, кривляются тут у меня под костями черепа... Один выстрел и нет проблемы, тем более, что до сих пор не известно: мы творим мир вокруг нас, или, все же, мир творит каждого из нас - вопрос веры... Я поднес глушитель к виску... холодный металл... примерился. Бах! - и нет никаких вопросов...
Боясь соблазна, я осторжно отвел руку, положил пистолет на стул... Ухмыльнулся в лицо сгустившемуся мраку... Все это подождет... пока есть надежда... лучше выпить еще... Я сделал ещё несколько глотков. Оторвал горлышко от губ. Поболтал бутылку - ещё булькает достаточно. Ослепил мрак щелчком зажигалки, прикурил сигарету... И все же, как тошно, как безысходно!.. При свете огонька зажигалки я успел машинально взглянуть на часы - уже половина двенадцатого. Надо спать. Докурив, изгнал все мысли и, простейшим тренингом расслабив мышцы тела, тут же уснул.
ГЛАВА 30
БУДЕТ ВАМ ВЕСЕЛЬЕ
Проснулся я неожиданно рано, только-только рассвело, ночной дождь давно почил, за окнами кричали вороны, и голова была неподъемно тяжела. Я хотел протереть глаза, чтобы разогнать туман, обволакивающий мозг влажным ватным компрессом. Надо было что-то предпринять, чтобы вынырнуть из этого белесого марева, в котором я продолжал плавать. Ничего лучшего, кроме как поправиться остатками виски не пришло в голову. Вылакал все, что было в бутылке, некоторое время просто сидел, пережидая метаморфозы внутри организма. Внезапно стало легче, я вдруг ощутил себя человеческим существом, а не бестелесным призраком, а сигарета взбодрила окончательно.
Прежде всего необходимо было принять душ и убираться отсюда домой, в Лермонтов, к Кате и всем тем несчастьям, которые вчера казались столь убийственными. Я покосился на пистолет с навинченным глушителем, так и оставленным вчера на стуле. "Вот дурак!" Утро вечера мудренее - истина из истин! Сдаваться уже не хотелось, как и склонять свою могучую выю перед разными там боярами властных структур. Шлепая босыми ногми пошел в ванную, включил душ - очень горячий и сразу - ледяной. Повторил несколько раз, пока ощущение относительного здоровья и вполне ральной силы не вернулось. "Ничего, жить будем!" - оптимистично подумал я и тут оказалось, что полотенце, вчера оставленое в комнате, не захватил с собой. Пришлось мокро шлепать в гостиную. В ванне громко шумела вода, оставленная для второго захода. Когда проходил мимо входной двери, услышал слабое щелканье, остановился в недоумении и смотрел, как дверная ручка стала медленно опускаться. Тут только сообразил; и понимание того, что лишь случайность помогла заметить попытку глупого вторжения, вызвало мгновенную досаду. Но все это были ощущения вторичные, сейчас мной управляли тут же проснувшиеся рефлексы; яобесшумно прыгнул в спальню, схватил пистолет, подскочил к дверному проему в коридор, замер, успев подасадовать, что мокрые следы легко заметны.
Щелкнул замок, входная дверь тихо отворилась. В черной полировке приоткрытой двери платяного шкафа я увидел освещенный входной проем и два скользнувших внутрь темных силуэта.
- В ванной, - прошептал кто-то тихо, явственно и совсем рядом. - Ты стой здесь, а я туда пройду.
Через секунду в спальню стал медленно вплывать глушитель, потом сам пистолет, который я левой рукой перехватил. Не давая налетчику передышки, ткнул стволом ему в глаз, шепотом предупредив, что стреляю без предупреждения. Мужчина, одетый в темный костюм с голубым широким галстуком, без сопротивления отдал свое оружие и, подчиняясь указаниям, послушно повернулся обратно в коридор. Не успел пройти и пару шагов, как из двери ванной, расположенной в самом конце коридора, вышел второй бандит, в таком же темном костюме. А дальше все происходило как и всегда в таких случаях: быстро, хаотично и совершенно не укладываясь в намеченный ранее сценарий. Не нашедший никого в ванной громила мгновенно направил в нашу сторону пистолет, второй бандит, которого вел я, тут же, словно подкошенный, рухнул на пол, освободив тем самым сектор обстрела... Раздался хлопок выстрела, я отшатнулся к стене, сам выстрелил, почувствовав резкий ожог левого плеча - задел, все-таки. А тот, кто лежал передо мной, уже перевернулся на спину, успев за считанные мгновения достать второй пистолет, уже без глушителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32