- Как твой дед будет узнавать новости? Я хотел бы оказаться ему
полезным.
- Он послушался твоего совета. Сейчас у нас есть и другие
возможности.
- Надеюсь, он понял, что дело не в нашей системе квот. США могут
принимать за год только горсточку иммигрантов из Гонконга, и потому список
ожидающих забит на тринадцать лет вперед, но при хороших связях все это
можно обойти. Если бы ваша компания не была связана с Ханоем, я смог бы
помочь ему въехать в страну.
- Не нужно оправдываться, Чак. Он все понимает.
- Вечная проблема с единоличными владельцами компаний. Хозяин не
имеет представления, чем занимается компания.
- Мы знаем, что ты сделал все, что смог. Но есть номера и в других
гостиницах.
Фрэзер извиняясь пожал плечами.
- Фанквань поставляла Северному Вьетнаму до тридцати процентов их
наркотиков, включая трипентал, использовавшийся при допросах наших
военнопленных. Подобного рода коммерцию американцы еще не готовы простить.
Кван глянул на свои "Ролекс" в платиновом корпусе. Фрэзер понял это
как сигнал сменить тему.
- Я слыхал, Фанквань творит поразительные вещи с трансплантируемыми
органами. Недостаток доноров у нас делает рынок безнадежным. Есть у меня
какой-нибудь шанс заработать гонорар, если я возьмусь продвигать ваш
бизнес в этом направлении?
- Сколько?
- Скажем, двадцать процентов от общей стоимости.
- Хватит и десяти.
- Пятнадцать.
- По рукам.
Кван снова глянул на "Ролекс". Потом на гостиничные часы. Он совсем
было собрался извиниться и уйти, когда Фрэзер сказал:
- У меня есть клиент-японец, который - как и твой дед - не слишком
желателен в Штатах. Подумай, ты не мог бы вместо этого протащить его в
Канаду?
- У него есть деньги?
- Конечно. Иначе он не был бы моим клиентом.
- Он считается уголовным преступником в Японии?
- Кое-какие проблемы со Штатами, но обвинений ему никогда не
предъявляли.
- Надеюсь, он не депортировался из Канады в прошлом?
- Он ни разу и ногой не ступал из Японии.
- Тогда не должно быть никаких проблем с его въездом. Наше
иммиграционное законодательство поощряет зарубежных инвесторов. Если он
поместит 250.000 долларов в иностранный Канадский инвестиционный фонд или
вложит такую же сумму в развитие местного бизнеса, иммиграционная виза
практически гарантирована ему и его семье. После трех лет натурализации
они получат полноправное гражданство.
- И это все? Никаких квот?
- Никаких, если у твоего клиента есть деньги. Квоты касаются
какой-нибудь Сьюзи с конвейера, а не финансовой элиты. Оттава кланяется
каждому, у кого есть солидный счет.
Фрэзер подмигнул.
- Я вижу, ты уверен в себе. Но ведь это мечта любого юриста.
- Двенадцать тысяч канадских паспортов будут высланы в Гонконг в этом
году. Денежный поток из-за рубежа составит миллиарды долларов в каждом
финансовом квартале. Лотос приехала на прошлой неделе из Гонконга как раз
в связи с этим. Естественно, я поручился за нее в свете программы по
воссоединению семей.
Фрэзеру показалось, что здесь что-то нечисто. Если Мартин, гражданин
Канады, мог быть поручителем своей семьи, и если его дед легко мог купить
себе право на въезд в Канаду, почему годом раньше Кваны обратились к нему,
чтобы он помог им получить разрешение на въезд в Штаты?
Уже в третий раз Мартин глянул на свои часы.
- Я должен идти, Чак. Лотос исчезла. Я пытаюсь разыскать ее уже
полчаса.
- У меня та же проблема. Твой соотечественник Смоленски где-то здесь.
Он должен быть за передним столиком, когда будет выступать Мэрдок.
Они присоединились к остальным за сорок пять минут до выстрела.

8:21 пополудни
Арни Смоленски был очень счастливым человеком. Именно так.
Арни, юрист, специалист по Филиппинским островам и защитник кутил из
Уэлли, Британская Колумбия, был полным мужчиной сорока шести лет с
мясистым носом, проницательными глазами и блестящей лысиной, обрамленной
остатками редеющих волос. Дома его ожидали толстая жена, содержавшая салон
по уходу за собаками, трое сопливых детей, которые считали своего отца
большим докой, и процветающая, хотя и скучная адвокатская практика,
ограничивающаяся гражданскими делами. Поскольку канадские юристы
сотрудничали с ААА, один или два раза в год он посещал собрания адвокатов
США, где у него вошло в привычку действительно "срываться с привязи".
Срываться с привязи для Смоленски означало набираться в гостиничном баре,
где частенько он объединялся с другими адвокатами, охотящимися за "кисками
на каблучках", образуя группу из трех-четырех "славных мушкетеров",
которые шлялись по всему городу, в котором происходила встреча, по
бесчисленным, следующим друг за другом кабакам, приставая ко всем
водителям, чтобы они нашли им "самое горяченькое место в городе", до тех
пор, пока в обязательном порядке не "слетали с катушек" в пять утра в
каком-нибудь ночном китайском кабаке.
Так бывало всегда, но не на этот раз.
Вчера, после составления плана того, как выдержать пытку в суде, Арни
вел себя вполне благопристойно и спокойно спал до полудня. Проснувшись, он
быстро оделся для обеда, даваемого членам ААА в музыкальном салоне -
черный костюм, белая рубашка, красный в горошек галстук - и только потом
наведался в гостиничный бар за порцией скотча. Всего одно мгновение
потребовалось глазам Арни, чтобы привыкнуть к задымленному полумраку,
затем он заметил китайскую "куколку" и чуть не спустил в штаны.
Какова лисонька! - подумал он.
На его взгляд китайская "куколка" была самым лакомым кусочком из тех,
что ему когда-либо доводилось пожирать глазами. Она сидела в одиночестве у
края стойки, потягивая сингапурский коктейль. Одета "куколка" была в
красное шелковое платье восточного покроя с высокими разрезами на бедрах,
ее длинные ноги были соблазнительно скрещены, так, что одна алая туфелька
покачивалась взад-вперед. Темные глаза были широко посажены на золотистом
лице, а за ярко-красными губами виднелись, напоминающие жемчуг, зубы, в
свободно распущенных черных волосах была заколота белая гардения - Арни
решил, что это ожило видение из его "мокрых снов".
Со своим "большим мальчиком", сделавшим в его штанах стойку, он
направился к стойке бара.
Двумя часами позже они находились в номере Арни на верхнем этаже
отеля. Восторженный законник раскинулся на королевских размеров кровати,
его "большой мальчик" "выдав свою смазку" был расслабленным, словно
спагетти. Прислушиваясь с эротическим предвкушением к шуму душа за
закрытой дверью ванной, Смоленски думал: Да, господа, желтые кошечки лучше
всех. Он до сих пор удивлялся, что ему удалось уговорить Лотос Кван
забраться между простынями.
Сегодняшняя ночь ознаменовала собой первый раз, когда Арни "отведал
восточного окорока". Если не считать черной шлюхи, назвавшейся Полночью,
которая выпотрошила его во время последней апрельской конференции на
Каймановых островах, сексуальный опыт Смоленски ограничивался "уютной
задницей" его жены. А также его книжонками и журналами.
Дома, в нижнем ящике его рабочего стола, запертом от Банни, его
секретаря, Арни держал "помощь страждущему", которую он закупал каждый
месяц. Не "Плейбой" и "Пентхауз", этот никому не нужный мусор, а
высококлассные издания вроде "Хастлера", "Клуба" и "Гента", журналов, по
которым можно изучить девушек - действительно досконально изучить их, не
отвлекаясь ни на что, кроме того, что помещалось между их ног. Арни был
истым почитателем порноиндустрии, приносящей миллиарды долларов ежегодно.
Он считал себя "знатоком".
Иногда, когда его жена уезжала из города, а дети были в школе, он
любил одеваться в "исподнее" Венди, чтобы посмотреть, как он выглядит. Его
жена носила вязаные панталоны, вздувавшиеся на талии, и плотный лифчик,
предназначенный для того, чтобы поддерживать, а не для того, чтобы
показывать. В своем воображении Арни видел себя в прозрачных или
коротеньких кокетливых мини-трусиках, держащемся на тоненьких бретельках
кружевном бюстгальтере, открывающем соски, с бедрами, ласкаемыми
чувственно-красным или порочно-черным поясом. Сетчатые чулки облегали его
ноги - погружая Арни в низменный и грязный мир фантазии.
Лотос Кван явилась такой фантазией, внезапно воплотившийся в жизнь.
Все произошло так, словно азиатка поджидала его в баре, заранее
готовая к соблазнению. Могла ли их встреча быть предопределена, подстроена
Эросом, явиться ожившей "мечтой сладострастника"? Все, что бы Арни ни
попросил Лотос сделать, китайская куколка выполняла с готовностью. Словно
Кван так же нравилось "выставлять напоказ свои прелести", как Арни
смотреть на них.
Когда дверь ванной комнаты открылась, Смоленски повернул голову. При
виде обнаженной Лотос у него захватило дух. Кван демонстрировала себя так
долго, что он начал опасаться, что это было игрой его воображения,
сексуальным видением, пока он задремал. Стараясь, чтобы его голос не
сорвался, словно у юнца, он смог прохрипеть:
- Хочешь сделать это снова?
- Сделать что?
- Ты знаешь. Как раньше.
- Скажи мне, Арни. Мне нравится слышать слова.
- Покорми меня, - произнес он, подвигав языком. Лотос плавно
опустилась на колени, ее ноги раздвинулись над его лицом. - Горячая
чертовка, - прошептал Арни, когда "мисс Киска" прильнула к нему. Давно, в
начале сороковых, когда Арни пошел в школу, один из старших парней сказал
ему, что китаянки отличаются тем, что "щель у них проходит с востока на
запад, а не с севера на юг". Арни как раз находился в процессе
опровержения надуманной теории (на самом деле он сделал это значительно
раньше, но какая разница, верно?), в глубине души желая того, чтобы, "имея
козочку вроде этой", сменить свою практику адвоката на работу, к которой
он всегда стремился - фотографировать "муфты" для своих любимых журналов -
когда дверь пожарного выхода, соединяющая его номер с общей галереей - та
самая пожарная дверь, которую он забыл запереть после попойки минувшей
ночи - распахнулась, и Макс Кавэндиш, член ААА из Канзас-Сити, всунул свою
голову, чтобы возвестить:
- Арни, Мэрдока застрелили!

ГЛАЗ СЫЩИКА
8:41 пополудни
Когда-то были времена, когда все сыщики, гоняющиеся за убийцами, были
крупными, сильными людьми, когда нельзя было стать копом из отдела по
расследованию убийств, если ты не выглядел настоящим деревенским сукиным
сыном. Какое-нибудь ничтожество сидело бы в комнате во Дворце Правосудия,
холодной, словно лед зимним днем, зная, что его люди носятся как угорелые,
обеспечивая ему прыжок отсюда, как только подстроенная им ловушка
захлопнется; аплодируя тому факту, что девяносто процентов констеблей,
участвующих в засадах, должны буквально повеситься от зависти, если свет
за дверью внезапно исчезнет. Умник выглянул бы в коридор за дверью, и
единственное, что он увидел бы, была темнота. Затем постепенно до него
дошло бы, что это из-за того, что пижон в дверях загораживает собой весь
проход. Сыщик сказал бы вежливо и мягко: "Я хочу с тобой потолковать", - и
секундой позже умник валялся бы в ногах у Мужчины, готовый вздернуть себя
из-за своего собственного бойкого языка.
Когда позже дело попало бы в суд, адвокат ничтожества спросил бы:
"Инспектор, вы не считаете, что угрожали физической расправой?" - На что
сыщик из отдела по расследованию убийств, забавляясь, ответил бы: "Ваша
честь, я ничего не могу поделать со своим ростом. Но я могу вас заверить,
что я не дотрагивался до вашего клиента". - Правда состояла в том, что в
те дни - в противоположность тому, что утверждают легенды - сыщикам не
нужно было извлекать резиновые дубинки. Правда состояла в том, что вид
Мужчины в сочетании с ростом громилы действовал не хуже резиновой дубинки.
Потом настали шестидесятые, и все изменилось. Профессиональное
образование затронуло США. Вскоре каждый смог получать одинаковую зарплату
на любой работе, поэтому сыщик тех дней мог быть четырех футов роста,
съедать за обедом конфетку вместо мяса и пить "калифорнийский
прохладительный" вместо неразбавленного виски. Вот черт, даже балетный
танцор мог бы быть ищейкой этих дней.
Двое мужчин в "Седане" без номера напоминали о добрых старых
временах. Инспектора из отдела по расследованию убийств департамента
полиции Сан-Франциско, они приняли вызов на четвертом этаже Дворца
Правосудия и теперь находились менее, чем в квартале от отеля
"Карлтон-Палас". Впереди десяток патрульных машин перегородил проспект,
пока патрульные с ручными фонарями обследовали крыши. Радио в "Седане"
захлебывалось от оживленных переговоров в эфире.
- Крист, надеюсь, это займет не больше часа, - сказал Макгвайр.
- Имеем работенку, - согласился Макилрой.
- Помнишь, в прошлом году? Старую калошу на верфи? Чуть не пришлось
праздновать там День Всех Святых.
- Какое дельце! Одно из твоих лучших.
- Только такого новичка, каким был ты, могло вывернуть на собственную
рубашку.
- Заткнись. Пошли к остальным.
Подведя "Форд" к бровке, Макгвайр заблокировал колеса и затянул
ручной тормоз. Если повезет, когда они вернутся, машина будет все еще
здесь, а не на расстоянии мили, взгрустнув на берегу у подножья холма.
Когда оба гиганта выбрались наружу, ночная прохлада коснулась их щек.
Макгвайр, ростом шесть футов четыре дюйма и весом 260 фунтов, был
американским ирландцем, родом из Нью-Йорка. Блондин с голубыми глазами, он
приехал в Калифорнию, когда "пляжные мальчики" упивались солнцем,
серфингом и развлечениями, удовольствиями и разгулом.
1 2 3 4 5 6 7 8